Страница 35 из 125
— А где студенты из колледжа? — Май решила, что остаться здесь инкогнито было бы наизамечательнейшей возможностью.
— Время девять, они отдыхают, — сказал пастор. — Вчера приехал их друг, Питер, и кажется, ребята за моей спиной поддались чревоугодию. Я не могу им приказать идти на поводу у греха или воздержаться, в моих силах предупредить, указать дорогу. Одни из нас сильнее, другие не в силах устоять перед соблазнами. Покаяние — единственный путь, ведущий нас из чертогов скверны к свету, но сейчас не час проповеди.
Ага, а я почти напугалась, — засмеялась она нервно и дёргано.
— Барри в библиотеке. Вы пойдёте с ним попрощаться? — пастор Куинси переменил тему разговора.
— Чуть позже, — дружелюбно сказала она. — Можно я здесь осмотрюсь?
— Конечно, дом Господа нашего открыт для всех ищущих его, — позволил он.
— Благодарю, пастор Куинси, — по привычке Май поклонилась.
— Японки очень забавные, — тихий, приободряющий смех обезоружил и лишил Танияму мыслей. Она хотела остаться одна, чтобы лучше подобрать слова. Ей стало жалко Барри сразу же, как она его увидела. Одинокий, всеми оставленный, настоящий изгой, которым тяготился весь окружающий мир и главное, он сам. При первом взгляде на Барри она бы сказала, что он ждёт Смерти, ждёт, покуда именно она ему не страшна, есть в этом мире нечто более страшное, чего разглядел пастор Куинси, и желала разглядеть она.
Барри не посчастливилось увидеть истинное лицо этих людей. Мне его очень жаль, больше его, чем Роуз, можно же было во всём разобраться, в крайнем случае существует развод. Нет, Барри и его столь рано погубленный сын Дарен — вот те, чьи жизни низвергнуты в объятия нечистых сил. Верно, именно эти чувства захватили меня ночью. Жалость к Дарену и Барри и непонимание Роуз, ей не следовало искать отмщения таким вот образом. Так зачем же я здесь? Наверно из-за того, что чувствую себя греховной. Когда я подумала о духе Роуз и о том, что этот противный Норвуд Гейт может её извести, то не испытала крепкой ненависти к методам этого охотника, будто нынче я согласна с Литоном. «Да пофигу, живые они или нет!», — Май вспомнила слова помощника Гейта, свои ощущения ночью и силы, приведшие её в эту обитель сегодня.
«Покаяние — единственный путь, ведущий нас из чертогов скверны…» — слова Пастора Куинси подобно свету пролились на её падшую во тьму душу, и она вознесла взгляд к окнам.
Долгий выдох, сомкнутые веки и мягкий баритон, пробивающийся сквозь личные недовольства Май Таниямы в отношении себя, парили святыней в приходе.
Прости! Коль могут к небесам
Взлетать молитвы о других.
Моя молитва будет там,
И даже улетит за них!
Что пользы плакать и вздыхать?
Слеза кровавая порой
Не может более сказать,
Чем звук прощанья роковой!..
— Эти строки Байрон написал под вязом на кладбище. Ты же, как и все пришла сюда помолиться? — речь вёл юноша, по возрасту походящий на Нару, не лишён он был и привлекательности: темноволосый, ясноглазый, из-за худобы слегка жилистый и жизнерадостный. Любовь к благам и не стеснённое обстоятельствами существование отпечаталось на его лице, обагрённом этими радостями.
— Не совсем… — ответила она и в выражении полностью переменилась. Ушло недовольство собой, исчезло давление, а мысль потекла свободно и легко.
Кто этот человек? Я не знаю его… — этот вопрос оставался единственным.
— Как неуважительно с моей стороны, — юноша по-доброму улыбнулся. — Я Питер Блер, студент Тринити-колледжа.
Так это тот, отсутствующий… — прозрение не стоило особых трудов.
— Пожалуйста, извини! — по неосторожности она поклонилась. — Я Май… Май!
Господи, не заставляй меня говорить фамилию. Ещё один раз я этого не выдержу! — она припомнила, как приходилось называться Май Дэвис, испытывая не одно внутренние колебание, а эти колебания проявлялись в виде внешних признаков плохо сокрытой лжи.
— Я слышал как о тебе говорили ребята. Ты жена Оливера! — с немалым восхищением высказался он.
Слухи… Как же быстро они расползлись, — не успела Май оценить полученную информацию, как юноша, сохраняющий дистанцию, изменил себе и, преклонив колени, прижался ухом к животу Таниямы.
— Никогда ничего подобного не делал, но это так вдохновляет! Какой уже срок? Небольшой же, да?
— Нет, я не беременна! — закричала она, распустив руки. — Даже если мне этого очень сильно хочется, но нет.
— Значит, вы просто любите друг друга, — Питер поднялся, демонстрируя неуверенность из-за нечёткости сложившихся суждения. — Что ж, тогда всё что мне остаётся, это поздравить вас.
Было бы с чем… — Май вздохнула. Эта игра в семью должна была рано или поздно закончиться. Лгать становилось сложнее.
— Всё не совсем так как выглядит… — поколебалась она, прежде чем что-то сказать. — Наша церемония прошла не по вашим обычаям, я даже не знаю, как бы отнеслись к такому у вас… Мне так думается, что здесь бы церемонию, где присутствовало всего шесть человек, сочли бы нелепостью.
— Вот оно как… — Питер принял строгий, задумчивый вид. — Выходит, мы все ошибались… Значит, всё прошло без лишней помпезности! Я завидую ему! Ваш брак непохож на все остальные и, кроме того, он таскает тебя за собой, да ещё в места скучные, подобные этому. Накануне я был в Молдоне, до этого ещё в одной деревеньке. Хотя смею заметить, что сидр у мистера Хортона самый лучший. Я наведывался к нему в начале недели. В пабе я застал одну занимательную особу. Впервые наблюдал за японкой. Она показалась мне вызывающей. Если честно, то вначале я думал, что она жена Оливера. Правда, отвечая на твою искренность, готов покаяться! Я преследовал вашу компанию какое-то время, думаю, я даже напугал тебя.
— Так это ты был у дома Олдриджей?! — она прикрикнула и сделала глаза большими.
— Точно напугал! — засмеялся он. — Я прошу за это прощение.
— Не бери в голову. Если бы я обижалась на всё, что меня пугает, то не пришла бы сегодня. Ты уже видел Барри? Что скажешь, тоже считаешь его одержимым? Ты же с кафедры религии и религиоведения…
— Сложно… — призадумался он. — Первое впечатление не всегда бывает верным, поэтому выскажусь строками из поэмы Лорда Байрона «Манфред»:
Ночь не приносит мне успокоенья
И не даёт забыться от тяжёлых
Неотразимых дум: моя душа
Не знает сна, и я глаза смыкаю
Лишь для того, чтоб внутрь души смотреть.
Не странно ли, что я ещё имею
Подобие и облик человека,
Что я живу?
— Вот так… — закончил он, разводя руками.
— Так думаешь, он всего лишь накручивает себя? — не уставала спрашивать она.
— Кто знает… — пожал он плечами. — Я не больно вникал, слухов ходит много и где там правда, а где вымысел — не моего ума дело. Мне следовало бы беспокоиться о других вещах. Я отсутствовал три дня. Оливер не относится к тому сорту людей, которые прощают промахи. А я не смог удержаться! Дали так манят меня, — рассмеялся он на себя глупого и беспечного.
— На самом деле я не думаю, что он вспоминал о тебе, разве что раз или два… — подумала она, постучав указательным пальцем по нижней губе.
— Как же мило с твоей стороны! — восхитился он. — Ты заботишься о том, кого повстречала впервые! К тому же я так напугал тебя, как не посмотри, а ты должна злиться!
— Вот ещё! Не стоит оно того! — обиделась она.
— Хорошо, хорошо! Я даже знаю, как отблагодарить тебя! Оливер ведь не сильно общительный, держу пари, что и с тобой он немногословен. Как только ребята проснутся, я представлю тебя им, — грезил он о какой-то идиллии, заодно обещая её.
— Да не стоит… — заиграла Май всеми жилами. — Мы знакомы…
— Ну, ну! Уверен, тебе понравится студенческая жизнь! Попробуй, поверь, ты не прогадаешь! — дал он самое честное слово.
— Миссис Дэвис, мистер Блер, вы ждёте нас? — из задних помещений вышли пастор Куинси и Барри. Они-то и прервали череду обещаний и любезностей. — Рад, что вы не ушли…