Перекресток

-Защита их транспортатора вновь поднята, капитан, - с ужасом в голосе сказал начальник отдела транспортации. - Мы не можем пробиться.

-Телепортируйте Ариоса и его экипаж на "Наутилус" и велите им выбираться отсюда, - сказал Кирк. - Мистер Спок...

-Да, капитан. - Разумеется, Спок еще оставался в транспортаторном отсеке.

Кирк чуть вздрогнул, когда что-то пробормотал от боли мистер Скотт и, повернув голову, увидел, что главный инженер без сознания сполз на пол.

-Пусть "Энтерпрайз" находится на линии огня между "Наутилусом" и "Саваши", пока "Наутилус" не уйдет в туманность Перекресток и в здешнюю аномалию. И если...

Он обернулся, когда один из краснорубашечников выругался. Мужчина вцепился в онемевшую руку, хватая воздух от боли, а в красном зареве машинного отсека Кирк увидел, как сжимается кольцо охранников: одинаковых, безукоризненных, с мертвыми глазами.

И подчиняющихся воле Макеннон. Думающих только о том, о чем она позволяла им думать.

-Когда мы вернемся на борт, Спок, я хочу, чтобы вы были готовы к слиянию разумов со мной и, возможно, со всеми, кто еще остался здесь, даже вопреки моему прямому приказу. Если сочтете необходимым, настоящим я поручаю вам отстранить меня от командования и поместить в одиночную камеру на гауптвахте до конца миссии. Ясно?

-Ясно, капитан, - мягко сказал Спок.

-Мы удержим их, сколько сможем. Конец связи.

Он щелчком закрыл коммуникатор, и боль в голове вдруг просто ослепила его. Неудивительно, что Скотт не смог удержаться тут, в этой идеальной мышеловке, если в черепе у него так стучало и было ощущение, что вот-вот задохнешься. Он, шатаясь, пошел к узкой щели между баками, нащупывая фазер руками, которыми сейчас едва мог пошевелить.

Красный свет в комнате словно сгустился до кровавого, а перед глазами все посерело. Он знал, что тут есть яггхорт, который неподвижно припал к земле между опутанным смолой отверстием своей пещеры и пузырем, где во время псионного прыжка спала Кареса. Знал, что тут и сама Кареса, такая же притихшая, и что на лице ее застыло выражение, лишь отдаленно напоминающее человеческое.

На ступенях рядом с ней стояла Маккеннон, в заостренных, детских чертах лица которой появилось выражение самодовольного триумфа, а рядом с ней капитан Варос - всего лишь тень в дверном проеме, со смуглым лицом, словно сделанным из обожженной кожи, а в глазах - алый огонек утраты, вины и горькой ненависти.

Нужны были усилия, чтобы втянуть достаточно воздуха, чтобы остаться в сознании, остаться стоять...

Когда охранники бросились вперед, как волки на умирающего оленя, он обнаружил, что может только наблюдать за ними со странным, пустым равнодушием сквозь пелену и покровы боли. Рука не отвечала на команду - фазер выскользнул из пальцев, когда у него подогнулись колени.

Он подумал: А теперь, похоже, я выясню, сколько смогу продержаться против нее...

Головная боль прекратилась. Он снова ощутил кислород в крови, в мозгу, когда охранники вздернули его на ноги. Это было похоже на внезапную тишину после шума, который он даже не вполне замечал.

Большинство из них вытаскивали из-за баков остальных краснорубашечников, выволакивали из укрытия вялое тело Скотти. Даже в бессознательном состоянии тот сохранял слабое, отчаянное выражение боли.

Маккеннон медленно сошла со ступеней, и длинное, идеально сидящее одеяние, которое было на ней, взвилось вокруг подобно черному шелковому цветку. Если бы его не поддерживали охранники, подумал Кирк, он бы свалился в обморок, но отчаянно боролся, чтобы не потерять сознания, поскольку ему нужно было пробиться к шлюзовой палубе и он знал, что не должен сдаваться. Зеленые глаза встретились с его взглядом и словно заглянув в колодец с холодной водой, настолько прозрачной, что можно увидеть его до самого дна, он понял - все, что рассказал ему об этой женщине Ариос - правда.

Из темноты среди баков охранники вытащили Цимруса Дартаниана, чьи руки были связаны самодельной уздой из провода. Старый йон жалобно всхлипывал, пока его развязывали: - Моя внучка! Моя любимая Айриен! Они забрали ее на маленький кораблик, увезли далеко отсюда!

Маккеннон вышла вперед и мягко положила руку на склоненную шелковистую голову. Ее губы напряглись, ноздри побелели, а глаза сузились от бешеной ярости.

-Моя госпожа, - шептал Дартаниан, чей голос трепетал от пафоса, -моя госпожа, они причинили мне боль...

-И они заплатят, - сказала Маккеннон с ядовитой мягкостью в голосе. - Они заплатят.

Но не за то, подумал Кирк, что причинили боль существу, которое Маккеннон считала своим союзником. Ариос платил бы - или она попыталась бы заставить Ариоса заплатить - за то, что перечил Джермин Маккеннон.

За дверью чирикнула линия связи. Маккеннон повернулась и сделала шаг, чтобы дотронуться до квадратной, ярко окрашенной панели, а в это время к Кирку подошли два охранника и завели ему руки за спину, закрепив их чем-то гибким, без швов, похожим на кусок веревки. Кареса спустилась с лестницы и встала рядом с яггхортом, и с чувством болезненного ужаса Кирк увидел, что яггхорт и в самом деле играет в эту игру-кусание, пощипывая и покусывая руки и нос женщины.

А Кареса, откинув назад седеющую гриву волос, пощипывает и покусывает в ответ.

Неужели это случится с Шарнасом? - спросил себя Кирк. Неужели он будет медленно погружаться в разум этого создания, с которым связан и обучался с самого раннего детства, становясь все менее и менее похожим на человека, до тех пор, пока не сможет общаться только с этим странным партнером-эмпатом? До тех пор, пока в его жизни не останется ничего, кроме яггхорта и грез о псионном прыжке?

Или это случается с эмпатами, у которых нет друзей-людей?

Голос по линии связи сказал: - "Наутилус" уходит, Домина. Направляется к туманности Перекресток. Расчетное время до аномалии сорок минут. Шаттла не видно.

-Где "Энтерпрайз"?

-Там же, Домина. В поле зрения.

Кирку показалось, что в темноте дверного проема он увидел, как Варос пошевелился и собрался было что-то сказать, но так и не сделал этого.

-Вниз на пять градусов, - холодно сказала Маккеннон. - Готовьтесь открыть огонь. Самый полный.