Страница 49 из 85
— Ты хочешь, чтобы я забрал у жены ребёнка? — хладнокровно спросил Руки, зная, что истерики на отца не повлияют.
— Не у жены, а у моей дочери. В этом же нет ничего плохого. Дед может взять внучку к себе, — хитро прищурился он.
— Отец, ты сам соединил наши жизни, — напомнил ему Руки. — Отныне Юи моя!
— Я не имею ничего против, если ты выполнишь мою просьбу. На самом деле это сущая мелочь. Завтра свадьба с Кино не состоится, ты вернёшься с Юи домой, а когда придёт время, то отдашь младенца мне. Я позабочусь о ребёнке, как следует.
— Для этого ты забрал меня? В этом моя роль?
— Я защищаю свою семью. Ты был в опасности, поэтому я призвал тебя на службу. Роль Адама проста — надо положить начало новой жизни, новой расе, новому виду…
— Что будет, если я откажусь? — серьёзно посмотрел Руки в золотые глаза отца, не видя в них правды.
— Это разочарует меня… — покачал тот головой.
— Разочарует? — не выдержал Руки, показывая панику во взгляде. — Я не смогу объяснить тому, кто никогда не любил своих жён и детей, что такое любовь. На это чувство способны лишь люди. Душа человека никогда не умрёт во мне или Юи. Как вынесет она такое предательство? Что сделает, когда я ночью заберу ребёнка из колыбели и отдам тебе? Сама она никогда не отдаст дочь. Зная её, я бы сказал, что она вырежет сердце и вернёт тебе, но ребёнка не отдаст. У меня нет выбора, я буду служить тебе, но я уже один раз предал тебя, а сейчас ты даёшь мне пищу для размышления. Сам того не желая, я буду думать, как предать тебя вновь.
— Это ставит нас в тупик, — заулыбался Того. — В любом случае я теперь знаю, что ты по-прежнему серьёзен в своих делах и намерениях. Это хорошо…
— Значит ли это то, что я прошёл испытание? — посмотрел Руки на отца с подозрением, сразу заметив в разговоре насмешку.
— Да, — ответил Карлхайнц. — Ты прошёл испытание. И как быстро ты понял, что я блефую?
— Почти сразу, — апатично сказал Руки. — Ты не говоришь о том, чего нет, а я сглупил, когда поддался чувствам, прости меня за это, отец, — поклонился он, вскоре разворачиваясь к дому. — Но если когда-нибудь это случится, то я снова предам тебя, забыв о данном слове. Ради своей семьи я забуду о гордости.
— Это поставит нас в невыгодное положение, — сухо ответил Того.
— Тогда сделаем так, чтобы оно никогда не становилось таким, — сказал Руки не оборачиваясь, и поспешил вернуться в дом.
— Красивое предложение, — проговорил Карлхайнц, глядя в своё отражение и нападавшую в воду листву. — Но, к великому сожалению, бесперспективное…
***
Настала первая ночь полнолуния — увертюра природного представления, которым планировали воспользоваться вампиры и демоны. Три ночи: первая — Кровавая луна; вторая — Лунное затмение и третья — “шабаш”.
Кино с трудом сдерживал свой детский восторг. Это полнолуние переворачивало всю его жизнь, даровало власть, силу и всеобщую любовь.
На небе скапливались плотные облака, приоткрывая вид на тёмную, налившуюся кровью луну.
В это время принц стоял возле двустворчатых дверей, ожидая, когда настанет его время.
Послышался стук, и врата с хриплым скрипом отворились. Зал для лунной церемонии открывали один раз в месяц. Массивные двери служили хорошей защитой от любопытных глаз, и когда они открылись перед Кино, дыхание его на мгновение остановилось. Весь синод собрался в стенах замка и кланялся ему. Девять священнослужителей во главе с Мерцем.
— Да будет ваша воля правой, — услышал он голоса жрецов и приободрился. Он никогда никого из них не видел в лицо. Эти мужчины всю жизнь ходили в плащах с капюшонами и, подобно Мерцу, скрывали свои лица. Кино подошёл к круглому столу и занял своё законное место. Для церемонии пришлось надеть праздничные одежды, ему несколько мешался расшитый волчьим мехом плащ, но в целом представление его устраивало. Именно представление. Образ вселенского всевластия — в его голове эта картинка представлялась в виде красиво сказанных слов и вовремя распитом вине, однако его ждало иное.
— Время пришло, — сказал Мерц и все жрецы вместе с ним поднялись из-за стола. Они встали рядом со своими стульями и начали читать молитву.
Кино сидел и едва сдерживался, чтобы каблуком не застучать. Их монотонные голоса тоску нагоняли, поэтому он уставился на деревянный стол. От времени столешница потемнела, но он мог с лёгкостью разглядеть голову змея и его хвост. Он пожирал сам себя, становясь кругом. Кино сидел в месте его вечного соития, там, где приходит конец всему живому, открывая начало бесконечности. Принц уже знал, что это существо называется Уроборос. Его тело делилось на двенадцать частей, символизируя месяцы. Свет и тьма — всё было здесь. Вот только Кино мало понимал значение этих слов.
— Сегодня мы поклоняемся Кровавой луне, — вновь заговорил Мерц, кланяясь. — Время выбрать жертву.
— Отправим теневых демонов в большой город, — предложил Кино, — там неприятности на каждом шагу.
— Есть возражения? — спросил Мерц у служителей, и в ответ последовала тишина. — Хорошо, однако я предлагаю выбрать сегодня более значимую цель, чем просто плохо организованные прохожие.
— Говори, — махнул рукой Кино, дозволяя дядюшке всё.
— Вампиры… Они посягнули на наш мир, принесли в ваш дом разлад. Я предлагаю нанести визит в дом Муками. Эти обращённые вампиры позорят нашу расу и представляют для короны угрозу, — выдал он, а затем спросил, есть ли те, кто возражает.
Кино дар речи потерял. Всего неделю назад он спустил бы всех псов с усмешкой на губах, а сегодня что-то в груди давило, и слова в голове терялись.
— Никто не возражает, — заключил Мерц, намереваясь разливать вино, которым скреплялась кровавая сделка, и тут Кино опомнился.
— Подождите, — поднялся он, чем привёл всех в замешательство, никто не смел прерывать главного жреца. — Эта семья представляет некоторую ценность для вашей будущей королевы, если я перед свадьбой прикажу её уничтожить, то могут возникнуть осложнения. Может быть, сегодня стоит прибегнуть к старым методам?
— Мы есмь бессмертие, — заговорили жрецы по очереди, — мы есмь вечность и мудрость. Мы поддерживаем мир и его существование, вносим смерть в жизнь… Мы — кругооборот жизни, для нас не имеют значения чьи-либо привязанности. Они пошли против своего мира, предали своего принца и память о прошлом короле. Наше решение единогласно!
— Мы это вечная цикличность, — сказал на всё это Мерц, продолжив возглавлять синод. — Жрецы и королевская власть — единое целое, наше мнение не должно разделяться. Поэтому я спрашиваю вас в последний раз, есть те, кто против моего предложения?
“Если я сейчас скажу, что возражаю, то они могут посчитать меня слабым и завтра откажут в благословении. Короля наставляет на путь весь синод, а если в разгар торжества они мне откажут, то это будет позор! Нет смысла переживать… — посмеялся Кино про себя. — Это же представление чистой воды. Сейчас серебряными кубками стукнемся и пойдём врата открывать, а там эти псинки сами разберутся!” — расслабился Кино и как только бокал оказался у него в руке, то он поднял его над столом вместе с остальными. Жрецы отлили четверть вина в деревянную чашу, что стояла в центре стола, а уже потом пригубили красный сок. Более кислого и крепкого вина он в жизни не пробовал. Виноград собирали в день новолуния, отжимали сок и настаивали один месяц. К полнолунию забродившая жидкость превращалась в молодое вино.
— Пройдёмте, ваша милость, — сказал Мерц и по его приказу отворили двери, что вели в подземелье. Они так же запечатывались на один месяц, как и комната, используясь для ритуального обхода. — Нас уже ожидают… — сообщил он, и Кино, стараясь скрыть лёгкое головокружение, повёл весь синод к вратам, что вели в мир людей. Длинная каменная лестница постепенно освещалась огнями, а где-то вдали виднелись огненные фигуры волков, которые ожидали слова своего господина.
***
Юи не спала. После внезапного нервного срыва ей сон не лез в голову. Она весь вечер провела на улице, а когда из-за облаков показалась луна, то депрессия, образовавшаяся из-за обречённости, сковала её разум. Плакать она больше не стала, но и без охраны не оставалась.