Страница 38 из 39
§ 279. Место литисконтестации и ее последствий в современном праве
(продолжение)
После того как был высказан принцип для современного права, необходимо пройтись по отдельным его применениям, учитывая мнения новых авторов. При этом я буду соблюдать тот порядок, в котором в данном сочинении были собраны материальные эффекты литисконтестации. Этому необходимо предпослать замечание, что два эффекта выделяются из всех остальных своей частотой и своей практической важностью. Я имею в виду прерывание исковой давности и omnis causa, т. е. возмещение той выгоды, которой истец лишается вследствие длительности правового спора, особенно плодов и процентов. Ведь преимущественно по этим пунктам сформировалась и устойчивая судебная практика.
1. Квазиконтракт в литисконтестации, т. е. «контрактоподобное» обязательство, содержащееся в римской литисконтестации (§ 258).
В этом заключается не отдельное практическое последствие, а скорее основа и обобщающее выражение для отдельных последствий, которые теперь должны быть названы по порядку. Потому для этого (из-за абстрактного или теоретического характера данного эффекта) не смогла сформироваться, собственно говоря, судебная практика.
Зато это годится преимущественно для того, чтобы наглядно продемонстрировать истинный смысл утверждаемого здесь новшества в противовес противоречащему ему утверждению.
Ибо мнение сводится к тому, что в современном общем процессе квазиконтракт со всеми его результатами возникает в момент инсинуации иска.
Противоположное мнение (которое ложно утверждает, что сохраняет римское право, но делает это только для видимости и согласно букве) сводится к тому, что квазиконтракт заключается в тот момент, когда ответчик впервые делает заявление по фактическому содержанию иска. Отсутствует внутреннее основание этой связи квазиконтракта с фактическим заявлением ответчика, да и в действительности это никто не утверждает. Указанная связь является скорее просто случайным следствием того обстоятельства, что римское право связывало квазиконтракт с литисконтестацией (которая в то время означала нечто иное) и что со Средних веков постепенно привыкли называть римским выражением «litis contestatio» заявление ответчика о фактах.
2. Прерывание исковой давности (§ 261, п. I)
Это было одним из самых важных эффектов литисконтестации, но он вовсе не связан с ней с тех пор, как новое римское право прямо связало этот эффект с более ранним моментом инсинуации (§ 242, 243).
Таким образом, в этом отдельном случае уже римское право действительно реализовало важное изменение, которое в современном праве приписывается также всем остальным случаям.
Согласно более правильному мнению, с этим прерыванием до сих пор текущей исковой давности (которая часто была весьма короткой) всегда связано обоснование новой исковой давности, а именно 40-летней. Некоторые хотят необоснованно разъединить оба этих эффекта и связать их с разными моментами процесса; тогда обоснование 40-летнего срока давности они называют перпетуацией иска[351].
3. Аннулирование приобретения в силу давности (§ 261, п. II).
Некоторые утверждают реальное прерывание приобретения в силу давности и применяют тогда прерывание исковой давности вместе с его моментом непосредственно к приобретению в силу давности. Это мнение было опровергнуто выше.
Зато правильно то, что ответчик обязан (если в течение процесса истекает срок приобретения в силу давности) уничтожить его результаты путем возврата приобретенной собственности истцу. Эта обязанность является единственным следствием квазиконтракта, возникает, стало быть, вместе с ним в момент инсинуации.
4. Переход не передающихся по наследству исков к наследникам ответчика (§ 262, п. IV)[352].
В этом случае большинство авторов утверждает, что еще и ныне литисконтестацию следует считать началом перехода[353]. Но как раз в этом явно выражается практическая несостоятельность данной точки зрения. Когда кто-либо вследствие деликта обязан к возмещению, то пенальный иск, направленный на это, должен переходить к наследникам ответчика только с большими ограничениями (§ 211); напротив, с литисконтестации римское право допускает переход безусловно. И понятно, пожалуй, что у подобного ответчика тем более не должно было быть возможности сорвать переход исков к наследникам путем затягивания литисконтестации. Да и основание, которое здесь служит поводом для такой многоголосой защиты древнего положения права, заключается не во внутренней потребности этого особого случая (этого никто не утверждает) – оно заключается скорее лишь в том, что во многих фрагментах римского права литисконтестация признается моментом такого перехода. Это, несомненно, не должно вызывать сомнений, но в данном случае не более правильно, чем в некоторых других случаях, в которых сами названные защитники все же отказываются от литисконтестации (не будучи должным образом последовательными).
Некоторые авторы, напротив, именно в этом случае утверждают переход с момента инсинуации, однако на ошибочном основании[354]. Ведь в имперском законе прямо предписано на случай нарушения общественного порядка, что наказание должно действовать и против наследников преступника, даже если он умрет до литисконтестации[355]. Но это едва ли является выражением общего правила для всех исков вообще, за которое его выдают названные авторы; его скорее можно было бы считать свидетельством противоположного мнения, поскольку явным намерением закона является более строгий подход к названному преступлению.
Согласно практике Высшего апелляционного суда Любека переход к наследникам наступает с инсинуацией.
5. Возникновение права истца только в ходе правового спора (§ 262, п. V).
Когда истец предъявляет виндикационный иск, не имея права собственности, но приобретает его после литисконтестации, в этом процессе он не должен выиграть, а должен быть вынужден предъявить новый иск.
То, что и в этом случае место литисконтестации занимает инсинуация, не очень важно, но следует из принципа. На этой ранней стадии процесса истцу будет проще отказаться от первого иска и предъявить новый. Зато, как было отмечено выше, это может необоснованно угрожать ответчику, когда тот готовит защиту, предполагая прежнее правовое состояние, не зная и не учитывая новый факт.
6. Возникновение просрочки и mala fides (§ 264)
Высказываемое многими авторами утверждение, в котором названные моменты связывают с литисконтестацией, следует отвергнуть в принципе, как уже было сказано выше. Тем же, с чем здесь можно было бы согласиться как с относительной истиной, является то, что часто (согласно обстоятельствам отдельного случая) отдельные моменты процесса могут подтолкнуть судью к предположению просрочки (§ 264); это справедливо и в отношении инсинуации, и в отношении литисконтестации.
7. Omnis causa, особенно плоды и проценты, включая упущенные плоды (§ 265–271)
Этот эффект как раз самый важный из всех. Мы вынуждены связать его с инсинуацией, применяя общий принцип, практическая правильность которого явно проявляется именно в этом применении. Здесь ответчика обязывают к определенным выдачам, обязывают с особой строгостью, поскольку он должен был считать себя управляющим частями чужого имущества. Это осознание мы можем приписывать ему с полным основанием, как только он благодаря инсинуации узнает о правовом споре. Однако нет никаких внутренних оснований для того, чтобы связывать возникновение этого осознания именно с тем моментом, когда он делает заявление по поводу фактических утверждений в иске.
351
См. выше, с. 505 [т. III русского перевода «Системы…»].
352
Но не к наследникам истца (§ 262).
353
Carpzov, Jurispr. for., p. 4, const. 46, Def. 6; Winckler, p. 357; Pufendorf, Obs., t. IV, p. 94; Glück, Bd. 6, S. 205; Martin, Prozeß, § 156; Linde, Prozeß, § 206; Bayer, Civilprozeß, S. 248; Wächter, H. 3, S. 112–114.
354
Franke, Beiträge, S. 43; Sintenis, Erläuterungen, S. 148 (он даже пытается вернуться ко времени подачи иска).
355
K. G. O. 1555, Th. 2, Tit. 9, § 6.