Страница 15 из 16
Ночью приснилось, что мы с ней стоим на берегу озера в мокрой от росы траве, как лошади, положив головы друг другу на плечи. На высокой скале напротив горел обращенный к нам сияющий крест. А совсем рядом, почти задевая верхушку округлым боком, застыла луна – такая огромная, что видно было все ее горы и впадины.
Утром от Олега пришло письмо.
“Ира по-прежнему очень слабая. Боли, слава Богу, нет. Пытаемся начать ее кормить. Очень надеемся, что за три-четыре дня ей полегчает. В хоспис пока решили не везти – чтобы не сломить.
Есть ли необходимость ехать именно в Израиль – вопрос серьезный и открытый. Они написали, что готовы принять ее на консультацию, но результатом может быть и отказ от лечения и возврат домой. Ты представляешь, каково будет ей это услышать. Сегодня в Израиле консилиум, должны ответить: возьмутся? И за сколько.
Пока пытаюсь ее здесь поставить на ноги…”
“Иришик мой дорогой! Поднимаясь всё выше и выше в горы, глядя в эти бездны, что удивительно для Карпат, не ожидала от них такого, – я думаю: куда же нас, елки-палки, занесло? И будет ли отдых усталым членам?
Полюбуйся, отправились с Лёней на восхождение с тележкой на колесиках, не подозревая, что сейчас перед нами вырастет вертикальная гора на час подъема, мокрая, скользкая после трехдневного ливня глиняная тропа…
Через пять шагов от колесиков пришлось отказаться.
А еще через пятьдесят – на чистом старинном наречии трансильванском – я предложила ее, эту гору, обойти.
– Ни шагу назад! Обратной дороги нет! – вскричал Лёня, древний аксакал – среди молодых и натренированных румынских шерпов.
Но я решительно повернула караван назад.
Видела бы ты, с каким облегчением все спустились вниз!
Так с годами к нам приходит не только немочь, но и мудрость.
Правда, не ко всем…)”
И снова короткий драгоценный ответ:
“Вперед, только вперед (не всегда это значит всё выше и выше)!
В наши лета чаще помогают обходные даосские пути.
Мысленно в вашей сумочке: Ириша”.
“Самый лучший подарок – твое письмо!
Ты кушаешь? Ура!
Тогда слушай дальше.
Оказывается, на свете есть удивительные Закатные горы. Они так и называются – Апусень – место, где опускается солнце. Кстати, тут же оно и восходит – еще прекраснее прежнего! Мы остановились по соседству с самым во всей окрестности старым деревянным храмом XV века, шла очень красивая служба – как они пели! Я тихо подпевала им – чтоб и моя тоже песенка вливалась в Большое Вселенское Ухо, и моя маленькая просьба о Тебе была услышана…
…А вот Луна явилась в церковь Санта-Мария Орлия помолиться о спасении Земли.
И той стало полегче…”
“Марина! – это Олег. – Ире лучше, что нам очень нужно сейчас – в воскресенье мы летим в Израиль, нас там ждут на консультацию и лечение.
К сожалению, результаты нового МРТ показывают, что опухоли в голове ведут себя агрессивно. Но шансы есть. И есть уверенность в них.
(Завтра Ире прочту твое письмо и покажу фотки.)”
“Слушай дальше. По дороге в Бухарест мы заехали к Живым Камням. Есть такое загадочное место в Трансильвании, где живут реликтовые камни, похожие на яйца динозавров – их называют ТРАВАНТЫ. Очень древние, говорят, что они растут после дождя, самостоятельно передвигаются с места на место и даже размножаются – почкованием! Во всяком случае, они очень теплые и действительно – будто органическая материя – такое впечатление.
Ничего этого не зная про них, Лёня придумал на снимке поливать их из лейки, якобы он садовник в этом саду камней, растит камни. И правда, когда он их поливал, они прямо на глазах начинали шевелиться и вздыматься, как фаллические восточные храмы, при этом от них исходила настолько могучая энергия, хоть там часами медитируй.
Шлю тебе целительную энергию этих волшебных мест,
Лови ее, вбирай в себя и выздоравливай!”
Вечером прилетели в Москву, а утром я примчалась в аэропорт и увидела ее за ограждением, где проходило собеседование улетающих в Тель-Авив с израильской службой безопасности.
Ирка сидела в кресле на колесах, красивая как всегда, в бирюзовой худи с капюшоном, в сабо, вязаных носочках, с причудливой тростью деревянной и с большой картонной коробкой, в ней лежала ее знаменитая подушка. (“Итак, – она когда-то расписывала ее своим родителям, – я сделала еще один шажок к этому самому здоровью и купила себе ортопедическую подушку с валиком под шею. Сделана она из специального пористого материала, который под давлением принимает обтекаемую форму шеи и головы. Уже две ночи сплю на этой подушке! Ощущение непередаваемое. Все мышцы шеи пряменькие, разнеженные и расслабленные, в сон вплываешь как по маслу. Я даже спать стала раньше ложиться, поскольку не могу дождаться, чтобы поскорее до моей чудесной подушки добраться. Как только накоплю чуть-чуть денег, обязательно мамочке такую куплю. Ну а потом уже и отцу, он ведь у нас богатырь, богатырей будем пристраивать к хвосту очереди…”)
Каким-то образом со своим зрением туманным она увидела меня в толпе. Сначала, конечно, Олега, потом старого друга Диму, Женю и вдруг поняла, что с ними я стою, ну, правда, я размахивала руками, подпрыгивала и всячески давала Ирке понять, мол, я прикатила, успела, прискакала, – она так вглядывалась старательно в нашу компанию, пока меня узрела, вдохнула: “Ах!” и заплакала.
– Нельзя ей волноваться, – забеспокоился Олег.
И побежал скорей угощать ее булочкой с корицей и ванилью.
– Булочка пошла, – с нежностью и умилением обсуждали это дело Дима с Женей. Еще они ей купили в самолет жевательную резинку “тропические фрукты”, вот именно такую она попросила, никакую другую.
Потом ее вывез на кресле служащий сопровождения и деликатно отошел в сторонку, пока мы все ее обнимали и целовали.
Тут она мне сказала:
– Это должна быть книга, слышишь? Под названием: “Как мы Ирку от смерти спасали”. Ты, летописец наших побед и поражений, сделаешь предисловие. Она будет такая – …лабиринты жизни – и… Свет!..
– Конечно! – сказала я.
(Дима рассказывал, тридцать лет назад в Коктебеле он шагал по набережной с большого, надо сказать, похмелья и впервые увидев Иру, мрачно к ней подрулил и сказал:
– Может быть, портвейна?
– Конечно! – ответила она.
Иркино “конечно!” теперь у нас у всех притча во языцех.)
“Иришик, любимый мой!
Что такое эта жизнь, я никогда не пойму? Что за речной поток несет нас неведомо куда, и мы с любопытством оглядываемся вокруг, поражаясь его непредсказуемым маршрутам? Кто там наверху рассчитал время – буквально до секунды, чтобы я успела примчаться к тебе в аэропорт, обнять, расцеловать и прижать к сердцу?
И, конечно, увидеть твоих потрясающих друзей. Ты говорила, что у меня обалденные друзья. Но четыре мушкетера, сопровождавшие тебя, – это что-то особенное.
Правильно говорят: рядом с нами те, кого мы заслужили.
Лёня уже готовит для тебя рисунки со стихами.
А я жду письма от Олега – как там вообще всё, на Святой земле?”
Тем временем мы готовились к благотворительному аукциону. Лёня ходил по выставкам, приветливо обозревал окрестности, встречал художников, завязывал разговор, добывал полотна. Художники откликались, давали самое дорогое, что у них есть.
Вести аукцион согласился недосягаемый ас этого дела, искрометный Шишкин (как же всё неслучайно в этом мире, не зря мы его встретили тогда на Винзаводе и он был очарован Ирой!)
В середине октября нам позвонил Вавилов, расстроенный:
– Ира пошла на прием к урологу – надо было провести какую-то процедуру. Он ей сказал: “Да ладно, вам жить осталось всего ничего, ходите так”. Ну что это? – возмущался Олег, – он даже не ее ведущий онколог. Какое он право имел такое заявлять? Его кто-нибудь спрашивал или что?