Страница 31 из 39
Вопрос об этом моменте обладал гораздо более широким применением и важностью в римском праве классического периода, чем в древнем праве, а также в Юстиниановом и современном праве. Поскольку во времена формулярного процесса любое присуждение могло быть направлено только на наличные деньги[302], то в те времена оценка в деньгах была необходима даже тогда, когда изначальный предмет правового спора не подвергался никакому уменьшению; напротив, в Юстиниановом и современном праве, а также в древнейшие времена оценка требуется только в случае подобного уменьшения, так как в противном случае судебное решение направлено непосредственно на сам изначальный предмет.
Хочу предпослать обзор правил, касающихся момента оценки; благодаря этому будет легче преодолеть немалые трудности, связанные с обоснованием названных правил высказываниями в наших источниках права.
Согласно правилу, следует различать строгие и свободные иски. В случае строгих исков при оценке руководствуются моментом литисконтестации, в случае свободных – моментом вынесения судебного решения, имеющего законную силу.
К обоим правилам следует применять два исключения. Если договором предписано определенное время исполнения обязательства, это время является определяющим и для оценки. Если должник находится в просрочке, то кредитор может выбрать, следует ли произвести оценку по вышеназванным закономерным моментам или, напротив, по моменту возникновения просрочки; естественно, он выберет тот момент, который ведет к большей сумме. В единственном случае (при краже) применяется даже еще более суровый подход к должнику.
Однако все эти правила действительны только для личных исков из юридических сделок (договоры и квазиконтракты), а также для исков in rem; в случае личных исков из деликтов следует применять другие правила, поскольку в них оценка больше связана с моментом совершенного деликта.
Теперь собранные здесь предписания необходимо представить отдельно и одновременно обосновать свидетельствами из источников.
Для поставленного во главу угла в качестве правила различения строгих и свободных исков в следующем фрагменте у Ульпиана[303] обнаруживается настолько понятное и принципиальное решение, какое невозможно найти во многих других правовых учениях, где подобное решение скорее приходится абстрагировать только из оценки отдельных правоотношений:
«In hac actione, sicut in ceteris bonae fidei judiciis, similiter in litem jurabitur: et rei judicandae[304] tempus quanti res sit, observatur: quamvis in stricti juris judiciis[305] litis contestatae tempus spectetur».
Прежде чем я добавлю другие, подтверждающие фрагменты, хочу сделать к этому главному фрагменту некоторые общие замечания.
а) Правило, высказанное для bonae fidei judicia, считается здесь явно более справедливым, соответствующим новому развитию права. Поэтому было бы совершенно неправильно считать его привилегией исков, имеющим такое особое название (bonae fidei). Его, напротив, следует без опасений применять и к искам in rem, а также к преторским и экстраординарным искам, т. е. ко всем свободным искам вообще. Это особенно понятно в случае тех свободных исков, которые одновременно являются arbitrariae, потому что в них благодаря особому институту добиваются добровольного исполнения до вынесения судебного решения; этот институт полностью противоречил бы оценке на момент литисконтестации.
b) Весь институт литисконтестации служит в целом для того, чтобы способствовать выгоде истца (§ 260, п. II). Посмотрим, в какой мере это соблюдается при применении нашего правила или что могло бы быть причиной исключения.
Если мы предположим, что в случае строгого иска цены с момента литисконтестации постоянно понижались, то указанная цель будет достигаться непосредственно: истец действительно получит более высокую цену, которую он мог ожидать на момент литисконтестации, и он защищен от убытков, которые он мог бы понести вследствие длительности разбирательства. Если мы, наоборот, предположим растущие цены, то истец, разумеется, упустит прибыль, которую он мог бы получить вследствие роста цен, однако целью вообще не является получение прибыли, а лишь предотвращение только что упомянутых убытков.
В свободных исках в случае падения цен убытки истца, вытекающие из продолжительности правового спора, невозможно предотвратить. Это отступление от принципа строгих исков и его последствий можно объяснить тем, что не следовало для ответчика затруднять защиту его притязаний, вытекающих из добросовестного сознания, своего рода угрозой наказания[306]. Эта точка зрения поддерживается принципом сабинианцев: «Omnia judicia esse absolutoria»[307], т. е. добровольное согласие должно всегда (и в течение всего хода разбирательства) способствовать оправданию. В этом принципе заключалось до некоторой степени поощрение добровольного выполнения посредством своего рода вознаграждения, что в арбитрарных исках и без того поддерживалось посредством их особого устройства[308].
Таким образом, мы обнаруживаем здесь конфликт между двумя различными целями и принципами, которые приводили к противоположным результатам. Но принципу, соблюдавшемуся в свободных исках, придавалось большее значение при постоянно развивающемся праве. В современном праве речь может идти только об этом принципе.
с) Насколько бы разными ни были оба правила, высказанные для двух видов исков, все же они образуют общую противоположность другому, также возможному положению, которое, стало быть, они должны отрицать. Им является начало обязательства, по моменту которого можно было бы пытаться производить оценку[309]. Основная идея, стало быть, такая: оценку следует производить не по моменту возникновения обязательства, а скорее по времени правового спора; при этом обнаруживается подчиненное различие, согласно которому в строгих исках оценка производится по времени литисконтестации, а в свободных – по времени судебного решения. А оправдание названной идеи заключается в том, что самому кредитору определенное время может казаться безразличным или даже предпочтительным, чтобы до поры до времени не требовать исполнения, зато предъявление иска всегда находится в его власти, а благодаря этому, в частности, и фиксация времени оценки.
d) Это последнее замечание немаловажно, поскольку дает естественную отправную точку для объяснения и обоснования двух высказанных выше исключений. Ведь если в договоре время исполнения определено отдельно, в этом одновременно заключается предусмотренное признание времени, в которое кредитор ожидает исполнение и которое для него имеет значение, вследствие чего, следовательно, исключается вышеназванное состояние неопределенной воли кредитора. То же самое справедливо и для случая просрочки, ибо если истец (даже только внесудебным порядком) призывает к исполнению, то тем самым он одновременно фиксирует время оценки, поскольку иначе должник мог бы получить выгоду от своего противоправного промедления.
е) Высказанные здесь точки зрения и нормы права нашли свои противоположные отражения в содержании римских формул, что отчасти можно определенно доказать, отчасти сделать весьма вероятным. Местом в формуле, где претор должен был указать время оценки, была, бесспорно, Condemnatio, и здесь это указание должно было формулироваться по-разному в зависимости от того, хотели ли поместить оценку в прошлое (время возникновения обязательства), в настоящее (время литисконтестации) или в будущее (время вынесения судебного решения). Для этих разных возможностей предлагались три следующих выражения:
302
Gajus, IV, § 48.
303
L. 3, § 2 commod. (13. 6) из Ulpianus, Ad ed., lib. XXVIII. Во фрагменте сначала говорится о договоре поклажи, но затем с ним связывают общий принцип.
304
В Вульгате читается «judicatae»; приемлемы оба варианта прочтения.
305
Об этом варианте прочтения ср. выше, с. 616 сл. [т. III русского перевода «Системы…»]. Так читается в Вульгате; во Флорентийской рукописи читается только «in stricti» без слишком резко опущенных слов «juris judiciis». Смысл обоих вариантов прочтениях одинаков.
306
L. 40 pr. de her. pet. (5. 3): «Nec enim debet possessor… indefensum jus suum relinquere» (см. выше, § 273). Падающая цена аналогична случайной гибели вещи.
307
Gajus, IV, § 114.
308
Если спорная вещь имелась еще в наличии, то и в случае строгих исков ответчик мог путем применения этого принципа предотвратить для себя любой ущерб. Таким образом, ущерб наступал только в том случае, когда либо ответчик упорно не делал этого, либо вещи больше не было в наличии.
309
Этот момент, как будет показано ниже, действительно учитывался в исках из деликтов. Здесь же речь идет только о личных исках из юридических сделок и об исках in rem.