Страница 36 из 39
Третий случай. Личный иск из обязательства, определенный момент исполнения которого установлен договором.
Здесь за основу следует брать цену на этот момент времени.
Более высокая или более низкая цена предшествующего времени не имеет значения, поскольку сами стороны не хотели и не ожидали более раннего исполнения.
Повышение или понижение цены в последующее время безразлично, поскольку в самом договоре зафиксировано время исполнения с его последствиями, следовательно, обе стороны согласились с этими особыми последствиями. Однако в этом случае обычно одновременно будет возникать просрочка, и тогда применять придется следующее правило.
Этот третий случай, впрочем, является особенно частым и важным на практике; к нему относятся многочисленные договоры о поставке товаров в определенное время.
Четвертый случай. Личные иски, когда при этом возникает просрочка до начала процесса или одновременно с ним.
Любое повышение или понижение цены до просрочки не имеет значения.
Повышение или понижение цены после возникновения просрочки никогда не может принести убытки истцу, потому что у него есть безусловное право выбора, на какой момент должна производиться оценка.
Вследствие этого в отношении ответчика не совершается несправедливость, поскольку именно из-за просрочки он, пожалуй, заслужил любые возможные убытки.
Осталось дать более точное определение разнообразным применениям этих норм права. При этом следует различать следующие случаи.
1. В древнем римском праве это применение было более распространенным, чем в последующее время. Ведь поскольку все присуждения могли быть только в наличных деньгах[342], то в каждом отдельном случае указанные правила должны были применяться непосредственно и просто благодаря тому, что в присуждаемой денежной сумме учитывалось не только объективное состояние вещи, но и цена (согласно только что сформулированным правилам).
2. Это полностью изменилось в Юстиниановом праве, что одновременно является современной нормой. Если предмет правового спора еще в наличии, то в этом случае присуждают к его возврату в натуре, а не к денежной сумме. В конечном счете это равнозначно тому, словно (согласно высказанному выше второму правилу) присудили бы к денежной стоимости на момент вынесения имеющего законную силу судебного решения. И хотя в тех случаях, когда до вынесения судебного решения происходит снижение цены и вместе с тем ответчик обязан отвечать за любое случайное уменьшение (стало быть, в случае виндикации против недобросовестного владельца, а также в случае просрочки), присуждать также можно к возврату в натуре, однако с дополнительной компенсацией в деньгах, чтобы высказанные выше правила применялись чисто и в полном объеме.
3. Особого упоминания требует случай, когда ответчик не дожидается судебного решения, а предотвращает его благодаря тому, что добровольно исполняет требование истца. В случае арбитрарных исков в требовании судьи о реституции имелся особый призыв к этому; при всех прочих исках у ответчика по меньшей мере должно было быть право на это[343].
Кажется, что благодаря указанному институту ответчику в случаях, когда он, согласно высказанным правилам, должен был возместить более высокую цену, чем цена на данный момент, предоставляется средство не допустить осуществления права истца, поскольку он посредством простой натуральной реституции освобождается от любой другой обязанности.
Однако от такого обхода права истца защищает юридическое понятие реституции. Ведь она необязательно осуществляется путем материальной выдачи предмета, напротив, к этому относится также omnis causa, которая в данном случае включает в себя компенсацию более высокой стоимости посредством дополнительной денежной суммы[344].
4. В заключение следует рассмотреть сложный случай, когда в течение одного и того же процесса одновременно происходит объективное уменьшение спорной вещи и снижение цены.
Оценка этого случая не может вызывать сомнений, поскольку полное применение высказанных правил сможет привести к судебному решению, содержание которого будет вытекать из двух факторов. Следующий пример пояснит это утверждение.
Когда виндикационным иском истребуют акции, которые крадут в ходе процесса, то при вынесении судебного решения учитываются следующие обстоятельства. Прежде всего ответчик должен возместить стоимость украденных акций, ибо при любой краже презюмируется неосторожность владельца; стоимость этих акций устанавливается, как правило, на момент вынесения решения. Если же ответчик является недобросовестным владельцем, а в промежуток времени между литисконтестацией и судебным решением курс этих акций падает, ответчик должен доплатить еще соответствующую курсовую разницу. Он обязан, стало быть, в этом случае выплатить два независимых друг от друга возмещения, обоснованных разными правовыми основаниями: во-первых, за ущерб, возникший в результате кражи из-за его неосторожности; во-вторых, за случайный ущерб вследствие понижения курса, потому что недобросовестный владелец отвечает вообще за любой ущерб, возникающий после литисконтестации.
§ 278. Место литисконтестации и ее последствий в современном праве
Суть литисконтестации в формулярном процессе древнего римского права была подробно изложена выше (§ 257). Характерной при этом была (по сравнению с возможными событиями в нашем судебном производстве) большая близость литисконтестации и связанных с нею последствий к первоначалу правового спора.
Это отношение, а также суть литисконтестации вообще оказываются в Юстиниановом праве без коренных изменений; между тем все-таки уже произошли важные изменения, а установленный законом срок, равный двум месяцам, отодвинул литисконтестацию дальше, чем это было прежде, от начала разбирательства.
Каноническое право не изменило этот новейший образ литисконтестации. Более важным и более сомнительным было измененное имперскими законами место литисконтестации в структуре процесса (§ 259).
Однако дело не остановилось и на этом образе в общегерманском гражданском процессе, напротив, потребность последующих времен вызвала новые формы.
Правда, в протокольном процессе судов низшей инстанции, руководимых отдельными судьями, можно легко распознать прежний образ литисконтестации и осуществить ее без вреда, так что в нем дело сводится только к строгому и понятному осуществлению ради действительного соответствия практической потребности.
По-другому дело обстоит с гораздо более важным общегерманским гражданским процессом, основывающимся на четырех постоянных документах, подготовленных сторонами, который стал господствующим во всех коллегиальных судах высшей инстанции, а также во многих судах низшей инстанции. Было бы чистым заблуждением, если бы полагали, что в этом случае действительно осуществляются процессуальные предписания римского права или даже имперских законов. Если хотели бы соблюсти букву римского права и связать эффекты литисконтестации с моментом в нашем письменном гражданском процессе, когда происходит именно то, что в римском праве считается содержанием литисконтестации, то тогда эту решающую фазу процесса следовало бы поместить в конце первого разбирательства, т. е. связать его либо с подачей дуплики, либо с составлением постановления о привлечении доказательств: ведь только в этот момент можно уверенно предположить, что будут поданы эксцепции, репликации и дупликации, как это, бесспорно, римское право предполагает для момента литисконтестации.
Однако столь строгое и буквальное отождествление с древней литисконтестацией не делалось никогда уже оттого, что не было достаточных знаний об этом процессуальном действии римского права, да и в действительности не было практической потребности в этом. Теперь в связи с имперскими законами, а также полностью изменившимся значением этого специального выражения, пришедшего к нам из римского права (§ 259), литисконтестация воспринималась скорее как возражение ответчика против фактов, лежащих в основании иска, вследствие чего помещалась в первый процессуальный документ ответчика (эксцепционное заявление). Однако это положение литисконтестации не давало существенной пользы для конечной цели процесса, а вместе с тем вызывало существенные сомнения и опасения, поскольку давало ответчику простое средство произвольно отложить это действие и тем самым поставить под угрозу права истца (§ 259).
342
Gajus, IV, § 48.
343
Gajus, IV, § 114.
344
L. 75 de V. S. (50. 16): «Restituere is videtur qui id restituit, quod habiturus esset actor, si controversia ei facta non esset»; так же в L. 35, 246, § 1 eod. и в L. 9, § 8 ad exhib. (10. 4). В применении этого принципа, кроме того, говорится о том, что должник, находящийся в просрочке, не становится свободным вследствие выдачи обещанной вещи, если она в промежуточное время (случайно) стала хуже (L. 3 de cond. trit. (13. 3) (см. выше, с. 139)).