Ожог

Он вскочил на гору смятого бетона, достал из бокового кармана плоский минный диск и метнул его сквозь дыру в потолке. Я закрыла одно ухо здоровой рукой. Раздался еще один взрыв. Сокол спрыгнул к нам и, схватив обоих, крепко прижал к груди.

Я невольно вскрикнула.

— Держитесь!

Мы стрелой вылетели через крышу, и в уши нам ударил вой многочисленных сирен.

Я зажмурилась от ветра. Полет длился меньше полуминуты. Посадку нельзя было назвать очень мягкой, я упала в снег, а Джеймс еле устоял на ногах с помощью Сэмюэля.

— Мы в полях за аэропортом. Сейчас здесь нет ни дорог, ни людей. Можно вздохнуть спокойно, — уверил Сокол.

Я с трудом оторвалась от мягкой перины снега, единственное, чего мне хотелось сейчас — это лечь и закрыть глаза, в ушах стоял звон.

— Боже мой, что это? — воскликнул Сэм. — Ты ранена?!

Кое-как сфокусировав взгляд на парне, я ответила:

— Немного… кажется.

Джеймс тут же оказался рядом со мной. На снегу алели пятна.

Из последних сил я прошептала: — Ты не виноват, запомни.

Сначала мне показалось, что я плыву в космическом пространстве. В черноте светились далекие звезды. Что это? Сон? Бред? Я закрыла глаза. Поняла, что не сплю. Во второй раз получилось лучше: звезды сложились в показания на экранах приборов. Отовсюду ко мне, как паутина, тянулись провода. Я попыталась повернуть голову. Не сразу, но у меня получилось. На стене горела неяркая круглая лампа. Чуть дальше виднелись очертания окна. Под ним, слабо освещенный светом ночника, сидел Джеймс и смотрел на меня. Мне показалось, что я всего лишь моргнула. Но, когда открыла глаза, уже светало, а его рядом не было.

В больнице я пролежала неделю, прежде чем, наконец, было принято решение о выписке. Сломанная плечевая кость, большая кровопотеря, сотрясение мозга. Ни Сэма, ни Джеймса я за это время не видела.

Сокол принес меня сюда и сказал, что я жертва беспорядков в аэропорту, тех самых разборок бандитских группировок на летном поле, о которых трубили все новостные каналы.

Это и стало официальной легендой. Развороченное старое здание таможенного архива, шестеро убитых, восемь раненых, троим преступникам удалось скрыться. О Джеймсе не было ни слова. Люди всегда легко верят в то, во что им удобно.

На третий день принесли мои вещи, найденные по документам в сумке на летном поле.

Я покорно глотала бульон и шпинат, выполняла все предписания врачей, потому что хотела как можно скорее вернуться домой.

В день выписки я оплатила билет на самолёт и, заказав такси, не спеша вышла из здания больницы. Морозный чистый воздух обжег меня. Я спустилась по лестнице и услышала свое имя. Обернувшись, я заметила высокого парня в парке с капюшоном, в котором не сразу узнала Сокола. Он улыбнулся во весь рот, взял мой чемодан и сказал:

— Мне пришлось кое-кому кровью поклясться доставить тебя домой в целости и сохранности. Я составлю тебе компанию. Или могу сделать работу тихо и не попадаться на глаза, если хочешь, — развел он руками.

Я рада тебя видеть, Сэм, — улыбнулась я. — Расскажи мне все, что я пропустила. Где Джеймс?

Сокол сложил руки на груди.

— Я-то расскажу, но и ты мне ответь потом на пару вопросов, лады?

— Заметано, — согласилась я.

Подъехало такси. Вся поездка прошла в молчании. Вынув из машины мой скромный багаж, Сэм предложил мне руку, и мы вошли в шумное здание аэропорта. Я остановилась. Знакомое место. Все это я уже однажды видела. А потом… Случилось то, что случилось.

Я попыталась успокоиться и сделала несколько глубоких вдохов. Так, я в безопасности, со мной Сэм, дважды в одно место молния не попадает, но все же… до самолёта меня пришлось вести, как слепую, я не могла совладать с противной дрожью в коленях, а загипсованная рука ныла, будто её только что пробили вновь.

— Выпей, — у моих губ оказался стакан горячего кофе.

За иллюминатором виднелись неровные облачные клочки и далеко внизу серый ландшафт.

Я, поморщившись, глотнула из чашки приторно сладкий напиток. Ненавижу кофе. Но такая забота меня тронула, и обижать Сэмюела мне вовсе не хотелось.

— Теперь мы можем поговорить, — тихо сказал Сэм.

Прямо за нами был простенок, разделявший отсеки самолета, перед нами сидения были пусты.

— Я следил за вами от Дюссельдорфа, после того, как Редвинг засек Баки у твоего дома и проводил вас в аэропорт.

Ага, значит, все же не голуби там, на крыше, копошились, подумала я.

И он рассказал мне все. После попытки договориться с Баки в Дюссельдорфе, Сокол доложил на базу, что нашел его в Германии и будет за ним наблюдать. О тех сведениях, которые он получил от Редвинга, он умолчал, так как не был уверен, какую роль играю я в этой истории.

— Я и сейчас не уверен, — поднял он бровь, вопросительно взглянув на меня, и продолжил рассказ.

Сэм знал, что Баки сразу попытается скрыться, но открыто следить за нами не хотел, так как отлично представлял, что значит связываться с разъяренным Барнсом. Поэтому он облетел все соседние аэропорты и вокзалы и, как назло, Кёльнский оказался последним.

— Ну, а потом я заметил какую-то панику на летной полосе, спустился и увидел следы боя. Редвинг вовремя засек движение в старом подземном архиве рядом с главным зданием, я полетел проверить и наткнулся на вооруженный отряд. Ну а, как говорит капитан Америка, если кто-то в тебя стреляет, это точно плохие парни. Остальное ты знаешь.

— Ты спас нам жизнь, Сокол. И даже больше, чем жизнь, — с благодарностью сказала я. — Где Джеймс?

— Он должен уйти на дно, хотя бы на время. Мстители не знают, что он здесь был, те ребята, что заварили эту кашу, не уверены, что их план сработал. В интересах Баки оставить их в подвешенном состоянии как можно дольше. Я помог ему скрыться.

Он помолчал, потом подпрыгнул на сидении и воскликнул, потирая руки:

— Теперь твоя очередь, я просто умираю от любопытства!

— Я его… друг, — ответила я, глядя на пятнышко инея на стекле. — Старший брат вернулся с войны… и, когда я увидела Джеймса, то… понимаешь, я не могла остаться просто наблюдателем.

И я рассказала Сэму об обстоятельствах нашего знакомства.

Сокол всплеснул руками и хохотнул:

— Никогда бы не подумал, что у этого сталерукого сукиного сына могут быть друзья! Просто чудо какое-то, а?

И он хлопнул меня по правому плечу. Я заскрежетала зубами.

— А вообще это странно, знаешь?

— Что странно? — поинтересовалась я.

— Обычно люди не зовут к себе домой людей, скрывающихся от полиции. И выглядящих, как… как Баки, — закончил он.

— Я не привыкла считать людей заведомо плохими. Для меня он был просто отчаявшимся беглецом, который остро напомнил мне что-то… очень личное, — объяснила я, как смогла.

— Кит, война, весь этот кошмар… — я пожала плечом, — Мне кажется гораздо более странным другое: как Джеймс смог выжить и не сойти с ума после первого же задания, как получилось, что сейчас он так сверхъестественно быстро восстановился?

Сэм хмыкнул.

— Потому что он сверхъестественный засранец. ГИДРА напичкали его таким количеством мутантных генов… ты видела, как на нем заживают раны?! Гребаная фантастика! Уверен, с его нервными клетками происходит то же самое.

По дороге домой в машине я подключила телефон к зарядному устройству, впервые за неделю. На экран тут же высыпался ворох сообщений. «Макрелька, как ты?», «С новым годом» «Ты чего молчишь?» «Телефон что ли потеряла?» «Я начинаю волноваться». Последним было фото Никиты, похожего на древнего варяга из-за отросшей рыжеватой бороды. «ТЫ ГДЕ???» Дата сообщения была сегодняшней.

Я хотела ответить, как вдруг заметила что-то знакомое за плечом брата на фото. Наша кухня?!

Я лихорадочно набрала номер. Гудки. — Да! — гаркнул мне в ухо до боли знакомый голос. — Ты куда делась?! Уже восемь дней молчишь! На сообщения не отвечаешь! Ты в своем уме?! Я приехал, а соседка говорит, тебя больше недели дома не было? — он отдышался и продолжил уже спокойнее: — В холодильнике вся еда просрочена, я уже думал, в полицию звонить! Где ты, что с тобой?