Обычный день.

- Не надо с оружием баловаться! - мне в висок уперся ствол пистолета.

Всё блин, финита ля комедия, второй части марлезонского балета не будет. Эти или Бранденбург или ещё, какой Абвер.

Короче тут меня и положат. Я не товарищ Сухов и помучаться, как ему, мне совсем не хочется! А была, не была! Чего я боюсь? Помирать так с музыкой. Понеслась душа в рай.

Показывал мне этот фокус хороший знакомый с бывшего Рижского, а теперь Тюменского ОМОНа, надеюсь здесь, он пока не известен. Всё равно убьют, но хоть удивлю, а если повезёт, то одного с собой заберу.

- Не надо братишка! Всё понимаю, но не торопись! - и этот гад отшагнул, а остальные направили на меня свои пистолеты.

- Отдай боец оружие, мы свои советские! А форма немецкая для маскировки. Мы на задании! – вежливо попросили меня.

Ну конечно, а я так гуляю, на птичек смотрю! Я снял с плеча автомат МР-38, вещмешок или сидор, как он тут называется и начал снимать разгрузку, а за отворотом кожаной куртки у меня лежит граната ф-1. Взявшись пальцем за кольцо, медленно вытащил её, показал и выдернул чеку. Кто-то судорожно вздохнул.

- Ну, чё Бранденбург сраный? Пришло время помирать. Кто с мечом к нам придёт, тот от гранаты и сдохнет! Аминь суки!!!

Вдруг сзади звонкий девичий голосок:

- Не торопись помирать товарищ, всегда успеешь!

Я замер. Перед глазами сразу встала Даша, как живая. Смотрит на меня своими изумрудными глазищами и головой качает осуждающе, не надо мол, не отпускай рычаг. Тут что-то во мне сломалось, я повернулся и посмотрел на девчушку. Курносенькая такая, вся в канапушках, ростом метр с кепкой, глазки карие, вся такая хорошенькая и пилотка со звёздочкой ей идёт и комбинезон так аккуратно сидит, волосы коротко стриженные ей к лицу, в общем няшка - обаяшка. А я вдруг вспомнил дочку Семёна, как она качалась в петле, и так мне больно стало, так обидно. Ну чего же вы на войну лезете, дуры малолетние, здесь ВОЙНА! ВОЙНА! А не любовная романтика.

- Что ты девочка здесь забыла? Тут война, тут убивают! Быстро, жестоко, а таких, как ты, ещё и насилуют перед смертью. Страшно и бесчеловечно, а после, что останется, на человека уже не похоже, кусок мяса. Поверь, я такое уже ни один раз видел. Домой возвращайся к мамке, вышиванию крестиком, детей рожать и растить, а погибать на войне, мужское дело. Только мужское! - мои ноги подогнулись, я плюхнулся на задницу - Какой идиот, тебя сюда прислал? А кареглазая?

-Я доброволец! - вздёрнула носик гордая амазонка.

- Я тоже, но я мужчина. Это мой долг, моя обязанность Родину защищать и за Родину умирать! - хорошо сидеть, прислонившись к стволу дерева и вытянув ноги.

- Это и моя Родина! А вот вы, не с Минска идёте? – спросила курносая.

- Из Минска. Плохо там, простых людей на улицах хватают за малейшее подозрение. Кругом виселицы, а на них... Дети, старики, женщины. Тюрьмы переполнены, каждый день расстрелы. Плохо там! – покачал я головой.

- А почему так жестоко? Что там случилось? Из-за чего всё? - няшка присела передо мной и смотрела, не моргая мне в глаза.

Каким-то осьмнадцатым чувством понял, надо говорить правду. Звенящая тишина вокруг и напряжённые взгляды, только подтверждали мои выводы.

- А вот скажи красавица, какое у тебя звание и есть ли допуск к информации государственной важности? Да и вообще, хотелось бы взглянуть на ваши документы или вещи их заменяющие! - заметив взгляд кареглазой на гранату, кивнул головой - Правильно девочка, ничего ещё не кончилось.

Тут, ко мне подшагнул невысокий, коренастый мужик и сразу представился:

- Старший группы Васнецов, разведка Западного фронта. Вот такой документ вас устроит? - и протянул мне шелковичку.

Я прочитал, посмотрел на старшого и опять прочитал. Серьёзный платочек.

- Спрашивайте товарищ Васнецов. От своих у меня секретов нет. Всё что видел и знаю, расскажу! – кивнул я головой.

- Вы хоть представьтесь товарищ, а то подкрались с немецким оружием и не вполне понятной целью. Хорошо Василий у нас сибиряк - охотник. Как он вас учуял, даже не представляю? – ответил мне старшой.

Я повернулся к Василию, с немым вопросом в глазах?

- Одеколоном чуть пахнуло, вы против ветра заходили, а я как раз с той стороны в дозоре лежал. Почуял запах и за вами, след в след. Смотрю, вы убедились, что немцы и стрелять собрались, ну и ткнул пистолетом, а потом толкнуло, щас прыгнете, вот и отшагнул. Прям, как с волком перед прыжком, там также! - посмотрел на меня с уважением Василий.

- Вот конь педальный. С водой у меня швах, вот я и протёр шею одеколоном, придурок блин! - зло выматерился я.

- А откуда Василий сам, если не секрет? - я хитро глянул на него.

Василий глянул на старшего, тот одобрительно кивнул. Вау ребята, а дела то у вас не очень! Ой чувствует моя задница, во что-то я опять вляпаюсь, по самое не хочу!

- Ты про такие города Тобольск и Тюмень слышал? - спросил Василий

Я кивнул, удивлённо.

- Вот промеж них, есть казачий хутор, называется Караульный Яр. Оттудова мы! - важно закивал Василий.

- Я внимательно посмотрел на Василия, а потом спросил:

- А скажи ка мне казачина, а зовут тебя случаем не Василий Силантьевич Караульных?

- Да, Силантьич Кккараульных! - зазаикался Василий.

А я, начал до слёз хохотать. Да видно так заразно у меня получилось, что через минуту улыбались все. Отсмеявшись и вытерев слёзы, я спросил Василия:

- Скажи мне брат-казак, а такой товарищ Кравцов, лейтенант - танкист тебе знаком?

-Юрка! Живой! - ахнул Василий - Где ты его видел? Когда?

- 29 июня. Он с остатками дивизии отходил на восток к Смоленску. Вот там, в Минске, мы и расстались. Свой адрес заставил выучить, Тюменская область Ярковский район, хутор Караульный Яр. У меня говорит там дружок, Васька! Охотник от бога, а как стреляет, снайпер. Все уши про тебя прожужжал. Да! Хороший у тебя друг, казак настоящий. Жаль если погибнет, но уж больно горячий, ни черта не боится! – улыбаясь, ответил я.

- Он 26-го у Столбцов приказ на отступление мне доставил, только отступать уже некому было. У меня от всего взвода пять человек осталось, двое целых, трое раненых, патронов нет, гранат нет. Последней бутылкой с ГС я троечку поджёг и с сапёрной лопаткой в рукопашную пошёл, а фрицы развернулись и дали дёру! Я со злости на бруствер запрыгнул и матом им в спину давай орать. Вдруг сзади дружный хохот, поворачиваюсь, а там танковый взвод и летёха ухахатывается, надо мной гад смеётся. Вот так и познакомились.

Потом до Минска вместе отступали, лихо били гадов. К Минску от его взвода только два танка и осталось, да и моих только двое, но народу мы насобирали целую роту, да на трофейной технике, да нашу брошенную технику собирали, что ещё на ходу. В Минск пришли мощной боевой единицей, сами посудите. Две БТ-шки, троечка и две двоечки трофейные, три тридцать четвёртки и один КВ, три Ганомага с пулемётами, 10 трофейных грузовиков из них пять с пушками и снарядами, два с зенитками, полевая кухня, четыре полуторки с продуктами, остальные машины с ранеными и личным составом. Пять мотоциклов с люлькой и пулемётом, два одиночки. А! Как! Моща!!! Другие вообще без оружия бежали, а мы ещё и по дороге фашистов две роты уничтожили и танков с десяток пожгли! - гордо закончил я.

- Да, от других услышал, не поверил бы. А тут... - и старшой так на меня глянул.

- Понял не дурак, дурак бы не понял! - хохотнул я, вставил чеку и убрал за пазуху гранату, достал паспорт и протянул его старшому.

- Других документов товарищи не имею! Разве, что приказ о назначении командиром 3 взвода 1 батальона ополчения ст. Столбцы с боевой задачей. Вот приказ на отступление, вот списки погибших, это наградные с описанием за что. В принципе и всё. Задавайте уже вопросы и это... Там у вас пожрать ничего не осталось, а то пахнет, отвлекает? - я взглядом кота из Шрека, посмотрел на кареглазую.