Страница 30 из 64
Эди тоже рассмеялась.
– Младшая сестра-вундеркинд? Нет, это не всегда хорошо, поверьте. Джоанна умна не по годам.
– Да, я заметил, и поэтому вам не следует тянуть с ее отъездом.
Она окинула его быстрым взглядом.
– Почему вы так говорите? Потому что я могла бы использовать ее как чапероне, которая мешала бы вам в достижении ваших целей?
– Нет, Эди. Я говорю это потому, что действительно уверен: школа даст ей много нужных знаний и навыков. И Уиллоубенк – одна из лучших школ, так что сможет удовлетворить все ее запросы и поможет ей войти в общество. Недаром они называют себя пансионом благородных девиц, что похоже на правду.
– Я вовсе не передумала, нет, – твердо сказала Эди, заметив его скептический взгляд. – Просто она не хочет сейчас поступать в Уиллоубенк, так как мы собирались в Нью-Йорк.
Он решил не развивать эту тему и натянул собачий поводок, увидев, как пес пытается подлезть под накидку Эди, край которой лежал на тропинке.
– Пойдемте к римскому храму, – предложил он, кивая на тропинку, выложенную плиткой и почти заросшую тимьяном и окаймленную зарослями укропа и коровяка. – Мне легче идти по плитке, чем по гравию.
– Конечно. Вам нужно было сразу сказать. Вы хотите, чтобы все два часа мы гуляли?
– Нет, не все. Хотя… – Он прервался, рассматривая ее профиль, любуясь крошечными золотистыми веснушками, усыпавшими и нос, и щеки, с удовлетворением отмечая и ее прекрасную кожу, и изящную форму уха под широкими полями шляпы. – Прогулка – это прекрасно, но если у вас есть более интересное предложение, я готов выслушать.
Розовый румянец выступил на ее щеках, и это ему тоже понравилось. Ее способность краснеть была ему на руку, помогая понять, о чем она думает, а понять это ему нужно было прямо сейчас.
– Я только имела в виду… мне бы не хотелось, чтобы вам было больно. И у меня такое впечатление, что продолжительные прогулки утомляют вас.
– Но после них моя нога чувствует себя гораздо лучше. И мне нравится гулять с вами: вы меня не торопите, что я очень ценю. Спасибо.
– Пожалуйста, но, право, я не вижу причины меня благодарить. Каждый сделал бы то же самое.
– Нет, боюсь, вы ошибаетесь. Многие предпочитают быструю ходьбу, из-за чего я всегда чувствую себя ужасно неловко и поэтому предпочитаю гулять один. А вы меня не торопите, не выказываете нетерпения, и я это оценил.
Они вошли в Римский сад, своим видом напоминавший двор в Помпеях: в центре фонтан, окруженный с трех сторон газоном с деревьями и кустарником, с четвертой стороны возвышался храм, построенный еще прапрадедом Стюарта. Широкое строение из известняка украшали мраморные колонны и венчала крыша из шифера. Под фронтоном стояла кованая скамья с видом на фонтан.
Он решил, что сейчас подходящее время начать разговор, касавшийся той темы, которую он хотел с ней обсудить, и указал на скамью.
– Что ж, я был бы не прочь немного передохнуть. Мне всегда нравился этот уголок сада, это одно из моих любимых мест. Я любил читать на этой скамье.
– Ну надо же…
– Вы, кажется, удивлены?
– Ну да. Потому что я тоже люблю читать здесь. Я знала, что этот участок называют Римским садом, но мне больше нравилось название «Тайный сад», потому что этот уголок скрыт от всех. И потом, здесь так тихо, журчит фонтан – мне очень нравится его слушать.
– Я чувствую то же самое. Выходит, у нас есть что-то общее? – Он улыбнулся. – Это хорошо для супругов, вы не находите?
Она не ответила, но, будучи оптимистом по натуре, он подумал, что это хороший знак. Они поднялись по каменным ступеням, и он привязал поводок к ножке скамьи. Пес сразу же принялся что-то вынюхивать возле накидки Эди и навострил маленькие ушки, пока Стюарт стелил носовой платок на скамье, чтобы она могла сесть. Они сели, и Стюарт поморщился, облокотившись на спинку.
– Если мы оба будем приходить сюда читать, я скажу, чтобы установили более удобную скамейку. Эта слишком жесткая.
– Правда. А мне это как-то не приходило в голову, потому что я всегда читала, лежа на траве. – Она указала на место под старым дубом. – Вон там.
– И я тоже. – Он отставил в сторону трость и вытянул ногу перед собой, чтобы дать отдых мышцам после прогулки. – Но сейчас лежать на траве для меня сложновато.
– Как ваша нога? Надеюсь, лучше, чем в начале прогулки?
– Да, спасибо. – Он помолчал и добавил: – Вчера в Лондоне я консультировался с доктором.
– Правда? Вы ведь возражали, когда я предлагала.
– Это организовал лорд Трабридж, – пояснил он, встретив ее удивленный взгляд. – Пока вы пили чай с леди Трабридж, ее муж потащил меня на Харли-стрит.
– И доктор прописал вам курс лечения?
– Да, но согласно его предписанию мне понадобится помощь.
– Моя?
– Да. Доктор рекомендовал ежедневные прогулки в сочетании с упражнениями, которые расслабляли бы мускулатуру больной ноги, и массаж со специальными мазями. Для этого мне нужен помощник.
Ее глаза расширились, когда она поняла, куда он клонит.
– Вы хотите, чтобы я… массировала вам ногу?
У нее было такое выражение, словно он просит ее прыгнуть со скалы.
– Да. Массаж гораздо эффективнее, если делать его не самому, а кому-то другому, поэтому мне нужна ваша помощь.
Стюарт едва успел договорить, а Эди уже качала головой.
– Нет, я не могу. И не хочу. Как вам такое в голову пришло…
– Пришло, – прервал ее Стюарт. – Мне больно, и я думал, что ничто уже не поможет, но доктор Кейхилл убедил меня в обратном.
– Но почему это должна делать я? Есть камердинер, например…
– У меня его нет, а нового не хочу. И даже если бы и был, я прошу о помощи вас, только вас.
Эди отвернулась.
– Какая разница, кто?..
– Для меня существенная.
Неожиданно Стюарт взял ее лицо в свои ладони, повернул к себе, и Эди замерла, почувствовав его прикосновение.
– Нет…. Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне.
Несмотря на сказанные слова, она не отдвинулась и не попыталась отвернуться, и он, воспользовавшись этим, провел большим пальцем по ее губам, смакуя их бархатистую нежность. Ее губы задрожали, но она замерла, отдаваясь его ласке.
– Почему? Разве мои прикосновения так ужасны?
В тот момент, когда задавал этот вопрос, Стюарт был напряжен как пружина: что, если она ответит положительно?
– Нет… Не ужасно.
Стюарт с облегчением выдохнул.
– Откуда тогда такое напряжение? Пусть мы мало знаем друг друга, но мы женаты. – Пока говорил, возможная причина, которая все объясняла, пришла на ум сама. – Эди, а вы, часом, не девственница?
В одно мгновение ее лицо стало пунцовым, она вскочила со скамьи и выкрикнула:
– Это совершенно непозволительно! Вы не имеете права задавать мне подобные вопросы.
– Поскольку я ваш муж, то, думаю, имею. – Он встал. – При обычных обстоятельствах, конечно, мужу не пристало задавать жене этот вопрос, по крайней мере не после первой ночи, но у нас необычные обстоятельства и для меня важно знать это. Вы никогда не занимались любовью?
Не глядя на него, она прижала ладонь ко лбу и тихонько рассмеялась, словно не могла поверить, что они говорят на эту тему.
– Нет, никогда. Я удовлетворила ваше любопытство?
Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, пытаясь осмыслить ее слова. То, о чем он спросил, теперь виделось в другом свете. Ему всегда казалось, что Эди и этот Ван Хозен были любовниками, но теперь стало ясно, что он ошибался, и при определенных обстоятельствах любой подобный инцидент, не важно, невинный или тривиальный, мог опорочить доброе имя девушки.
Это объясняло ее настороженность. Многие девушки излишне щепетильны в таких вопросах: это вбивали им в голову с самого рождения. В страхе девственницы нет ничего необычного, особенно если девушка обделена мужским вниманием, а мать – пуританка, неспособная посвятить ее в интимную сторону жизни.
– Спасибо, Эди, – сказал он после некоторого молчания. – Спасибо, что не солгали.