Между двух крепостей

– Мало ли что сказал тебе боярин Шимонович! – с возмущением произнесла девушка. – С каких это пор я вдруг стала его служанкой. Это он тебе запретил видеться с Марией, но я не княжна и на меня этот запрет не распространяется. Хозяйка специально оставила здесь свою чагу для того, чтобы я, как можно больше, узнала об этом, понравившемся ей, человеке. Людей, с именем Глеб, здесь много и какого именно Глеба следует искать, было неизвестно. Знала только, что живет он на берегу Журавлиного озера, да не будешь же спрашивать у каждого, тот ли это Глеб, которого разыскивает княжна. Я и не надеялась, что так быстро смогу выполнить поручение своей хозяйки!

– Это верно, – согласился юноша. – Имя мое совсем нередкое в этих краях, да и Мария просила про нашу осеннюю встречу никогда и никому не рассказывать.

– Значит так. Я еду с тобой на Журавлиное озеро. Узнаю дорогу и дом, в котором живешь, а уже позже, когда приедет в крепость сама княжна, вполне возможно, что и она наведается к тебе в гости. Сельчане, которые к тому времени уже познакомятся со мной, и в дальнейшем будут уверены, что к Глебу вновь, из Микулинской крепости, приехала все та же служанка и не придадут визиту княжны совершенно никакого значения.

– Рассуждаешь правильно, – согласился Глеб – но вряд ли воевода отпустит тебя со мной. Случись что с чагой княжны Марии, неприятностей потом не оберется. Не отпустит одну.

– Отпустит! Куда он денется! Скажу, что Мария к свадьбе хотела видеть на своих кувшинах соответствующие, поздравительные, надписи, а кто их сделает в вашем, далеком, селе. Ты, если я не ошибаюсь, в грамоте не очень силен, – уверенно произнесла Зоряна.

– Это верно. Кувшины сделаю, а вот надписи не смогу. Не обучен я этим премудростям, – согласился Глеб.

– Вот видишь! Без соответствующих надписей, кувшины Мария не возьмет. Именно так я и скажу воеводе. Пусть попробует отказать любимой дочери князя Юрия!

– Хитрая ты Зоряна! А сама не боишься ехать в наше селение?

– Нет, не боюсь! К тому же, воевода предупредит вашего старосту о моей поездке.

– Значит, так и быть, – согласился Глеб. – Между прочим, сейчас здесь находится его сын, Локи. Пусть с ним и передаст наказ относительно твоего пребывания в нашем селе.

– Это очень кстати, – согласилась Зоряна. – Сейчас я иду и разыскиваю Шимоновича. Объясняю воеводе необходимость моей поездки в ваше селение и уже к вечеру тронемся в путь. Надеюсь, недели тебе хватит, чтобы выполнить мой заказ?

– Конечно, хватит, – согласился Глеб и, расставшись с Зоряной, направился к своей повозке. Через час подошел испуганный Локи и передал юноше распоряжение воеводы. Ближе к вечеру появилась и Зоряна. Она, не колеблясь, села в опустевшие сани уже знакомого ей сельского гончара, чем и вызвала некоторое недовольство Локи.

– Служанка должна ехать в моей повозке. Её безопасность доверена мне, со мной она и поедет, – уверенно произнес сын сельского старосты и указал девушке на свои сани.

– Служанка поедет с тем, с кем посчитает нужным. Не забывай, что тебе сказал воевода, – ответила Зоряна, поудобнее устраиваясь в выбранных ею санях.

– Воевода сказал, что лично я отвечаю за твою безопасность, – уверенный в своей правоте, с недовольством в голосе возразил сын сельского старосты. – Поэтому, едешь со мной.

– Он ещё сказал, чтобы сельчане, в том числе и ты, неукоснительно выполняли все мои просьбы, а поэтому мое желание совершить эту поездку в санях Глеба обсуждению не подлежит. И не пытайся мне перечить! – голос Зоряны был строг и выразителен. – Сам понимаешь, чем все это может закончиться для сына сельского старосты.

– Пошутил я, – недовольно произнес Локи и, опустив голову, молча направился к своей повозке.

– Вот и прекрасно. Только запомни, что боярин такие шутки может и не понять, – прозвучал вслед уверенный голос Зоряны.

Солнце уже клонилось к закату, когда две небольшие подводы покинули берег Шоши. Немного подсохшая за день дорога уже не казалась такой грязной, как раньше и пробивающаяся сквозь опавшие листья трава напоминала теперь мелкую изумрудную россыпь, неизвестно откуда появившуюся здесь, вдоль наезженной за день колеи.

Лошади, не останавливаясь, без особого напряжения тянули свой груз на запад и вскоре село Микулино, а с ним и новая, строящаяся, крепость остались далеко позади. Постепенно скрылись из вида и небольшие, ещё не обработанные поля, исчезли высокие стройные сосны и теперь по обе стороны дороги виднелись лишь небольшие куртины берез, да редкие, мохнатые ели.

Как-то незаметно на землю спустились сумерки, и все вокруг стало менее отчетливым и прозрачным. Они постепенно сгущались и когда путники уже пересекли знакомую речку Сасынку, стало совсем темно. Затем долго ехали по ещё не просохшей, болотистой, местности в сторону Черного ручья, пока, наконец, не добрались до хорошо известного им городка. За деревянными, покрытыми мраком стенами его было тихо и это говорило о том, что и жители, и их горластые, неугомонные, собаки давно уже спят в своих теплых и уютных жилищах.

От Рябцева повернули вправо и, съехав с основной дороги, углубились в огромный и темный лес. Освещенный восходящей луной, он был тих и совершенно спокоен. Дорога то и дело петляла меж огромных, покрытых непроницаемым мраком деревьев и лошадь часто останавливалась, пытаясь отыскать её, в этой холодной, и совершенно непроглядной для животного, темноте. Иногда повозка пересекала небольшие травяные поляны и тогда на дороге немного светлело. С движущихся саней можно было уже заметить, как отражается ночная луна в широких и многочисленных лужах, постоянно встречающихся на этом нелегком и далеко не безопасном пути. Затем эти золотистые блики луны вновь куда-то исчезали, и вновь, как и прежде, по краям дороги тянулся мрачный и совершенно недоступный для лунного света лес.

– К полуночи и до нашего села доберемся. Жить будешь в доме старосты. Так ему будет спокойнее, – наконец, прервал молчание Глеб. – У меня изба небольшая, да и мало ли что люди подумают.

– Пусть твои сельчане думают все, что хотят, но я буду жить именно в твоем доме. Так и передай своему старосте, а точнее его сыну, что плетется сейчас вслед за нами по этой узкой, грязной и, к тому же совершенно непригодной для поездок дороге. И, пожалуйста, не спорь мной, – произнесла Зоряна.

– Я и не спорю, – ответил юноша и отчего-то на душе его стало спокойно. – Сама сказала, что желание княжеской служанки для нас, простых людей, равнозначно приказу воеводы, а с воеводой кто же будет спорить!

– Вот и я о том же, – согласилась девушка и оба на некоторое время замолчали. В ночной тишине теперь слышался лишь скрип санных полозьев, но вскоре и он постепенно стих. Над погруженной во мрак дорогой вновь, как и прежде повисла, чуткая, безмолвная, тишина.

Глава 7. В доме гончара

Желтая луна одиноко висела над притихшим Журавлиным озером и также одиноко отражалась в его спокойной и прохладной воде. Погруженный в безмолвные сумерки, огромный ночной водоем теперь был похож на широкое серебряное блюдо, оставленное кем-то неизвестным в этой немноголюдной и лесистой местности. Ни всплеска, ни звука не раздавалось в этот час над его неподвижной, зеркальной, поверхностью.

Глеб спустился к воде, напоил лошадь и лишь затем направил её к избе. Небольшое деревянное строение, принадлежащее сельскому гончару, находилось совсем недалеко от берега, и уже через несколько минут, преодолев редкую ивовую изгородь, повозка остановилась у крыльца.

– Подожди немного, – произнес юноша, распрягая своего коня. – Лошадь устала не меньше нас и ей тоже требуется полноценный и существенный отдых.

– Хорошо, я не тороплюсь, – ответила его попутчица и, покинув сани, неторопливо подошла к этому небольшому и, видимо, далеко не богатому жилищу. Вскоре здесь же оказался и Глеб. Тяжелая и надежная дверь, наконец, открылась, и путники осторожно вошли в помещение.

– Стой здесь, – негромко произнес юноша и, отыскав лучину, зажег этот небольшой, хотя и немного дымящий, факел. В избе значительно посветлело.