Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 13



Особое место при таком подходе занимает изучение регионообразующих факторов. Наряду с традиционными знаниями о географических и климатических условиях, изучением природных ресурсов, проблем демографии и заселенности определенных территорий, среди регионообразующих факторов все большее значение приобретают этнокультурные факторы, анализ культурных реалий, связанных с историческим прошлым, с одной стороны, и «вписанностью» региона в общий контекст развития страны и мира, с другой. Таким образом, в современной российской социокультурной ситуации актуальным становится рассмотрение проблем, связанных с регионализацией, в контексте развития культуры.

В нашей работе мы будем понимать регион как целостное геокультурное пространство, со своими природно-географическими и историко-культурными реалиями.

На протяжении достаточно длительного времени регион был объектом исследования в разных науках (географии, истории, этнологии, культурологии, политологии, социологии и др.). Сегодня возможности региональной аналитики видятся по-новому: внешние характеристики региона должны сочетаться с глубокой саморефлексией. Как отмечает В. Каганский, сегодня речь должна идти о региональной герменевтике, постижении культурных, идеологических и политических контекстов и смыслов, столь разнообразно представленных в современном мире.

Вероятно, мы находимся на пути осмысления региона как ценностной категории, где интерпретация региональной истории и современного бытия будут тесно связаны с личностью воспринимающего-интерпретатора, скорее переживающего и понимающего, нежели знающего и объясняющего. Погружение с культурно-историческую традицию должно дать исследователю возможность осознания глубинных основ исследуемого феномена, «выстраивание» фактов истории и современности должно привести к постижению «смыслов региона», а осознание системы ценностей разных исторических эпох может помочь в оценке своеобразия его развития.

В логике герменевтического анализа особое место занимает личность интерпретатора, его способность к реконструкции исторических реалий развития региона, его ценностных ориентиров, его способности быть «настроенным» на постижение смыслов и значений. Попытки такого подхода к описанию культуры существуют. Вспомним работы Г. Гачева, посвященные национальным образам мира. Попытка проникновения в инокультурную среду, стремление осознанно и рефлексивно отнестись к «образу» конкретной инокультуры, закрепленной в сознании современного россиянина, через воссоздание системы ценностей «другого мира», через его символы и знаки демонстрирует продуктивность такого анализа. Можно вспомнить и попытки другого рода (условно объединенные под названием «понять Россию»), где авторы различных национальных принадлежностей стремились «разгадать тайну» нашей страны (Д. Биллингтон, И. Берлин и др.). Опыты саморефлексии также хорошо известны: в трудах русских философов ХХ в. довольно детально рассматриваются онтологические проблемы России, делаются попытки понимания и осознания ее судьбы (см., напр., работы В. Соловьева, Н. Бердяева, С. Булгакова, П. Флоренского или работы современных авторов В. Кожинова, А. Панарина14).

Насущной проблемой современной науки видится необходимость осмысления локальных целостностей. И в том числе в логике предложенных в качестве возможных подходов герменевтики и «понимающей философии».

Сегодня мы находимся только в самом начале осмысления и апробации новых подходов в регионалистике. Реальные события, произошедшие на протяжении исторического развития отдельной страны или территории, причины, их обусловившие, артефакты, в которых воплотились те или иные идеи и т.п., давно и прочно стали объектами пристального изучения ученых. И если опыт описания инокультуры и или культуры страны в целом в литературе присутствует, то обращение к специфике отдельных регионов России находится в стадии становления.

В настоящее время стоит новая задача, используя накопленный опыт, применить его для анализа региональной проблематики в современной России. Сложность поставленной задачи усугубляется тем, что если национальные культурные общности, проживающие на территории Российской Федерации, в той или иной мере изучались, то регионы, особенно заселенные по преимуществу этнически русским населением целостному анализу практически не подвергались. Во многом это объясняется тем фактом, что «локальные историко-территориальные образования, обладающие ярко выраженной локальной специфичностью», всегда акцентировали «собственную принадлежность к российскому государству»15 и не воспринимались как нечто самодостаточное и обладающее самостоятельной ценностью. В то же время необходимость изучения отдельных составных частей России диктуется реалиями сегодняшней жизни.

Глава 2. Региональная культурология в России: от становления к обретению предметного поля

В настоящий момент региональная культурология в России находится в состоянии становления и определения собственного проблемного поля. Постулируется, что данное научное направление занимается исследованием региональных особенностей социальной, экономической, культурной, политической жизни отдельных территорий, входящих в более общие целостности – национальные культуры.



Однако нет надлежащей рефлексии над методологическими процедурами данного научного направления, недостаточно обоснована дифференциация региональной культурологии, исторического краеведения, этнопсихологии, использующих в качестве объектов исследования одни и те же феномены.

Сегодня можно говорить о складывающихся двух направлениях исследовательских дискурсов в региональной культурологии: региональной культурологии зарубежных стран и региональной культурологии России. Особый интерес, на наш взгляд, имеет именно второе направление. Это связано с реалиями, с которыми страна и ее регионы столкнулись на протяжении последних десятилетий.

В современной культурологии особое место занимают работы, связанные с осмыслением специфического характера культуры, ее противоречивого единства. Воссоздавая образ мировой культуры, исследователи сталкиваются с разнокачественными и противоречивыми явлениями, находящимися в сложном взаимодействии – взаимного влияния, притяжения или отталкивания.

На протяжении XIX–ХХ вв. делались множественные попытки осмыслить логику развития мировой истории культуры: линейные, не учитывающие специфику культур разных народов (т.н. «теории прогресса», европоцентристские по своей сути); «циклические», опирающиеся на представление о замкнутости и непроницаемости культур (О. Шпенглер); синергетические, связанные с представлением о культуре как о саморазвивающейся системе (М.С. Каган). Интерес представляют исследования, обращающиеся не к стадиальному развитию культур, а к их типологии. В этой логике мировая культура рассматривается одновременно как целостность (единство всех существовавших, существующих или будущих культур) и дискретность (то, что Н. Данилевский называл культурно-историческими типами, а А. Тойнби – самозамкнутыми дискретными культурно-историческими единицами). Продуктивность такого рода исследований очевидна, поскольку опирается на реальную множественность культур, присутствующих в едином пространстве мировой культуры. Это разнообразие форм, видов и типов культур обусловлено различными факторами: географическими, историческими, этническими, религиозными, социально-экономическими, политическими.

Сложность описания феномена мировой культуры кроется в его известной двойственности: быть одновременно формой существования отдельных этносов, народностей, социумов и создавать поле для их сосуществования. Мегауровень (мировой культуры), спроецированный на уровень развития национальной культуры (мезоуровень), не упрощает ситуацию. Обратившись к национальной культуре, мы вновь сталкиваемся с единством многообразия, связанного уже с социокультурными различиями, возникающими на разных исторических ступенях развития. Если обратиться к географическим и историческим факторам, то мы обнаруживаем, как на одной и той же территории в разные исторические эпохи возникают разные культуры, иногда генетически связанные с предшествующими, иногда отрицающие их.

14

Различные социально-политические ориентации исследователей могут служить еще одним доказательством сложности поднимаемых проблем и их тесной связью с личностью интерпретатора.

15

Косач Г. Оренбург: региональная мифология как фактор взаимоотношений с соседями // Реальность этнических мифов. / Под ред. А. Малашенко и М. Б. Олкотт; Моск. Центр Карнеги. – М.: Гендальф, 2000. – С.78.