Страница 186 из 202
— Как там? — шёпотом спросил Монах.
— Всё там же, у воды… — ответил Кодзё, посматривая на величественные врата, уходящие своим основанием в озеро Аси-ноко. — Она читает ему хокку*.
— Ты можешь слышать их через своих шики? А это неопасно? — Монах переглянулся с Аяко и Джоном, те, как и все, пригибали спины, слушая Лина.
— Нет. Пока они не заметили нас. Сейчас скажу, о чём она говорит… — Лин прикрыл глаза и прислушался к себе.
Он на глазах легко меняет цвет,
И изменяется внезапно.
Цветок неверный он,
Изменчивый цветок,
Что называют — сердце человека.
Кодзё прочитал услышанные им строки, но коллеги в ответ повели плечами.
— Это стихи Оно-но Комати. Она обвиняет его в неверности, — сказала Мари. — Девушки происхождения знатного, как и гейши — это существа поэтичные. Мы обязаны знать хотя бы некоторые из стихов, по возможности выражать чувства ими же. Философия такова, что тот, кто неспособен разглядеть оттенки прекрасного, не может быть благородным.
Такигава понял суть дела и, благодарно кивнув девушке, немо спросил Лина о дальнейшем развитии событий людей, захваченных призраками.
Ассистент Нару понял просьбу и, вернувшись взором к тори, прикрыл глаза, прислушиваясь к ветру.
Каждую встречу
На нить драгоценную жизни
Спешу нанизать.
Так могу ли думать без страха,
Что разом все оборвётся?
Лин, не открывая глаз, озвучил следующие подслушанные строки.
— Это Идзуми Сикибу. Выражая чувства этими стихами, она упрекает его за то, что он оставил её… — как бы ни было печально, Мари говорила.
Когда думы печальны,
Даже тот светлячок над рекою
Кажется мне душой моей — тело покинув,
Она искрой мерцает во мраке
Лин услышал новые строчки и поспешил о них поведать.
— Тот же автор… Мысль стихов — ты забыл меня… — после этих строк Мари отвела взгляд. Ей захотелось уйти. Джон придержал.
— Подождите, дайте им высказаться, — верил он в самое светлое будущее, поддерживая тем самым девушку и коллег. Лучшего переводчика у них не было, потерять её расположение сейчас было бы ошибкой.
Даже зимою
Меня бросает в жар
Твой взгляд.
— То сказал дух, завладевший телом Нару, — добавил Лин после.
— Даже в самые тяжёлые времена, ты поддерживала меня, — Мари, стоя рядом с Джоном, перевела текст.
Сколько снегов уже видели,
Но сердцем не изменились они —
Ветки сосен зелёные!
— Мы столько пережили вместе. Мои чувства не изменились… — девушка начала говорить без глухих просьб экзорцистов.
И, вспоминая
буду ловить губами
твоё дыханье…
— Я люблю тебя… — услышав строки, Мари смогла сказать лишь эти слова.
Флейты бамбуковой голос
Слышу из дальнего леса,
Ветер влюбился, должно быть…
— Она простила… — сказала она, уронив голову так, словно здесь заканчивались её силы.
— Значит, время настало! — кивнул Монах и, согласившись с этим, Лин громко засвистел. — Ты чего делаешь?! — Хосё отгородил остальных рукой, призывая не приближаться.
— Нас заметили. Нет смысла прятаться здесь, — Кодзё раскрыл их место укрытия, наблюдая за световыми волнами, оставляемыми его шики.
Голоса пленённых духов и одержимых клокотали на замшелых берегах каменной пристани. Экзорцисты смогли приблизиться.
— Мне совсем не хочется бить Май… — подумал Монах вслух, когда они бежали к пристани сквозь высокую траву и мелкие кустарники, только начинающие прорастать. Он вспомнил, как они поймали Нару во время одержимости, и как сопротивлялись другие, когда они занимались делом с Эбису.
Одержимые кричали сдавленными голосами, пытаясь отмахиваться от шики, виднеющихся лишь благодаря светлым разводам в воздухе.
— Знаю! Лин, подожди, — Такигава решил было остановить Кодзё, но в этом не преуспел. Одержимые Май и Нару быстро оказались без сознания, не упав разве что ничком. Подхваченные ловким ассистентом, они теперь лежали на скалах, из которых была вырезана пристань, и как покойники молчали. — Я, конечно, хотел предложить Аяко обездвижить их через семь печатей Фудо Мио, — помял Монах шею, раздумывая. — Но раз ты уже оглушил их, то и так сгодится…
— Надо торопиться! Они утихомирились ненадолго. Сейчас они всего лишь не ожидали нападения, — предупредил Лин, проверяя на всякий случай пульс каждого одержимого.
— Так наложи на них заклинание неподвижности! — предложил Хосё.
— Не могу. Если я это сделаю, то они будут находиться в бессознательном состоянии. Нам же надо убедить их в том, что их просьбы услышаны. Я сделаю печати, которые сдержат их, но у вас будет не больше получаса. Поэтому приступайте!
— Хорошо! Тогда начинаем…
Наземь кинули две бамбуковые циновки. Для ритуала Май и Нару переложили на них. Лин закончил с письменами и, дабы сдержать буйства одержимых, прикрепил на каждый угол циновок веточки божественного дерева.
Расставленные благовония тлели, поднимая к иссиня-чёрным небесам тоненький серый дымок. Кодзё закончил крепить письмена к блестящим листьям дерева сакаки, дав тем самым пространство для служителей сегодняшней церемонии.
Как алтарь, за головами Нару и Май величественно возвышались красные тори. Они лежали ногами к священнику и мико, наверняка слыша, как волны на озере Аси-ноко играют по скалам. Воздух у воды был таким приятным, Май бы непременно понравилось здесь…
Танияма лежала напротив мико слева, а Нару справа — у ног священника, роль которого сегодня досталась нервничающему Такигаве. Перед каждым стоял маленький алтарь с тарелочкой, наполненной крупной солью.
Май получила немало ссадин, блуждая по лесу. Будь она хотя бы в кимоно… Её жёлтая маечка совсем испачкалась, короткая юбка изорвалась, да и Сибуя не меньше пострадал. Чтобы скрыть нечистые отметины, Аяко накрыла молодых двумя отрезами шёлковой ткани: девушку — белой, а мужчину — чёрной. Затем начался обряд очищения. Всё начиналось с него…
Матсузаки взяла жезл хараэгуси и начала обмахивать им брачующихся слева направо, отгоняя тем самым злых духов. Белые бумажные полоски шуршали, пока мико, размахивая им, прикрывала глаза и читала норито.
Как только она закончила проводить ритуал, то набрала по горсти крупной соли из каждого блюдца и осыпала ею молодых.
Наблюдающие за процессом «гости» относились к работе священнослужителей с большим почтением. А когда пришло время, то они развернули Май и Нару ногами к озеру, оставив за их головами лестницы к великой святыне синто.
Такигава и Матсузаки переместились вместе с одержимыми, встав к тори спиной. Теперь Монах мог обратиться к местным божествам. Аяко уступила ему место, встав с краю от Май, согласившись временно подержать у себя кольца, которые всунул ей Хосё, зная, что во время церемонии она не станет закатывать сцен.
Монах распростёр руки, и ветер зашевелил его халаты чёрного и белого цвета, играя ими, как парусами на корабле.
— Исполняя этот ритуал, мы, собравшиеся здесь, просим великих богов и хранителей Храма Гонгэн: Ниниги-но-микото, Конохана сакуя Химэ-но-микото, Хикохоходеми-но-микото сойти с небес. О, Хаконе-оками, придите в это место, в этот час, дабы соединить два любящих сердца: Нола и Май. Примите дань уважения лиц здесь собравшихся. Мы благодарим за оказанную вами честь. Мы смиренно принимаем вашу волю, чтя законы ваши. Сделайте же этот брак счастливым, подобно вашему. Подарите этим двоим новую жизнь. Пусть их любовь остаётся бессмертной, какой была ваша. Мы просим вашего благословения, покровители брака и семьи, здесь, в эту ночь, мы взываем к вашей милости. В этот знаменательный час мы искренне просим великих богов храма Гонгэн спуститься с небес для этой церемонии, чтобы засвидетельствовать желание и чувства Нола и Май. Продвигаясь вперёд, они будут любить друг друга, доверять друг другу, поддерживать в плохие и хорошие времена. Скрепите их клятву вашим нерушимым словом, благословите этот брак. Пусть обещание, данное ими, останется неизменным на протяжении всей их человеческой и духовной жизни, — на этом он сложил руки и соединил ладони, указав позже правой рукой на мужчину: — Муж — Нол, — мико, получив знак от священника, обошла Танияму и, присев возле Нару, склонилась над ним и надела ему на безымянный палец левой руки кольцо.