Страница 172 из 202
— Лин, вернись на место! — Нару повысил голос, перекрикивая языки пламени.
— Но как же Танияма?
— Здесь справятся и без тебя! Вернись и продолжи торги!
— Хорошо!
— Ом патакра маси. Паракра маси. Удья маси. Нейра маси. Агра маси. Марга маси. Урама маси. Вана маси. Гулма маси. Зивара маси. Маха зивара маси. Андара дхванна маси. Сваха, — зазвучали слова тайной мантры. В ней Монах просил Богиню Света потушить огонь. Слова те звучали следующим образом: Пусть я тоже стану тем, кого не увидеть! Не схватить! Не удержать! Не превзойти! Не покарать наказанием! Кому не отсечь голову! Кого не ударить! Не сжечь! Кто не попадёт под власть врага!
Огонь потух. Именно его поползновения затушить это пламя ожидал Нару. Скрипы, как и тихие стоны, прекратились. Май же лежала на полу, подогнув под себя колени.
— А теперь сюда никто не сунется! — заглушил всех голос Такигавы. — Он кири кири базара баджири хора манда манда ун хатта. Он сара сара базара хара хара ун хатта. Он амари тодо ханба ун хатта. Он бисохора дараки шабазара наджара ун хатта. Он азан маджини ун хатта. Он ша агуари макасан маэн совака! — Монах вынул из верхнего чёрного халата ваджру и, прокричав последние слова, воткнул её в татами.
Такигава использовал одно из своих сильнейших заклинаний, — Нару смотрел на тяжело дышащего Монаха, убедившись в том, что его непослушная сотрудница жива. — Ничего не произойдёт, пока он удерживает этот барьер.
Проанализировав ситуацию, Сибуя спустился с возвышения на полу и двинулся к Май.
— Нет! — Танияма закричала, и наметившийся прогресс в деле ударил Нару по носу. — Не покидайте своих мест! Не приближайтесь ко мне… — она часто мотала головой, чувствуя, что кто-то опасный приближается… Она слышала голос внутри себя, голос, повиливающий ею.
— Нару, хватай Май и иди сюда! — заорал на него Такигава, ведь Сибуя взял и опустил руки. — Этот дух высокого уровня. Она уже проявила акустические, кинетические и пировые способности. Если ей подконтрольны ещё гидратные явления, то я не смогу удержать этот барьер! Поторопись!
— Нет! — закричала Май со всей своей мощи истошным голосом. — Нару, иди защищать остальных. Я не смогу идти… Я не чувствую ног… — звуки, выходящие из её рта, дрожали. Ей стоило как можно скорее признать своё бессилие. Она поняла, любой, кто притронется к ней, пострадает или даже умрёт.
— Да не слушай ты её! — Аяко бы и сама бросилась помогать, но Такигава незамедлительно запретил. Дальнейшие же крики заглушила мелодия.
Флейта застонала вместе с сямисэном, да и были они не одни. Духи засветились по углам в тёмной комнате, где горела единственная лампа на столе у Мари и две свечи по обе стороны от святыни Аяко.
Что это ещё?! — Нару начал терять текстуальную связь с прокручиваемым в голове планом. Музыка туманила его разум.
Вдруг двери поддались чье-то психической силе, и в главный зал пожаловал дух. Фусума громко хлопнули. Голубоватый свет сместил обгорелые деревянные столбы, подпирающие потолок на второй план, и почерневшие татами начала заливать вода. Она проникала через распахнутые двери, медленно подбираясь к Нару и Май.
— Это наш призрак? — спросил Такигава.
— Нет, — ответила Масако. — У этой девушки нет ног, и я не чувствую той силы, которая скрывается где-то в доме… — Хара отвернула голову, испытывая душевные терзания. Музыка… Во всём была виновата именно она.
Вместе с тем, пожаловавшая мёртвая особа взмахнула зонтом, и их взору открылась красивейшая девушка в приятном танце. Такигава и Нару смотрели на взмахи её призрачного зонта, позабыв об опасности и пребывающей воде.
— А ну-ка, — Аяко заметила странность и подбежала к Нао за его веером, — я одолжу у тебя эту штуку! — она сунула ему руку под кимоно, заполучив желаемое незамедлительно. — Сейчас ты у меня мигом очнёшься, грешный монах! — с этими словами она, не пожалев сил, ударила Такигаву по голове веером.
— Зачем же бить так?! — Хосё зажмурился, ведь ему почудились перед глазами искры, а после он даже присел. Нару очнулся следом. Музыка на этом стихла, а танцующая девушка сникла.
— Май, дай мне руку, я вытащу тебя, — Сибуя медленно потянулся к Танияме, не спуская глаз с призрака, та прятала лицо за чёрными волосами.
— Нет, — мотала Май головой, чувствуя в этом случае большую беду. Нару сделал шаг, это спровоцировало хруст со стороны парящего над полом духа и следующий за ним вопль.
Поднявшийся свист оглушил всю команду SPR, вынудив их преклонить колени. Запах гари, как и чёрный налёт на татами, поднялся в воздух и, склубившись в шар размерами не меньше футбольного меча, исчез где-то в углу, и на пол лёг новый ковёр.
Татами заледенели, покрылись сверкающим серебряным инеем, и на достойную тропу ступили чьи-то ноги.
«Тук-тук…» — слышалось Май вместо ледяного хруста. Частое дыхание подкидывало её тело, а окутывающий всё холод бил под самое сердце.
— Пожалуйста, простите нас, госпожа! — Масако не выдержала угнетающей её силы и подбежала к гордо поднявшемуся Нару.
— Хара, ты что делаешь? — Сибуя вознамерился отодвинуть её, чтобы она шла на своё место, но она загородила его и вырвала из него право говорить.
— Не держите зла на этого человека! Я не могу сказать, по какой причине, но он очень нравится мне. Я постараюсь выполнить любое ваше желание, — Масако просила отчаянно, другие же, подняв одни головы, молчали, даже Мари, не останавливающаяся всё это время в проведении торгов, замолчала.
— Иди на своё место, — Сибуя, разозлившись, сдавленно отдал жестокий приказ.
— Нет, ты не понимаешь… — Масако пустила слезу, стоя на своём до последнего.
Вышедший же из тени дух предстал перед гостями в образе высокомерной женщины. Её длинные чёрные волосы шевелились в тихих порывах ветра, а рука тянулась к падающим с потолка кусочкам инея, словно они — это белые лепестки вишни. Она раскрыла зонт и, взмахнув им, усеяла весь зал красными цветами на длинных зелёных стеблях.
Паучьи лилии, как плохое предзнаменование, утомили взор живых и дали ответы.
Она отказывает мне! — Масако задышала не лучше Таниямы — очень часто. — Эти цветы говорят о том, что мы с Нару больше никогда друг друга не увидим. Она не позволит мне или даже Май забрать его с собой. Она убьёт его! — от страха Хара вцепилась в руку Сибуи, не осмеливаясь сказать ему полученный ответ.
— Все, успокойтесь! Это только иллюзия, — вместе с тем Нару не утратил веры в свои силы.
Женщина, которой не было по виду и сорока, со звуками ветра тяжело вздохнула. Её серо-белая рука коснулась тугих синих оби, и живые среди мёртвых затаили дыхание. Она же вынула гребень и, присев рядом с Май, возложила свои ледяные руки на её голову.
Танияма, не помня себя от страха, лишилась чувств, а появившиеся девушки её же возраста расправили её ослабшее тело и положили обратно на красные цветы, доверив её голову своей терпеливой госпоже.
Флейта, кото и сямисэн заиграли в тот момент. Худые руки вполне плотного с виду призрака зашевелились, проталкивая гребень в волосы Май. Хозяйка дома гейш, не теряя снисходительного выражения на красивом лице, чесала волосы своей воспитанницы, содрогнув беспредельный мрак в глазах окружающих дивным голосом.
Спи, мой малыш, спи, мой милый,
Закрой глаза, мой милый.
Когда ты спишь, ты такой хороший ребёнок.
Спи, моя милая, спи.
Где твоя няня, моя милая,
Куда она пропала?
— Она защищает её! — Матсузаки шикнула Такигаве, придерживая своё тело по-прежнему вблизи татами.
— Что ты хочешь этим сказать? — шептал он, не понимая жрицу.
— Дубина, она поёт колыбельную! Матери поют колыбельные не для того, чтобы убаюкать ребёнка, а для того, чтобы его защитить от всяческого зла. Дзёрури — эти мелодичные заклинания часто исполняли гейши. Это очень старая эдовская комори-ута*!
— Но для чего ей исполнять песню защиты ребёнка? Май же не её ребёнок? И мы уж точно ей не навредим?