Готамерон. Часть I

— Закон свят, как наш король, — с ложным подобострастием произнес громила. — Скажи, дружище Арвин, а нас сюда послали выбивать долги по закону?

— Лучше молчи!

В разговор вмешался Бунт. Он вкратце рассказал о встрече с гамеланцами возле «Упокойки» и описал странного бледнокожего мужчину, тащившего огромное лезвие. По его мнению, в помощи эта четверка явно не нуждалась. Однако Арвина и этим было не пронять. В итоге ополченцам пришлось привязать лошадей к ограде рядом с огородом и последовать за сержантом в лес.

— Бунт, ты нам не нужен, — вполоборота произнес Арвин. — Ферма Фридриха в пяти милях к востоку. Если пойдешь сейчас, успеешь до темноты.

Здравая мысль. Бунт тоже об этом подумал, но не спешил. С юных лет он привык во всем искать выгоду, сначала в заболоченном Хагвилле, где он родился, потом в Гутенфорде и Старграде, и наконец здесь, на Миркхолде. С одной стороны рисковать без надобности он не хотел, даже ради друга, с другой — оставшись с ополченцами, он мог получить кров и работу. Мог за один только вечер вместе с Арвином объехать пять ферм, а потом, если везде откажут, уже пойти к Фридриху. В конце концов, чем он рисковал, выслеживая незнакомца с рыцарями? Они просто хотели помочь. За такое обычно говорят спасибо или посылают к Ниргалу на рога.

— Я пойду с вами.

В ответ Арвин только плечами пожал. Вчетвером они миновали опушку и вошли в заросли падуба. Прорубив дорогу мечом через вечнозеленые кущи, Арвин вывел их на поляны, затянутые теневым папоротником. Лес в долине был светлым, за исключением восточной и северной части, где начинались подножья гор. Воинам или охотникам там ничто не угрожало, но соваться вглубь все равно было рискованно.

Пока они шли, лес все сильнее погружался в сумрак. Ополчены тихо разговаривали, время от времени осматриваясь и прислушиваясь к звукам.

— Говоришь, у него был меч? Может, они кузнеца ищут? — произнес Иверинг, убив севшего на шею комара. — Кроме Готфорда и Майнрима, хорошего мастера можно найти только здесь.

— На кой черт тогда потащились в чащу? — спросил Ренвик, на ходу придерживая сползавший с плеча арбалет.

— Хороший кузнец ушел от Роберта полгода назад, едва узнал о болезни старика, — констатировал Арвин. — Сейчас там нет доброго мастера. В долине всем заправляет его сын. Мелочный, жадный ублюдок. В первый же месяц сократил плату подёнщикам и увеличил число стражников. Говорят, сейчас созывает наемников. Если так и дальше пойдет, нас через пару лет в долине будут копьями встречать.

— Наемников? — с усмешкой отозвался Ренвик. — А мы-то кто? Мне все равно, кого он набирает. Это проблема губернатора и капитана. Наше дело — сражаться.

— Посмотрю я на тебя, когда встретишься в бою с настоящим ветераном, — произнес Иверинг.

Ренвик сдавленно рассмеялся, ударив лопоухого стража кулаком в плечо.

— Ты еще птенец, Иверинг. Мне в Пайнруте давали кирку и факел, а потом отправляли в шахту, кишащую покопами. Я тогда просто шел и добывал риклий.

— И что? Ты теперь герой?

— Нет, но ветеранов там тоже хватало, и половина из них выползала на поверхность с тяжелыми штанами.

Над головами, хлопая крыльями, пролетел громадный филин. Из крон раздалось приглушенное уханье. Бунт с тревогой посмотрел назад. Опушка, а вместе с ней и алое пламя заката исчезли. Теперь вокруг был только сумрак, и чем дальше они уходили к скалам, тем крепче он становился.

— Вульфгард тоже ветеран, — заметил Иверинг. — Надеюсь, наш капитан поумнеет, и перестанет рисковать людьми впустую.

Ренвик искоса на него посмотрел и наотрез покачал головой.

— Мы здесь по приказу Мариуса. Вульфгард был против. Не судите его. За четыре года капитан сделал больше, чем Катлер за десять лет.

— Вульфгард слишком много хочет. Готфорд нельзя превратить в крепость, — ответил Арвин, погладив ожог на правой щеке. — Это не Холдварг и уж точно не Жемчужный бастион. Катлер понимал, где заканчивается его власть и в чужой карман не лез…

Бунт слушал вполуха. Он давно заметил, что Арвин постоянно теребит ожег, когда поминает капитана Катлера; и было из-за чего. Как-то раз сержант выпил с ним три бутылки джина и стал чуть более откровенен, чем с женой в постели. Так он узнал, что четыре года назад этот самый Катлер спас его и еще нескольких стражей из огня. Пламя в ту ночь охватило бараки и сгубило нескольких человек. Капитан вынес на плечах задыхавшихся подчиненных и сам обгорел как печеное яблоко, но вместо благодарности получил от губернатора выговор, а затем и вовсе был снят с должности. Бунту это всегда казалось дикостью. Не слишком-то барон Мариус ценил своих людей, если разбрасывался подобными героями.

— Тише! Видите? Впереди свет, — шепотом произнес Арвин, указав на заросли.

Они шли уже с полчаса. Иверинг и Ренвик все сильнее возмущались, не понимая, куда их гонит сержант, и как они будут возвращаться назад в потемках. Бунт и вовсе поймал себя на бредовой мысли, что Арвин по какой-то причине тянет их в чащу неслучайно, поэтому, когда тот заговорил, непроизвольно отшатнулся. Ополченцы поглядели туда, куда показывал сержант, и только развели руками. Кроме вековых лиственниц в этой части леса было множество кустов. Ренвик на всякий случай снял с плеча арбалет и быстро его зарядил. Бунт сощурился и поводил головой, не сразу различив какое-то свечение. Вдалеке, среди глухой листвы и веток вспыхивали и гасли оранжевые точки.

— Как ты понял, куда идти? — прошептал он, искоса поглядывая на друга.

— Они оставили след, — объяснил сержант, указав на примятые ростки папоротника.

Ренвик поднял арбалет, нацелив его на кусты, после чего Арвин немедленно протянул руку и вынул сосновый болт из желоба.

— Убери оружие, дурак! Нападение на рыцаря — прямой путь на виселицу. Мы говорить идем, а не драться.

— Может быть, это и не они вовсе, а охотники, — заметил Иверинг.

Бывший каторжник поворчал, но арбалет разряжать не стал. Втроем они стали приближаться к месту стоянки. Бунт следовал за стражами, держась за рукоять ножа, который в свое время неплохо научился метать.

Подминая папоротник и траву, они шагнули в заросли. Арвин приказал им не шуметь, но шелест все равно выдавал их присутствие. Тем не менее, за это время на них никто не напал и даже не окрикнул. Им беспрепятственно удалось покинуть кусты и выйти на крошечную поляну, окруженную упавшими деревьями. В центре ее горел костер. Рядом застыли две фигуры. Закованный в броню рыцарь стоял на коленях, держась за окровавленную руку. Над воином возвышался тот самый бледнокожий незнакомец, теперь уже в диковинной черной мантии. Драгоценные камни и пуговицы на ней сверкали словно звезды в сполохах пламени. В руке у него был прозрачный сосуд, в который тот собирал кровь, струившуюся из раны на запястье гамеланца. Бунт задрожал всем телом, когда поймал его взгляд — прямой и неумолимый, словно взгляд кондора парящего над полями в поисках жертвы.

— Уходим, — одними губами произнес Арвин, и первым попятился.

Возражать никто не стал. Даже туповатый Ренвик все понял, едва увидел наполненную кровью мензурку. Рыцарь быстро поднялся и позвал кого-то еще, но человек в мантии предостерегающе положил руку ему на плечо. Бунт к этому моменту ретировался в заросли, но успел расслышать, как тот тихо произнес:

— Ждите меня здесь.

Преодолев стену кустов, они дружно дали деру. Ренвик начал бранить сержанта. Тот в растерянности озирался и бормотал что-то о долге. Арвин, по все видимости, уже и сам был не рад, что полез в чащу.

— Что это значит? Что они там делали? Ренвик? Арвин? Что он сказал? — задыхаясь, тараторил Иверинг.

— Он идет за нами, — выпалил Бунт, вцепившись в рукоять ножа.

— Кто? Этот старик?

Страж чуть не упал, споткнувшись об корягу. Губы молодого ополченца скривились, как у испуганного ребенка. На лице его застыло изумление. Бунт догадался, что он один до сих пор не понял, с кем они столкнулись, но по лицам товарищей уже догадывался, что за этим последует.