Готамерон. Часть I

— Что с того? Это не считается, когда пятеро на одного.

— Еще как считается! — поддержал кудрявый толстяк. — Помните старшего сына Патрика, ну того ущербного, которого отымели в шахтах Пайнрута?

— Дэша, что ли? — осторожно переспросил паренек названный Гримбальдом.

— Точнехонько. Говорят его сразу четверо заключенных отодрали.

— Ага, в очередь с тремя надзирателями, — хохотнул бледнолицый парень с приплюснутым носом. — Помню, помню. На пастбищах Саргона его до сих пор кличут дырявый Дэши.

Резкий порыв холодного ветра вынудил его замолчать. Все пятеро устремили взоры на юг, туда, откуда принеслась ледяная волна. Там, вдали за пашнями и утесами, темнели вершины Рудных гор. Там же вдоль камышового озера и пастбищ тянулась торговая дорога, по которой в долину постоянно спускались ватаги мальчишек из Готфорда.

— Посмотрим, как ваша клятва защитит нас от городских мундаков, — копируя чьи-то слова, нараспев произнес толстяк. — Тут не клятва нужна, а дубина!

— Не мундаков, а мудаков. Даже ругаться правильно не умеешь! — расхохотался светловолосый парень, дернув приятеля за спутанную гриву. — Но ты прав. Хотел бы я хоть раз им вломить так, чтоб запомнили! Лучше б мы вместо этих мечей дубинки вырезали.

— Не клятва защитит, а мы друг друга, — пояснила девочка, саданув сидевшего рядом остряка кулаком по колену. — И я уже устала вас колотить! Хватит болтать, а то магия не сработает!

Парни вновь умолкли, воззрившись на голубоглазую крестьянку.

— Теперь закройте глаза и слушайте.

Дети послушались и стали ждать. Девочка собралась с мыслями и начала медленно выговаривать слова:

Я клятву другу приношу к исходу дня,

Пусть его сила сбережет меня,

С ним честным обещаю быть,

Всегда быть рядом, защищать, любить,

Держаться вместе до скончания дней,

Ценя и уважая лишь своих друзей.

Да будет так, и с оглашения этих слов,

Мы будем вместе сокрушать врагов!

Раздался гулкий щелчок. Зашуршала листва. На загорелом личике девочки постепенно расцвела улыбка. Молчание продолжалось. Парни открыли глаза. Заклинательница обвела взглядом компанию.

— Ну как?

— В рифму и бестолково, — подытожил патлатый паренек.

— А теперь вы читайте, — попросила крестьянка, предоставив слово задиристому пареньку справа. — Грог, начинай.

— Вот глупость-то, — усмехнулся тот, скрестив руки на груди.

— Ты же обещал, — нахмурилась девочка. — По-твоему, я зря всю неделю сочиняла этот стих?

— Удивительно, что вообще сочинила. Ты и говорить-то правильно научилась только в пять, — захихикал смуглый мальчишка, потирая загрубевшие кулаки.

— Ага, Ферг. Зато материлась как докер уже с трех, — подхватил Грог. — Хотя чему удивляться. Если бы у меня был такой пьянчуга папаня…

— Хватит, Грог! — прервал его Гримбальд. — Опять страсти по мордасти захотел?

— И кто мне эти страсти подарит? Ты?

— Может и так!

— Ладно, только сперва корму смажь.

— Говорите уже! — сквозь зубы прорычала девочка.

Худой паренек, названный Грогом, обреченно вздохнул и без интонации промямлил слова клятвы. Затем трое других мальчишек по очереди повторили стих, часто запинаясь и переспрашивая. Когда они закончили, девочка вытащила из кожаного мешочка пять деревянных талисманов и с напускной торжественностью раздала мечи по кругу.

Вытянув вперед тонкую кисть с плотно сжатым кулачком, в котором держала талисман, маленькая крестьянка посмотрела на остальных и утвердительно кивнула. Мальчишки последовали ее примеру, соединив руки в центре круга. Заглянув поочередно в глаза друзьям, девочка торжественно произнесла:

— Я — Кассия! Клянусь исполнить клятву.

Остальные, посмотрев на нее, принялись повторять в той же последовательности, в какой получали талисманы:

— Я — Фергус! Клянусь исполнить клятву.

— Я — Верф! Клянусь исполнить клятву.

— Я — Гримбальд! Клянусь исполнить клятву.

— Я — Грог. Клянусь исполнить клятву, — без интонации произнес паренек.

Солнце покинуло долину. В тот же миг на вершину «Каменной башни» обрушился новый порыв холодного ветра.

2-й месяц лета, 16 день, Тридвор

В сгущающихся сумерках небо над горами почернело. Набежавшие с востока тучи накрыли остров черной пеленой. Бангладор стоял на вершине поросшего бурьяном холма и читал заклинания. Полы его мантии развивались под нарастающим напором ветра. В руках у чародея было широкое лезвие. Старик держал его над головой, направив острие в кипящие грязными облаками небеса. Воздушные потоки, словно воды океана, постепенно собрались вокруг холма, образовав мощный водоворот. В исполинскую воронку летели мелкие камни и сухие ветви деревьев. Бангладор выкрикивал магические слова, умоляя Ниргала благословить могущественную сталь, которую он смог бы передать избранным слугам.

Айнхарт, Бастер и Анселл держались поодаль. Бывшие слуги Нисмасса прятались в небольшой пещере, закрыв лица расписными забралами, наблюдая, как разрастается воронка. Вскоре клинок над головой Бангладора вспыхнул синим пламенем. Раздался низкий рокот. Сверкнула молния, прошив заклинателя серебристым копьем от темени до пят. Чародей вскрикнул и кубарем полетел вниз, попутно сшибая обмякшим телом камни и стволы деревьев. Послышался нарастающий гул и вращающееся над холмом лезвие задрожало. Шипя и пенясь, сталь начала принимать правильную форму. Острые края поползли в стороны, словно жидкость. На глазах у гамеланцев прямой клинок превратился в подобие громадного осадного меча с плоскими шипами на гранях. Из пустоты проступила черная рукоять и узорчатая гарда. Молния ударила еще раз, заставив меч вспыхнуть ярче. Затем он согнулся в дугу и, выпрямившись, стрелой полетел вниз, вонзившись в каменистую почву у подножья холма.

Тучи над островом рассеялись так же быстро, как и появились. На светлом небе засияли первые звезды. В воцарившейся тишине гамеланцы покинули укрытие и обступили тело некроманта. Благодетель не шевелился. Лорд Айнхарт снял перчатку и прощупал его шею.

— Готов, — равнодушно подытожил воин. — Должно быть, сердце разорвалось.

— Умер? Но как же так? — воскликнул Анселл. — Что же нам теперь делать?

— Благодарить своего повелителя, — простонал чародей.

Раны на лбу и руках старика затянулись сами собой. Позволив воинам себя поднять, Бангладор отряхнул пыльную мантию и надолго закрыл глаза. Он и впрямь какое-то время был мертв. Дух его покинул телесную оболочку и перенесся в Кринфатум — древнее подземелье, лишенное входов и выходов. Мало кто из смертных знал истинное название плана, в котором обитал его повелитель, и тем более не представлял, как туда попасть, будучи живым. Расположенное под тягучей каверной или, как ее окрестил невежественный народ, «смоляной ямой», подземелье являло собой сосредоточие мощи Ниргала. Там, в кромешной тьме, среди железных скал и водопадов у них состоялся продолжительный разговор о клинке и его владельце.

Осмотрев себя с ног до головы, Бангладор долго сжимал кулаки и шептал заклинания, пока не убедился, что способен контролировать тело. Казалось, он постарел лет на сорок, но теперь его это мало заботило. Когда живешь на свете сто тридцать пять лет, со временем перестаешь следить за собой, считать морщины и даже замечать женщин. Каждый слуга Ниргала, сколько бы дней ему не было отпущено, неизбежно терял бессмертие, становясь учителем. Затем он брал себе учеников, и следил за их подготовкой до тех пор, пока лучшие из числа избранников не становились некромантами. Теперь и для него настало такое время, вот только ученик ему был обещан всего один.

Вытащив клинок из каменистой почвы, чародей показал его гамеланцам. У тех при виде волшебного лезвия загорелись глаза, но никто и думать не смел без разрешения прикасаться к божественному оружию.

— Ниргал говорил со мной, — объявил некромант. — Назвал ученика.

Воины переглянулись. Обещания, данные чародеем на материке, постепенно стали исполняться.