Страница 20 из 32
Сейчас…
— Если я буду обращаться к тебе иначе, когда мы находимся в управлении, то не доставит ли это лишних хлопот? — Юуки покраснела. Опустила голову, чтобы спрятать глаза.
— Надо ли об этом думать?! — Кирию и сам отвернул голову. Эта девушка понравилась ему задолго до обращения, теперь же он начал путаться: те чувства, которые он скрывал под маской безразличия — эта та же симпатия или издержки его проклятого дара? — Переживу как-нибудь. Всё лучше, чем жить утром под именем «инспектор», а вечером в звании «раба».
— Я никогда не считала Зеро своим рабом, да и не думала… — сказала она едва слышно, чтобы никто из людей в управлении не распускал грязные сплетни.
— Но факт остаётся фактом! — Кирию буквально вскричал. Его зрачки расширились, а губы позднее с отвращением поджались. — Прости, я был слишком резок с тобой. Знаю, я сам просил, но к этому нелегко привыкнуть… — он закрыл лицо рукой, понимая, что зря сорвался. Юуки не стала бы его в этом винить. Его чувства обострились из-за голода, сомнений, превалирующих в нём, и её извечной жалости, которую она никак не могла скрыть.
— Ты смог поговорить с Ичиро? — наконец, спустя молчание, Юуки нашла о чём спросить.
— Нет, — ответил он, посмотрев ей в лицо. — Он не появлялся дома с той самой ночи, как ты меня обратила. Я попытаюсь найти его через свои связи.
— Может быть, стоит Канаме попросить? Он справится с этим быстрее… — предложила она, желая тем самым помочь.
— Нет! — рявкнул он резко и грубо, чем не нарочно перепугал Юуки. — Не вмешивай в это своего брата! Я же говорил, что не доверяю ему. К тому же ты неважно выглядишь? Он плохо обращается с тобой? — Зеро отчасти начал понимать причину своего невроза. Последние две недели его практикантка ходила как в воду опущенная. Глаза потускнели, появилась какая-то несвойственная, мертвяческая бледность.
— Нет… — Юуки напугалась его вопроса, поэтому поспешила разубедить. — Нет, что ты… Канаме не может обращаться со мной плохо, он же мой… — на этом моменте её что-то заело и глаза вроде только-только набравшие блеска, затухли, посерели.
— Кто он? — Зеро не стал медлить с вопросами. Он понял, что девушка оговорилась, хотя до этого хорошо скрывала происходящее под крышей фамильного дома, держа Кирию в неведении. — Кем тебе приходится Канаме? Только не говори, что он твой брат. Я в это не верю! — перейдя границы всякого приличия, он закричал, схватил её за плечи и хорошенько тряхнул. На его вопли прибежал Такомия. Момент был упущен…
— Обманывая меня, ты обманываешь всё равно что себя, — когда Зеро увидел напарника вдалеке, то прислонился лбом к плечу Юуки и тихо-тихо зашептал. — Он ведь не брат. Между вами что-то было или есть и это мучает тебя…
— Инспектор Зеро, вы ошибаетесь, — внезапно охладев ко всему происходящему, она заговорила в непривычном для него тоне. — Вам следует заняться работой. Человека выкинули из окна. Судмедэксперты соскребали тело с асфальта. Было бы хорошо найти убийцу…
— Вы здесь чего, жмурика делите? — не поняв причины криков, Такомия подоспел, лишь когда Юуки отдала Зеро приказ. Чистокровный и его слово… Кирию не имел права противиться, мог лишь чувствовать ком ненависти, застрявший где-то глубоко в горле, который вышел бы вместе с исчезновением парочки мужчин из семейства Куран…
***
Двумя неделями ранее…
— Мне надо проверить твою чувствительность. Не смущайся говорить, если в каких-то местах особенно приятно или больно, — сказал Канаме, приглашая Эву войти в бело-никелевую лабораторию, из которой её не так давно перевели в обычную комнату. — У тебя красивые глаза. Ты определилась? — в эту неделю он особенно наблюдал. Какой-то период она как альбинос озиралась на всех красными глазами, не раз пугая Юуки за общим столом, в последние же дни стали намечаться иные тенденции. Её радужная оболочка охладела, преобразилась в глубокой синеве.
— Если моему господину не нравится, то я подумаю о чём-то другом… — сказала она, отвернув голову к пустым хромированным стеллажам. Длинная шея и обнажённые плечи светились, словно шёл. Очень нежная кожа, струящиеся волосы, как выбеленное серебро и слегка вздрагивающий взгляд.
— Как это происходит? Ты загадываешь цвет и примеряешь его на себе? — Канаме сидел за столом, в белом халате и делал заметки.
— Я представляю море. Оно спит. Чувствую, что оно поглощает меня, окутывает. Я словно в коконе. Мне тепло. Спокойно… — рассказала она с расстановкой, прислушиваясь к своим ощущениям.
«Стало быть, всё базируется на основных инстинктах: страх, тепло, желание защищённости и… она прячет взгляд с того самого дня, как я приказал добавить в гипнопедические записи основы полового и сексуального воспитания» — подумал он, не ослабляя своего взгляда, как итог Эва вздрогнула и закрыла глаза, не в силах смотреть куда бы то ни было.
— Красивое сравнение. Ты быстро учишься, — похвалил он, поднявшись чуть погодя. — Я надену перчатки. Не бойся. Это лишь осмотр…
Неприятный звук щёлкающей резины, её запах и шуршание талька. У Эвы всё внутри перевернулось.
— Мне надо, чтобы ты разделась. Повернись, я помогу с молнией, — чёрное атласное платье обнажало плечи, тонкая строчка кружев едва прикрывала грудь, в сущности ведь этого было достаточно, чтобы проверить её чувствительность, одного его долгого взгляда хватало!
Тяжёлое платье как ненужное и всеми оставленное упало на пол, и не в силах побороть необъяснимый стыд, Эва сжала ноги, сообщив об этом ударным звуком коленных чашечек.
— Страх уместен, но тебе придётся немного расслабиться, — Канаме опустил свой взгляд на практически обнажённое тело девушки, завидев играющие от волнения руки. Она, как и полагалось, держала их вдоль тела и, вероятно, с немалым трудом. — Сделай шаг вперёд и постарайся раздвинуть ноги на ширине плеч. Я не стану смотреть. Не волнуйся. Лишь со спины…
Со спины… Желание, приказ и дальнейшее исполнение. Но Канаме был прав. Так стало немного легче. Дверь хорошо просматривалась, так как глаза упирались в неё и всеобъемлющий взгляд Канаме прекратил подкашивать ноги.
— Хорошо, теперь подними руки, — Куран приказал, Эва выполнила.
Видел бы стоящий за дверьми Айдо эту красивую грудь, великолепную обнажённую спину, где проглядывали плавные изгибы лопаток, ямочки на копчике и позвоночнике, то скорее всего, лишился бы чувств. То загнанное, смущающееся и потерявшееся выражение лица, которое показывала Эва, лишило бы его возможности мыслить.
— Ты чувствуешь мои пальцы? — Канаме едва уловимо провёл ими по подмышечной впадине девушки и остановился.
— Да… — сказала она, дыша не очень ровно. — Щекотно.
— Хорошо, и здесь щекотно? — спросил он, когда поступил так же с другой её впадинкой, где заканчивалась длинная рука и начиналось округлое, как только что налившееся яблоко плечо.
— Да, и здесь, — подтвердила она, опустив руки, точно те были уставшими крыльями.
— Ты замечала какие-то необычные симптомы, когда я даю тебе кровь? — он погладил её по рукам начиная с плеч и до кончиков пальцев, отметив для себя её реакцию. Эву одолела дрожь. Мурашки пробежали по телу, и прозрачные коротенькие волоски на её руках вздыбились.
— Внутри меня пробуждается какое-то парящее чувство. Оно поднимается к голове, и я не могу мыслить. Затем в ноги, и я теряю возможность двигаться, — рассказала она, потихоньку успокаиваясь.
— И ты почувствуешь их же, если я возьму твою кровь? — его губы оказалась вблизи изогнувшейся шеи. Тёплое дыхание, играющее с её кожей, мучило каждый раз, когда Канаме начинал говорить.
— Не надо… — Эва прикрыла глаза и отвернула голову от белых дверей. Её рука закрыла вампиру обзор. Аккуратные пальцы блуждали по длинной напряжённой мышце, не зная, откуда ожидать нападения, где Канаме вонзит свои клыки.
— Я не сделаю этого. Успокойся, — сказал он невероятно спокойно. Эву же обуяло внезапное разочарование. Даже она поняла, что этот процесс невероятно личный, возможно, даже более личный, чем секс, если говорить о контакте мужчины и женщины, у которых есть друг к другу чувства.