Система современного римского права. Том IV

Однако этот фрагмент допускает два разных одинаково обоснованных толкования и из-за этой неопределенности не может использоваться в качестве доказательства. Ведь слово «currunt», во-первых, может означать «currere incipiunt»[218] – тогда во фрагменте действительно содержится высказывание нашего принципа. Но оно может также означать «currere pergunt»[219], т. е. литисконтестация не прерывает и не препятствует процентам, – тогда фрагмент вовсе не связан с нашим принципом, напротив, в нем содержится совсем иное и без того бесспорное положение, что литисконтестация, совершенная в случае иска о капитале, не влияет на требование выплаты процентов. Допустимы оба толкования, однако второе приобретает бóльшую вероятность благодаря следующему сопоставимому фрагменту, который связан с нашим благодаря своему заголовку:

«Novatione legitime facta liberantur hypothecae et pignus, usurae non currunt»[220].

Если сравнить оба фрагмента, то они дают следующий смысл. Истинная новация (т. е. стипуляция за рамками процесса) уничтожает, кроме прочего, и проценты. Литисконтестация, хотя ее в некоторых случаях также называют новацией, не уничтожает проценты[221].

Если же, согласно этим общим основаниям, правильность принципа могла бы вызывать еще сомнение, то любое сомнение было бы рассеяно нижеследующими применениями к отдельным искам, в которых четко признан сам принцип, и эти применения доказали бы правильность принципа, даже если он ни в одном из фрагментов не высказан в общем виде.

Прежде чем будут представлены эти отдельные применения, с самим принципом следует связать некоторые выводы и более подробные определения.

1. Процессуальные проценты можно требовать только тогда, когда предметом правового спора являются деньги, а не другие «количества» (например, зерно). Все основания, которые для этого положения приводились выше (§ 269) в случае пени за просрочку, точно так же применяются к процессуальным процентам[222].

Но здесь следует пристальнее взглянуть на особый момент, благодаря которому можно было бы попытаться спасти широкое распространение процессуальных процентов не только на другие «количества», но даже на все вещи вообще.

Ведь можно было бы с некоторой видимостью развить следующее рассуждение. Если бы истец получил вещь в момент литисконтестации, то он мог бы ее продать и получить проценты с вырученных денег. Поскольку он был лишен этого преимущества, то оно должно быть ему возмещено выплатой процентов. Однако здесь все зависит прежде всего от положения и обязанности ответчика. Если бы ему хотели навязать возмещение этих процентов, то это могло бы произойти только при условии, что к этому применили бы принцип упущенных плодов (§ 265, 266), т. е. ему зачли бы упущенную продажу как culpa. Но это невозможно по той причине, что даже в случае строгих исков у него есть право на освобождение от любых прочих притязаний из самой вещи путем натуральной реституции в ходе процесса (§ 261). Правильное понимание этого высказано в следующем решении по отдельному случаю: если фидеикомиссом завещаны сосуды из золота или серебра, а наследник просрочил исполнение, то он обязан выплатить проценты только в том случае, если наследодатель предназначал эти предметы для продажи, в противном случае – нет, следовательно, только если подразумевался, собственно говоря, денежный фидеикомисс, который следовало исполнить только путем продажи указанных сосудов[223].

2. Широко распространено мнение, что процессуальные проценты можно было требовать в случае свободных исков, но не в случае строгих. Это мнение обладает большим правдоподобием благодаря совершенно недвусмысленному предписанию, согласно которому посредством condictio indebiti можно требовать только ошибочно уплаченные деньги, но не проценты с них[224]. В этом безусловном отрицании выражен троякий смысл: нельзя требовать проценты начиная с момента совершения ошибочного платежа, а также с возникновения просрочки и, наконец, с момента литисконтестации; это последнее положение непосредственно относится к нашему случаю. При этом весьма естественно напрашивается объяснение этого решения тем, что названный иск был кондикцией, т. е. можно усмотреть выражение правила именно в том, что во всех кондикциях нельзя было требовать процессуальные проценты. Однако это предположение безосновательно, и дело обстоит, скорее, следующим образом.

Когда требовали вернуть наличные деньги из займа, или из стипуляции, или как недолжно уплаченное, то это можно было сделать не иначе как посредством certi condictio. Характерной особенностью данного иска было то, что указываемая определенная денежная сумма должна была быть одинаковой в интенции и кондемнации, и это неизменное предписание судье полностью исключало любое дополнительное увеличение суммы в судебном решении, стало быть, и любое принятие во внимание процентов.

Зато если предметом стипуляции также были деньги, но саму сумму денег не называли, а ставили ее в зависимость от внешнего обстоятельства[225], то хотя это также обосновывало строгий иск – кондикцию, но она могла иметь только incertae pecuniae Condemnatio[226], а это не мешало судье применить развитое выше общее правило о процессуальных процентах.

Следовательно, даже у самих римлян тем, что исключало процессуальные проценты, был не характер строгих исков, а исключительно особый характер certi condictio (там, где она применялась), и поэтому мы вынуждены утверждать, что процессуальные проценты применялись также и в случае строгих исков (только за исключением любой certi condictio)[227]. Непоследовательным было то, что Юстиниан включил безусловный древний принцип в condictio indebiti, хотя в его время уже давно исчезли все формулы.

3. Наконец, среди тех авторов, которые вообще допускают процессуальные проценты, спорным стал вопрос о том, следует ли их применять только к ликвидным или же и к неликвидным взыскиваемым денежным суммам[228]. Если вопрос должен иметь какое-либо практическое значение, то подобное различие делать нельзя, напротив, и при неликвидных суммах следует платить проценты. Тем самым в отношении ответчика не совершается ничего несправедливого, ведь вся эта уплата процентов обосновывается предпосылкой, что деньги вообще не хранят без всякой пользы, а постоянно используют в какой-либо форме для получения дохода. Если же допустить указанное различие, то ответчику, независимо от оспаривания самого притязания, никогда не будет трудно внести сомнения относительно величины этого притязания и тем самым сорвать применение самого принципа процессуальных процентов.

§ 271. Действие литисконтестации.

II. Объем присуждения.

а) Расширения (процессуальные проценты)

(продолжение)

II. Применение процессуальных процентов к отдельным, самым важным искам

Свидетельства этому встречаются в римском праве реже, чем можно было бы ожидать, ввиду практической важности вопроса. Однако реально существующие являются решающими, и нет недостатка в объяснении того, отчего подобные свидетельства не встречаются в столь многих исках, так что названная редкость не может вызывать сомнений в правильности принципа.

1. В случае виндикационного иска об определенных монетах принцип не может применяться. Если бы он применялся, то в основе этого должно было бы лежать предположение того, что ответчик может отчудить виндицируемые деньги, чтобы получить с них проценты; но как раз отчуждение и потребление виндицируемой вещи полностью запрещены ответчику (§ 264). Таким образом, отличие от личного иска о взыскании долга (о денежной сумме) заключается в том, что посредством него у ответчика требуют его собственные деньги, отчуждение или использование которых с получением процентов ему не запрещены[229].

218

Сопоставимыми фрагментами для этого значения являются L. 40 de reb. cred. (12. 1) и L. 7, § 7 de administr. (26. 7). Оба значения верно доказаны Хубером (Huber, Praelect. in Pand., XXII, 1, § 17).

219

Сопоставимым фрагментом для этого значения является L. 18 de nov. (46. 2): «non currunt».

220

L. 18 de nov. (46. 2). Оба фрагмента взяты из: Paulus, Ad ed., lib. LVII.

221

Такое объяснение встречается у Мадаи (Madai, Mora, S. 369–371), Вехтера (Wächter, Bd. III, S. 24), который лишь подчеркивает его исключительную правильность, хотя само по себе первое объяснение также вполне приемлемо.

222

Тем самым приведено доказательство, что L. 23 C., de usur. (§ 268) вовсе нельзя понимать как говорящую о процессуальных процентах, а также о пене за просрочку (§ 269).

223

L. 3, § 4 de usur. (22. 1). В L. 51, § 1 de her. pet. (5. 3), которая могла бы вызвать некоторые сомнения, явно предполагается, что наследник продал плоды, полученные до литисконтестации, т. е. превратил их в деньги, которые теперь он должен (см. ниже, § 271).

224

L. 1 C., de cond. ind. (4. 4): «Usuras autem ejus summae praestari tibi frustra desideras: actione enim condictionis ea sola quantitas repetitur, quae indebita soluta est».

225

Например: «quanti fundus Cornelianus est, dare spondes?»

226

Gajus, IV, § 49–51. Итак, формула была о «quanti res est» или о «quidquid dari fieri oportet».

227

С давних пор мнения по этому вопросу разошлись. Процессуальные проценты для всех stricti juris actiones отрицают Ноодт (Noodt, De foenore et us., III, 12), Винклер (Winkler, p. 345), Мадаи (Madai, Mora), Либе (Liebe, Stipulation, S. 52); зато их допускают глоссаторы Мартин и Якоб (Haenel, Diss. dominorum, § 56, p. 42), Хубер (Huber, Praelect. in pand., XXII, 1, § 17), Келлер (Keller, § 21, Note 2 und 10). Я вначале придерживался первого мнения (т. 5, § 224, Приложение XIII, п. III), от чего теперь отказываюсь.

228

Ограниченного мнения придерживается Каннегиссер (Ca