Грехи отцов

Андреа вдруг приоткрыла рот, и красные пятна гнева у нее на щеках сменились мертвенной бледностью.

— Что ты имеешь в виду? — с трудом выговорила она.

— Да ничего, — вздохнул Мерл. — Проехали. Давай Гринам звони.

Пока Андреа набирала номер Мэгги Грин, дочки бывшего хозяина, Мерл пододвинул к себе ее ручку и блокнот. Максимально увеличив застывший кадр на экране, старательно перерисовал на страницу последнюю строчку надписи, обрезанную краем кадра — ту, где от букв остались лишь верхние хвостики. Вышли три слова, но что за слова? На что разводит Блейка эта фальшивая «дочка»? Мерл повертел блокнот и так, и этак, надеясь, что от этого его озарит…

— Мерл, — окликнула его Андреа, — Мэгги ждет нас в пиццерии на Норт-авеню. Точнее, — она на секунду опустила глаза, — ждет меня. Тебе не обязательно ехать. Я хочу разобраться в этом деле до конца, но не знаю, стоит ли впутывать вас с Дэрилом…

— Даже не надейся, блонди! — фыркнул Мерл. — Так просто тебе от меня не избавиться!

***

Мэгги Грин, симпатичная женщина на последних месяцах беременности, принимала Андреа и Мерла в задней комнате семейного предприятия, пиццерии под названием «Глегги».

— Это сокращение, — объяснила она. — От имен — мужа и моего.

Гленн, подаривший заведению первую часть названия — невысокий парень азиатской внешности — молча кивнул. Он вообще помалкивал, просто сидел рядом с женой и ей улыбался. Похоже, отношения между супругами были самые нежные — и так же очевидно было, кто в этой семье главный. Точнее, главная.

Историю о привидении в бывшем доме Гринов Мэгги выслушала сочувственно и с интересом, но, дослушав до конца, заметила, что, к сожалению, ничем не может помочь. Нет, когда она жила на ферме с родителями, никаких паранормальных явлений там не было. Нет, мама, царствие ей небесное, умерла в больнице, все более старшие родственники — тоже, и вообще в доме никто не умирал уже лет сто.

— Скажите, а кто у вас играл на челесте? — как бы невзначай спросила Андреа.

Улыбка Мэгги застыла.

— Моя сестра, — коротко ответила она.

— Очень необычно, — заметила Андреа. — Такой редкий инструмент — вообще не ожидаешь увидеть его где-нибудь кроме симфонического оркестра, тем более, в деревенском доме!

Окаменевшее лицо Мэгги немного смягчилось.

— А Бет такой и была — необычной девушкой, — грустно улыбнулась она. — Очень талантливой. Знаете, она ведь не только играла — она писала музыку, выступала на конкурсах и получала прекрасные отзывы! Перед ней было большое будущее. Если бы не… — и, оборвав себя, умолкла.

Андреа быстро переглянулась с Мерлом.

— Она ведь блондинка была? — негромко спросил тот. — И пигалица такая — маленькая, тоненькая, голосок звонкий?

— Откуда вы… — начала Мэгги и вдруг приподнялась с места, инстинктивным жестом положив ладонь на выступающий живот. Гленн рядом успокаивающе сжал ее руку. — Не знаю, что вы задумали… может быть, это злая шутка, или вы хотите на что-то нас развести…

— Нет, что вы! — воскликнула Андреа.

— Об этом много писали, — придушенным от злости голосом продолжала Мэгги. — Фотографии Бет были и в газетах, и по телевидению. Ее ведь так и не нашли. Но если вы думаете, что, узнав эту историю и выяснив, как она выглядела и чем занималась, можете…

— Прошу вас!.. Клянусь, мы совершенно серьезны и говорим вам правду! На ферме привидение. У нас есть… есть основания полагать, что оно опасно, что оно может причинить вред тем, кто живет в доме. И, возможно, это ваша сестра!

Несколько секунд Мэгги переводила взгляд с Андреа на Мерла и обратно.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Я вам верю. Вы меня не обманываете — просто ошибаетесь. Не знаю, что происходит на ферме, но ваш призрак — это точно не моя сестра. Бет погибла не в доме. И никому не стала бы чинить зла!

Несколько секунд все молчали.

— Что с ней произошло? — тихо спросила наконец Андреа.

— Никто точно не знает, — вздохнула Мэгги. — Этот ублюдок так и не признался. Не объяснил, зачем это сделал, и не сказал, где спрятал труп. Мы даже… — голос ее дрогнул, и она поспешно смахнула слезу, — даже не смогли ее похоронить.

Она была в него влюблена, понимаете? И верила ему, как Богу верят. Знаете, как это бывает в шестнадцать лет? Отец был просто в ужасе, и я тоже, но ей ничего невозможно было втолковать. Это тот возраст, когда нет сомнений, что ты уже взрослая и все знаешь лучше всех. А на самом деле она была еще сущий ребенок. Чистая, наивная, доверчивая… Господи, как можно было ее, эту девочку…

Она закрыла глаза рукой, и Гленн молча обнял ее за плечи.

— Кто он был? — осторожно спросила Андреа.

— Соседский парень. Гарет Уотли. Отец, когда все узнал, устроил ей выволочку и запретил с ним общаться. Но, как потом оказалось, они виделись тайком. Гарет продолжал дурить ей голову и в конце концов уговорил сбежать вместе. Уехать якобы куда-нибудь подальше, в большой город, и там начать новую жизнь. Ну, знаете, Ромео и Джульетта, Бонни и Клайд, вдвоем против всего мира — в определенном возрасте вся эта романтика очень привлекательна. Меня тогда на ферме не было, я уже уехала в колледж — и как теперь об этом жалею! Быть может, она поделилась бы со мной… может, я бы сумела ее остановить… Или если бы мама была жива! Но на ферме Бет оставалась вдвоем с папой, а папа у нас человек старой закалки, — слабо улыбнулась она. — Так вот: она собрала вещи, оставила папе записку… и исчезла. Гарет потом уверял, что бежать не предлагал, в тот день ее не видел, ну и вообще, как говорится, «я не я и лошадь не моя». Но это вранье ему не помогло. О том, что Бет постоянно встречалась с Гаретом, как выяснилось, знал весь ее класс — только мы узнали последними. Нашлись подружки, которые покрывали ее во время свиданий. А при обыске у него обнаружили личную вещь Бет — нательный крестик, который она никогда не снимала.

— И как он это объяснил?

— Путался в показаниях. Сначала говорил, что это подарок на память. Потом, что они проводили вместе какой-то ритуал, для которого надо было крестик снять…

— Ритуал?

— Парень увлекался черной магией, — скривила губы Мэгги. — Еще и это… Точно мы не знаем, ведь суда так и не было; но многие у нас были убеждены, что это ритуальное убийство. Ходили даже самые ужасные слухи о том, что он мог сделать с телом — хотя, надеюсь, это все-таки неправда! У них вся семейка была такая — не зря соседи старались держаться от них подальше. Мать, Мэри, на редкость неприятная женщина. Ее боялись. У нас поговаривали, что она ведьма и что ведьмами были ее мать и бабка. Конечно, здесь, в большом городе, это звучит смешно, но знаете, я так думаю, дыма без огня не бывает. Старший сын — просто дегенерат, ни одна пакость в округе без него не обходилась. Этот Гарет, младший — на вид вроде самый приличный, хорошо учился, собирался в колледж поступать; но, знаете, было в нем что-то омерзительное. Меня всегда передергивало при взгляде на его слащавую физиономию. Такие лица у извращенцев бывают. Не понимаю, как Бет могла этого не замечать?

— Значит, он так и не признался? Скажите, а где он сейчас?

— В аду, — отрезала Мэгги. — После допроса пришел домой и повесился. Не знаю уж, совесть в нем заговорила или страх перед судом. Но, надеюсь, он достаточно помучился перед смертью!

Андреа обменялась с Мерлом разочарованными взглядами. Похоже, ниточка оборвалась.

— Для нас всех это стало страшным ударом, — продолжала Мэгги. — Папа после этого так и не оправился. Крепился, конечно, но прежним уже не стал. Она ведь была его любимицей. А ферма… знаете, никаких призраков мы не видели, ничего такого, но просто невозможно стало там находиться. Все вокруг напоминало о Бет. Ее книги, ее безделушки, любимые уголки, челеста, за которую она никогда больше не сядет… И папа бродит по дому, как тень. Шон там просто не появлялся. Я приезжала только на каникулы — и то старалась поскорее вернуться в Атланту, слишком уж было тяжело. Дом у нас раньше был светлый, уютный, даже после смерти мамы, а теперь… как будто какая-то гниль проела там все. Мы его продали почти с облегчением: там не осталось ничего, что можно было любить. Извините, что я так говорю, — спохватилась она.