Страница 25 из 225
— Что ты, — посмеялся блондин, приближаясь к юноше, недоверчиво осматривающего своего нового собеседника. — Я абсолютно согласен с тем, что ты сказал и хотел бы тебе предложить присоединиться к моей банде, — всё в том же духе говорил он.
— И почему я должен это делать?
— Всё просто — у нас одна цель. Я, так же как и ты хочу уничтожить этих богатеев и сделать наш мир чище. Неравенство и социальные классы должны уйти в лету, даровав нам свободу.
— Хорошо заливаешь, но это всего лишь мечта, этот мир никогда не станет чище, благодаря горстке подростков, даже если сама удача будет на твоей стороне, это так и останется мечтой, — холодно проговорил Юма, пытаясь покинуть своего собеседника.
— Как повезло, что меня прозвали Счастливчиком, — хитро намекнул он, хотя настоящее его имя было Люкс. — В любом случае посмотри, как мы живём и что мы делаем для простого народа, Симидзу-сан нас поддерживал и если ты не согласишься с его мнением и нашими устоями, то держать тебя никто не будет, — заявил парень, всё ещё стараясь заинтересовать юношу.
— Хорошо, — выдохнул он, — но это лишь в честь памяти Симидзу-сана, — грозно объявил Юма, похрустывая своей шеей.
— Вот и отлично, — с радости прогремел Люкс, хлопнув своего нового соратника по плечу. — Кстати, я удивлён твоей силе и не только физической, но воля твоя и настрой, — изумлялся блондин, потирая свой подбородок. — Точно, теперь тебя будут звать Медведем, — важно заключил он.
— Да плевать! Я, может, не останусь с вашей шайкой, переночую сегодня, а там видно будет, — пробурчал Юма, направляясь за своим новым лидером.
***
1877 год, Япония претерпела множество изменений в рамках революции Мэйдзи. Традиционные устои местных жителей за последние девять лет менялись на глазах, приближаясь к европейским. Одежды, дома, манеры всё приобретало новые краски, но люди не стремились так быстро принять новую жизнь, отказавшись от старых традиций, что их предки хранили веками. Были те, кто выступал против надменности аристократов и высшего общества, которая как чума распространялась по родной земле.
Во главе со своим лидером, Юма следовал намеченной цели, из года в год, набираясь сил, опыта и жестокости, что царила на этих улицах. В свои двенадцать лет юноша воровал еду и деньги, раздавая их беднякам, умирающим от голода в заброшенных кварталах Токио. Учился драться и убегать от преследователей, следовал везде, куда его звал предводитель, не подводивший своих людей. Ради достижения целей Люкс продавал своё тело богатым женщинам из высшего общества, которым наскучила однообразная жизнь и, пользуясь большим успехом, всегда знал, где найти наживу. Время летело быстро, и в шестнадцать лет Юма действительно стал похож на медведя: высокий, сильный и, несмотря на это, очень быстрый. Завоевав уважение своего лидера, он стал его правой рукой, и лишь время от времени он мог себе позволить поспать под развесистым деревом или насладиться излюбленным лакомством, что таскали самые юные представители их банды у извозчиков возивших туристов, держащих при себе кусочки сахара для лошадей. Хруст и скрежет от этой ужасной привычки стал одной из излюбленных забав беспощадного бандита, преследующий свои жертвы, скрываясь в ночной тени, медленно подступая к богатым политикам и аристократам, возвращающимся поздно вечером в фамильные усадьбы.
Полиция отлавливала преступников одного за другим, но Люкс оберегал свою семью и потери в их рядах были редким случаем, пока частые стычки мелких бандитов не переросли в настоящее восстание. Среди местных жителей не только бедные, но и знатные семьи подверглись репрессиям и сильнее всего пострадали самураи. Отказ от них, как от военного класса и существенное ограничение в правах вынудил их на вооружённое восстание. С целью защиты столицы император ввёл в Токио войска, и после одной вполне удачной заварушки банда Люкса наткнулась на военных.
— Где я? — прохрипел Юма, открывая глаза, перед которыми виднелся серый потолок. Всё тело ломило от боли, в голове плыло, и металлический привкус на языке не давал покоя.
— Ты в приюте, — послышался спокойный голос юноши.
— А где мои друзья? — прикрывая глаза, спросил он.
— Боюсь, что все мертвы, ты один выжил, — ответил незнакомец.
Страх, гнев захватил всё тело Эдгара, снова эта боль от потери близких людей, но плакать, больше нет сил. Стереть, стереть всё с лица этой земли, всю грязь, что заполонила её, только это сейчас могло приходить в голову к нему. Руки сжимались на деревянной кровати, треща суставами, зубы скрипели от злости, но подняться нет сил.
— Ты разозлился, — спокойно заключил юноша, сидевший рядом с ним, — это хорошо, не забывай этого, стремись жить и я вытащу тебя отсюда, — пообещал он, вставая с кровати, намереваясь уходить.
— Кто ты? И почему хочешь мне помочь сбежать? — стал спрашивать Юма, удерживая парня за куртку.
— Меня зовут Руки и я такой же пленный, как и ты, — представился парень чуть старше его. — Ты попал в ад, Юма, и выход из него знаю лишь я один, но без твоей помощи мы пропадём на улицах Токио, нужен проводник, — прямо сказал он, устремляя на него взор своих серых глаз.
«Откуда он знает моё имя?» — пронеслось у него в голове и, всматриваясь в эти глаза, ком вставал в горле. «Снова, эти всё понимающие серые глаза, добрые и тихие», — думал Юма, продолжая смотреть на нового друга, вспоминая старика, который приютил его. «Но в этом взгляде есть что-то ещё, уверенность, сила воли, жестокость… Что он за человек?» — спрашивал себя Эдгар.
— Не волнуйся, о тебе уже ходят слухи, поэтому я знаю твоё имя. По идее ты должен был умереть или отправиться в тюрьму, но кто-то поспособствовал тому, чтобы ты попал именно сюда. Выздоравливай скорее, ибо сегодня начинается твой самый страшный кошмар, — проговорил он, уже в дверях и скрылся, ослепляя лучами солнца, что пробились в мрачную комнату.
И дни потянулись медленной вереницей. Нескончаемые проповеди монахинь и жестокие наказания за неповиновение, опухшие пальцы от ударов бамбуковых палок, бессонные ночи в холодных одиночных комнатах и еда отвратительная не только на вкус, но и даже на вид. Проживая свою жизнь на улицах, он мог голодать, мог не спать, но даже там еда была куда лучше, чем в этом проклятом месте.
Спустя месяц Юма подружился не только с Руки, но и другими узниками этой тюрьмы. И вот одной тёмной ночью они решились на побег, всё было тщательно спланировано, Руки рассчитал каждую минуту. И вот они выбрались из комнаты, где клопы не давали спать, а влажность в воздухе не позволяла постели просохнуть даже на миг. Высокие стены и дальняя калитка, приоткрытая для них, свобода так близко, что сердце готово выпрыгнуть из груди, не веря концу этого сна, рука тянется к прутьям и вот тихий скрип, как музыка для ушей, но раздался приглушённый удар, в глазах потемнело и массивное тело, рухнуло на землю.
— Просыпайся! — послышался противный женский голос и холодная как лёд вода окатила обнажённую грудь.
«Что случилось?» — пролетало в голове, пока веки открывались. Вода была не помехой, холод и сырость привычны для тех, кто рос на улице, и лениво подняв свою голову, он злобно посмотрел на полную женщину в чёрно-белой мантии.
— Вы бесполезные мальчишки, как посмели ослушаться! — кричала она, кивая помощнику. Послышался свист хлыста и спину рассекли плети, разрезая светлую кожу. — Господин Рейнхарт (Того), так заботился о вас, пока вы были больны, а вы на всю нашу заботу плюёте прямо в душу. Безбожники! — всё кричала она, отдавая приказы, и снова слышался свист в ушах, темнело в глазах, но звуки так и не вырвались с сухих губ, лишь глаза изредка вздрагивали. «Где Руки?» — подумал он, не видя среди своих связанных и давно обработанных друзей их предводителя.
— А, вот и ты, гадкий зачинщик, — возмутилась она, глядя на Руки, которого бросили к её ногам, в крови и почти без сознания.
«Что они с ним сделали? И что это за запах горелой плоти?» — ужаснулся Юма, посматривая на окровавленную спину своего друга.