#НАХРЕНЁБЩЕСТВО

«Как обычно слишком много «если». А мог бы хоть раз собраться и оторвать жопу от насиженного места!»

Я молча упрекал себя. Это тоже была моя внутренняя изюминка.

Или это снова моя интернализованная мать?

Тогда понятно почему я никуда не двигаюсь. Ей назло. Своеобразный способ мести. Либо банальный протест против системы доминирования.

«Да ну его!»

Внутренние стенания достигли своего утомляющего апогея. И потому я решил переключить внимание на нечто отстраненное.

– Так что случилось Аллочкой? – спросил я.

Дедушка (он же старший пилот) крутил-вертел штурвал как хотел. Ему было не до моих глупых вопросов.

– Что ты сказал? – переспросил он, в очередной раз выправляя самолёт вправо.

– Что с Аллой?

– Какой ещё Аллой?

– Стюардессой.

– А…

Освобождая себя для полноценной беседы, дедушка нажал на зеленую кнопку автопилота и повернулся ко мне.

– Погибла она. Разбилась вдребезги. Мозги растеклись по всей полянке.

Я офонарел от таких откровений. И пока я это делал, дедушка на средней громкости напевал похоронный марш:

– Ту-ту-ту-ту… ту-ту-ту-ту… ту-ту-ту-ту…

– Но…

Дедушка в некотором негодовании хлопнул в ладоши.

– Знаю, – сказал он, – Она умерла, а ты так и не успел ей присунуть. И тут ты сам виноват, ротозей. Я тебе говорил: давай-давай! А ты: в греческом зале, в греческом зале…

– Нет.

– Да!

С ним было невозможно спорить. Однако я все же пытался.

– Как такое могло произойти? – спрашивал я.

– Ну ты же хотел, вот она и прыгнула. Женщины по природе склонны забивать себе башку мужскими идеями. Но ум-то заточен под бабу. Вот и получается…

– Ты должен был её остановить!

– Я?

Дедушка попытался было вернуться к штурвалу, но я схватил его за плечо.

– Ты должен был спасти ей жизнь.

Слегка мутные старческие глаза прошлись по мне стамеской предельного удивления, а морщинистая рука медленно и демонстративно сняла мою ладонь с чужого плеча и поместила на моё колено.

– Спасение утопающего дело самого утопающего, – сказал дедушка, выдержав необходимую паузу, – К тому же нужно открывать новые горизонты.

– То есть?

Вместо ответа мой странный попутчик кивнул головой в сторону выхода. Я посмотрел туда же.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

В дверном проеме стояла пухленькая мадам лет сорока. Она была одета в коротенький топик из которого все вываливалось и старые потертые треники, что вот-вот были готовы треснуть и разойтись по швам из-за громадного излишка жира на ляжках и ягодицах. И лишь стандартная темно-фиолетовая пилотка давала понять кто есть эта женщина.

– Ну как тебе? – спросил меня мой капитан, – Махнулся не глядя.

У него неизменно присутствовало состояние «радости полные штаны». А я вот от такой новизны недовольно сжался.

– Да ты чего?

Его старческая рука схватила меня за щеку и таким нелепым образом попыталась приободрить.

– Самый сок, а не баба!

– Возможно, – промямлил я.

– Не возможно, а совершенно точно.

Дедушка игриво подмигнул новой стюардессе, затем отпустил мою щеку и спросил:

– Что у нас сегодня на обед, Катенька?

– Помидоры, огурцы…

– …вот какие молодцы… Давай!

Стариковские ладони притирались с явным предвкушением. Я же снова чувствовал себя не в своей тарелке.

– А что-нибудь поинтереснее? Мясо, например.

Едва прозвучало слово «мясо» новоявленная стюардесса страшно выпучила глаза и плотно сжала губы, словно боялась выпустить из себя наружу нечто опасное.

– Ты что такое говоришь?

Дедушка недовольно погрозил мне указательным пальцем.

– Не нужно безобразничать…

Мой мозг не принимал вины, но тело согласно прежнему болезненному опыту сделало все как надо: сжалось, скривилось и перестало дышать.

– Дышите, мой друг.

Я выдохнул.

– Ваша смерть нам не интересна. Но и ваша глупость тоже.

Дыхание медленно восстанавливалось.

– Никакого мяса, никаких злаков! С этих пор мы кушаем только овощи и фрукты.

– Зачем?

– Можно считать это новой идеей «фикс». Достаточная причина?

Я пожал плечами.

– Уже все равно? Так быстро все надоело?

Теперь я просто промолчал.

– Понимаю…, – пробурчал тот, от кого никак нельзя было избавиться.

Повисло молчание. Оно длилось час, а то и больше. Я сидел в кресле, уставившись вперёд. Дедушка сидел в кресле, уставившись вперёд. Толстожопая стюардесса стояла в проходе и тоже смотрела вперёд.

И что же все мы хотели увидеть?

Облака? Белогривых лошадок? А может нечто сакральное, скрытое за нашим совместным мироописанием?

– Дурацкая идея, – дедушка первым нарушил длительное молчание.

– Это вы сейчас о чем?

– Твоя поездка в Перу… Самый настоящий бред сумасшедшего.

– Возможно, – прошептал я.

После длительного молчания я ощущал во всем теле непривычный уровень расслабленности. И мне это нравилось. Даже не хотелось снова начинать говорить. С другой стороны имелась острая необходимость объясниться.

– Хотел слетать на историческую родину.

– Летел бы тогда во Владивосток.

– Не на свою.

– Тогда на чью же?

– Великого учителя.

– Пфу…

– Карлоса Кастанеды.

– Не смеши мои ботинки…

– Для меня это важно.

– Для тебя все важно: прогноз погоды, содержание цезия в сточных водах, уровень углекислоты над Джомолунгмой и тому подобное. Ты не можешь без этого как без пряников. Детали, детали, детали… Ты пытаешься в каждой из них найти скрытый смысл, а потом спрогнозировать идеальное будущее. Но ничего хорошего из этого не получается. Никогда. И тогда в тебе зарождается глубокое чувство вины, что в этот раз ты плохо старался. И тогда возникает обещание сделать в следующий раз все намного лучше. Но снова не получается. И снова вина. И так изо дня в день, пока не начинает накапливаться усталость. А потом ты просто начинаешь желать, чтобы все закончилось. Однако не знаешь, как это сделать. И возникает бредовая идея: дай-ка я сбегу в Перу. Там малярия, паразиты и каннибалы. Кто-нибудь обязательно довершит начатое.

– Вы утрируете, – перебил я.

– А ты индульгируешь.

Тут я не мог не согласиться. И от этого мне стало очень-очень грустно.

– А что если мы?!..

Дедушка подскочил как ошпаренный в неком порыве энтузиазма, от чего больно ушибся головой о низкий потолок.

– …вмажем?!

– Ты это о чем?

Я буквально растекался в кресле и новые фантастические идеи не имели возможности проникнуть в мой разум.

– Ну, ты же хотел убиться?

– Да…

Мне было лень даже спорить.

«Так оно или не так – кому какое дело?» – думал я.

В таком расслабленном состоянии я был со всем согласен.

– Так давай уже сиганём с самолета. Нам даже и парашют не нужен. Ведь мы не ищем спасения.

– Не ищем…

– Так что?

Я не знал, что ответить.

Что ж, мой неугомонный попутчик все решил за меня.

– Сигаем! – сказал он и, схватив меня за шкирку, потащил меня к выходу.

В дверях нас встретила стюардесса. Она принесла на большом пластиковом блюде зеленого цвета целиком зажаренную курицу в окружении гарнира из риса и овощей.

– Вы же говорили, что никакого мяса?

Новое обстоятельство заставило меня оживиться. Лень и усталость вмиг улетучились. И я уперся рукой в стену, не давая тянуть меня дальше.

– Да черт с ним с мясом, – говорил старик, – Сейчас другое важно.

Он не хотел, чтобы я менял решение. Собственно, я и не собирался менять. Я лишь уточнял детали:

– Почему так?

– Просто захотелось.

Стюардесса произносила слова с такой наивностью и простотой, словно была пятилетним ребёнком, а не женщиной предпенсионного возраста.

– Это как? – спросил я.

Мне вдруг стало невероятно интересно.

– Подумала, что утро вечера мудренее. К тому же за бортом такие красивые звезды… сразу возникло желание что-то создать и поделиться этим с другими. Это плохо?