Страница 44 из 202
— Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим предложением, — наклонил Нару голову, и Мари смогла уйти.
Джон напрягся, когда молитва не дала результатов. Сделалось жутко неловко, а теперь в компании мрачного Сибуи неспокойно.
— Э-м, и что теперь? — спросил он временного босса, который вдруг расщедрился на «спасибо».
— Иди отдыхать, вечером постараемся изгнать духов, — сказал тот.
— Но ты же продолжаешь подозревать хозяйку или мне показалось? Я уверен, что молитва изгнала бы духа, прости, если разочаровал…
— Пока не ясен мотив, под подозрение подпадают все. Твоя же молитва не сработала, так как Мари не была одержимой. У неё плохое зрение, поэтому вчера она смотрела на нас такими глазами…
— И ты это узнал из её рассказа? — удивился Джон.
— Нет, я не ассоциирую её неосведомлённость со слепотой, тут дело в другом.
— Тогда…
— Она щурилась, когда срезала цветы, — сказал Нару. — Пойдём. Необходимо проверить, как идут дела у Матсузаки и Такигавы.
— Ох, тогда ладно… — улыбчиво сказал Джон, теребя свой затылок. — А дела-то у них идут лучше некуда, — он не решился сказать сам, поэтому проронил одну только иронию, и та мельком пронеслась в голове. — Что сейчас будет… — подумал священник и послушно пошёл за перемалывающим новую информацию Нару.
IX
Шесть часов вечера. Хаяси-рёкан. Гостиная.
— Да чего же там сложного? Просто напиши и всё! — доносился голос Монаха, и именно его Джон и Нару услышали первым. — Ты же Мико!
— Ты пустоголовый монах, который скатился к нам с гор! — кричала на него Матсузаки. — Между ритуалом и заклинанием существует большая разница. Ритуал требует подготовки, духовной целостности и достоверных данных, а заклинания лишь усиливают наши экстрасенсорные способности. Я не обязана слушаться этого Нару, как и не обязана объяснять тебе причины моей беспомощности. Ты не можешь этого почувствовать, а я Мико! Мы поклоняемся не только природе, но и неодушевлённым предметам. В том доме ужасная энергетика, как только я приближаюсь к нему, то мне кажется, будто за мной наблюдают. Может быть, Нару прав, там погибли люди, которых требуется похоронить с почестями, но я не в том состоянии, чтобы написать отходную молитву!
— Почитай поэзию и найдёшь в себе силы, — вошёл Нару, дав ответы на все проблемы.
— Как будто это так просто! — рыкнула она на Сибую и его якобы душевную простоту. — Мне не достичь духовного единства, когда я не знаю, кому предназначается эта молитва.
— Никто не виноват, что у вас в синто практически нет толковых молитв, — развёл Хосё руками. — Нечего было выдумывать восемь миллионов божков, сами путаетесь и людей в заблуждение вводите. Ваши Каннуси* сами молитвы пишут, нет там ничего сложного, главное красиво.
— Много богов, потому что наша религия очень древняя, первые Кодзики* ещё в VII появились! А священники пишут, так как это их работа. В мои обязанности это не входит!
— Ага, как всегда, если ничего не можешь, то валишь на волю случая! А ваша так называемая библия чудесным образом сгорела. И кто вас грамоте научил? Да и что ваши Кодзики? Исторический справочник, собрание рассказов?
— Да кому вы нужны были до нас? Вас и в Китае не желали признавать, поняли, что вы можете устроить государственный переворот и вы к нам!
— Аяко, Монах, пожалуйста… — просила Май, пытаясь их усмирить. Лину не по душе такие ассоциации… — подумала она про Кодзё, ведь он в отличие от них сидел и молча работал.
— А где были бы ваши даймё? Ямабуси* могли противостоять профессиональной армии самураев! — защищался Такигава, пока Май оставалась в стороне.
— Что это с ними? — спросил Сибуя, глядя на двух столкнувшихся представителей разных религиозных течений.
— Не знаю… — ответила Май. — После обеда они взъелись друг на друга и вот уже минут двадцать ругаются.
— Если они охрипнут, то ночью нам придётся не сладко, — поделился Джон своими опасениями.
— Хорошо, — отложил Нару дела, а ведь планировал не лезть в чужие проблемы. — Хватит спорить! — прихлопнул он пачкой бумаг по ладони. — Вы идиоты, если считаете, что прошлое ваших религий как-то влияет на вас настоящих. Синто появилось как государственное религиозное течение в силу политической необходимости. Япония бы утратила себя, не будь у неё религии…
— Да тут хоть тресни! — проголосил Такигава. — Ей не докажешь. Хотя все мы знаем, что большинство японцев утром совершают синтоисткие обряды, днём медитируют в буддийском храме, а вечером идут на мессу в костёл.
— А мне и доказывать не надо, я и без тебя это знаю! Мы не отрицаем других религий, так же как и науку с прогрессом.
— О да! — передразнил её Хосё. — Именно поэтому вы перестраиваете свои храмики каждые лет двадцать. И сегодня нельзя даже с точностью сказать, как они выглядели раньше!
— Для нас главное традиции и мораль, не смей путать!
— Кто заговорил о морали?! Да одни ваши «сплетения ног» чего стоят!
— На женщин это не распространяется, нечего мне тыкать!
— Нару, о чём они? Я запуталась… — она посмотрела на строгого Сибую, как на последнюю надежду.
— Я говорю о лояльности в сексе! — выдал Хосё, заставив Май побагроветь.
Лучше впредь помалкивать! — прикусила она язык, радуясь, что Нару не соизволил ответить.
— Переплюнули всех! — добавил он, возгордившись победой.
— Мы услышали крики, — сказал Нао, появившись в рядах разваливающейся команды SPR. — Что-то случилось?
— Ничего не случилось! — ответил ему Хосё. — Да и если бы случилось, то маловероятно, что я бы об этом вспомнил, ведь мне и записку не пришлось бы оставлять. Мико и без того знает, что буддийский монах не женится, ах нет, всё совсем наоборот, Мико же чисты и непорочны в любом возрасте…
— Ты меня сегодня бесишь больше обычного… — сжимала Аяко зубы и бурчала через них.
— Так вот в чём дело, — улыбнулся Нао, заметив, что и Мари прибежала на этот вопль. — Ну, это не страшно. Сейчас всё исправим! — сказал он и, достав из юкаты веер, шлёпнул им по головам разбушевавшихся служителей синто и буддизма.
— Обалдел? — выпучила Аяко глаза, ощутив в голове звон.
— Кажется одного раза мало, — заключил Сибуя.
— Не хотелось бы женщин обижать, но коль требуется… — вздохнул Нао замахнувшись.
— Не стоит! — остановил Хосё прежде, чем Аяко досталось вновь. — Мы действительно перестарались. Матсузаки, прости, меня понесло, я не имею ничего против синто. Эзотерический буддизм всегда почитал горы и никогда не критиковал ваших богов, ведь никто не знает, кем нам суждено переродиться.
— Да, и я палку перегнула, но ты всё же меня переплюнул, я к вам под одеяло не лезла!
— Да, мне жаль, но с чего мы сцепились? Я даже причины не помню.
— Ну мои родители тоже бывало так ссорились. Тогда мой дед доставал этот веер и бил их по голове. И всё проходило в тот же миг, — сказал Нао.
— А вы, Мари, тоже помните об этом? — спросил Сибуя.
— Да… Возможно… — отвернула она голову. — Лет-то сколько прошло…
— Можно? — Нару решил взглянуть на веер, и сын хозяйки рёкана не сильно сопротивлялся.
— Разумеется, — согласился он, передав директору SPR интересующий его предмет.
В руках Нару оказался лёгкий сложенный веер, толщиной в пальца два, изготовленный из ценных пород дерева и яркого золотого шёлка.
— Лин, посмотри, — Нару заметил что-то интересное и счёл нужным показать это ассистенту.
— Ринг пʼинг тоу цэ чи чен ли дзай чин, — прочитал тот надписи, сделанные на веере.
— Странное предложение, — высказалась Май. — Чем-то похоже на то, что читает Аяко.
— Это оно и есть, — сказал Сибуя.
— В древнем Китае военноначальники часто применяли Дзюхо, а уже потом это выражение превратилось в японское «Рин пио тоу са кай дзин рэтсу дзай дзэн», — объяснил Хосё. — По существу это предложение никак не переводится, так как это зашифрованная формула. Считается, что оно вызывает спектр девяти воодушевлённых божеством уровней силы, которые вызывают просветление.