Без названия

– Трое: два мальчика и дочка.

– Многодетная семья, значит, – Тамара Сергеевна покачала головой. – Она бы ещё троих родила.

– Так она сразу тройнят.

– Молодец, ничего не скажешь…Что ж она с вами не пришла?

– Да в больнице она. Захворала после похорон. В ту же ночь муж и отвёз, и самого чего-то нет.

– Часто болеет? – поинтересовалась Тамара Сергеевна скорее просто так.

– Да, как сказать. Слабенькая она, а делов-то много… – спохватившись, баба Таня заспешила. – Да вы не сумневайтесь. Даша соберёт документы, какие надо.

– На это уйдёт много времени: от полугода до года.… Если она захочет – пусть собирает справки, потом дело рассмотрят. Дети пока будут в интернатах.

– Ой, совсем ты меня запутала, милая. Вить ребятам-то осталось немного. Пусть доучатся до каникул, а потом они устроятся на работу. На одну Алёнку документы Даша быстро оформит.

– Не могу, бабуль. Мы сейчас обязаны быстро реагировать на подобные происшествия, чтобы не было плохо детям.

– Так неужели им лучше будет в казённом интернате, чем дома? – заплакала баба Таня.

– Это вы сейчас так говорите. А потом неизвестно, чем всё обернётся. Люди из-за детских пособий на преступления идут.

– Ой, велики деньги – пособие. Да на них пары носок не купишь.

– Вот-вот, пары носок не купишь, детей в семью принимают, а затем издеваются.

– Господи, да они ж мне не чужие – свои, внучата родные, только несчастные, – баба Таня вытирала слёзы платочком.

Ольга Васильевна встала, отошла к окну. Ей было очень жалко сидящую старушку, перенёсшую в своей жизни так много горя. Жалко было детей. Действительно, умные, воспитанные, а вот, поди ты. А что посоветовать – не знала. У Даши своя семья. Навязывать такую обузу – кто имеет право.

– Командующий приехал, – словно очнувшись, сказала она.

– Кто? – не поняла Тамара Сергеевна, уже собиравшая папку. Ей тоже был неприятен этот разговор. Видно, бабушка любит внучат, да что поделаешь. Помрёт – они пойдут бомжевать. Лучше сейчас забрать. Если умные – поймут. Глядишь, ещё помогут век дожить бабульке.

– Дашин муж, – Ольга Васильевна села за стол.

После стука в дверь вошёл статный молодой мужчина. Поздоровался. Баба Таня поскорее вытерла слёзы, чтоб ирод (она его считала таковым до сих пор) не видел. Юлиус молча положил перед Тамарой Сергеевной папку, всунул руки в карманы, отошёл к окну. Тамара Сергеевна тщательно листала документы на опекунство. Наконец, перевернула последний лист.

– Ещё вопросы есть? – спросил Юли, не поворачиваясь.

– Нет, – удивлённо ответила Тамара Сергеевна.

– Баба Таня, поехали домой, – сказал Юли, подходя к старушке.

– Поехали, милок, – она поняла, что детям ничего не грозит.

– Юлиус Станиславович, – обратилась к нему Ольга Васильевна.

– Да, – остановился Юли.

– Даша выйдет на работу?

– Дней через десять. До свидания.

Юли свёл по ступенькам бабушку, открыл дверцу машины.

– Как Даша-то? – спросила баба Таня.

– Пусть полежит в больнице. Там ей покойней будет, хоть на время.

– Ну, и пусть, – согласилась баба Таня. – Ироды, хотели детишек забрать.

Старушка шмыгнула носом.

– У них работа такая.

– Сказала, что документы долго собирать, ждать какого-то решения.

– Ничего ждать не надо. Всё уже подписано, – успокоил Юли.

И об этом судачили на деревне. На то она и деревня, что каждый на виду да на слуху. Заметили люди, как изменилась Даша после похорон. Прядь седых волос появилась около виска. Она и раньше-то неразговорчивая была, а теперь и вовсе замкнулась. Помощь Юли не принимала. Он понимал – нужно время. Оно лучшее лекарство, поэтому не торопил.

Дети пока жили у бабы Тани. Юли подумал, что до экзаменов ничего менять не надо, а там видно будет.

Задумок у мальчишек было много в этой жизни – только не всем им суждено сбыться. Мишка для себя твёрдо решил, что хоть и пойдёт теперь работать, но в институт всё равно поступит. Он договорился с фермером, что будет подрабатывать летом. Колька его поддержал. Узнав об их затее, Юли послал обоих далеко-далеко.

– В десятый класс пойдёте. Чтобы поступить в Баумана, знания нужны, придурки.

Ребята ничуть не обиделись, но от подработки не отказались.

Ольга Васильевна удивилась, когда на экзамене на вопрос, в какое училище они пойдут, Коля вдруг сказал, что они никуда не пойдут, а будут учиться в десятом классе. Директриса только покачала головой.

– Трудно командующему такой воз везти, – обсуждали эту новость в учительской, разумеется, в отсутствии Даши.

– Он зарабатывает в у. е., а не в деревянных, – съязвила математичка.

– Хоть в у. е., хоть в деревянных – до ума довести – труд тяжкий, – заметила Ольга Васильевна.

– Ну, ведь Даша…

– Да хватит, Даша, Даша, – засмеялась математичка. – Сидит у Христа за пазухой. Вся такая бледненькая, болезненная, вся недотрога, недомога. А тут – вся в теле – не хватает только мужика, чтоб кости хрустнули.

– Лен, хватит злобствовать, – заметила Вершинина.

– Я не злобствую, я жалею.

– Кого, позволь спросить?

– Да её, кого ж ещё. Юлиус Станиславович ещё, конечно, попрыгает возле неё, на цыпочках походит – да и плюнет. Вокруг столько баб, и покрасивее, и поумнее, и поздоровее. А он мужчина видный, без женской ласки долго не сможет. Да и какая от Дашки ласка. Для ласки любовь нужна. А она всё одолжение делает, – Елена не спеша разворачивала шоколадную конфету.

– Лена, не мути воду, – заметила Ольга Васильевна. – В своём уме. У человека горе, а ты…

– Что я? Сказала неправду? Поправьте. Все молчат. Значит, неправды я не сказала. А что до горя… Может, Дашкино горе – мышкины слёзы в сравнении с чьим-то. Ладно. Пошла я, а вы тут жалейте сидите. Глядишь, от вашей жалости Дашка прозреет.

Когда она ушла, Вершинина заметила:

– Что ж у людей от злости чирей на языке не вскочит.

– Однако не вскочит, – в раздумье проговорила Ольга Васильевна.

Ей показалось, что в злых словах Елены была толика правды. К тому же… Но для этого не пришло время.

Ольга Васильевна для себя все-таки решила, что надо поговорить с Дашей. Ирины теперь нет, а баба Таня относится к зятю с прохладцей (об этом знала доподлинно). Даша слишком молода и неопытна, может наломать дров, да не тех и не для того. Ольга Васильевна даже отправилась в гости к Телешовым якобы для того, чтобы посмотреть на ребят с Алёнкой. Она знала, что Даша большей частью бывает у бабушки, чем у себя. У дома увидела Станислава Карловича. Он размечал с Мишей будущую ограду. Ольга Васильевна поздоровалась:

– Поправить решили? – поинтересовалась она у Станислава Карловича.

– Да вот надо кое-что подделать. Бабулька напрочь отказывается переходить к Даше. Если гора не идёт к Магомету, то …

– Магомет идёт к горе, – закончила Ольга Васильевна.

– Совершенно верно, – засмеялся Станислав Карлович, – хотим газ подвести да дом покрасить, кое-что подновим.

– Миша, а вы с бабушкой пока жить будете? – спросила Ольга Васильевна.

– Ага, – кивнул юноша.

– Это хорошо. Бабушка старенькая – то одно, то другое, а вы всегда под рукой, – говорила Ольга Васильевна. – Справитесь, Станислав Карлович? Может, помощь нужна? Так я организую ребят – помогут.

– Ольга Васильевна! – засмеялся Бланки. – Издеваетесь, да? Тут помощников, хоть отбавляй. Ритус вон с Георгом завтра приедут.

– Ритус – это ваш сын. А Георг? – как бы невзначай поинтересовалась Ольга Васильевна.

– Георг-то? – переспросил Станислав Карлович. – Миша, натяни верёвку прямо и гвоздём прижми к столбу. Он нам тоже родственник. К тому же мой крестник. А вот кому помогать приедет – тут большой вопрос.

Станислав Карлович отряхнул брюки от пыли:

– Может, по зазнобе какой сохнет, а, Ольга Васильевна?

– Зазнобе, – Ольга Васильевна поняла, к чему клонит Бланки. – Я этой зазнобе ноги повыдёргиваю.