Страница 84 из 87
— Я могу переночевать где угодно.
Начиная разворачивать грузовик, Ларри отозвался:
— Мне в любом случае пришлось бы туда ехать. Говорят, там есть гараж, и я хочу поставить машину под крышу.
Дорога вдоль реки оказалась отвратительная, машина проваливалась в ямы и взбиралась на кочки, Мадлон мотало на сиденье. В мокрой дождливой тьме все казалось черным и размытым. Блестящие струи дождя заливали стекло, черные глыбы вдоль дороги — не то кусты, не то камни; и только в редкие моменты, когда небосвод озарялся далекой зарницей, становилась видна плоская безлесная равнина вокруг и две покрытые водой колеи, по которым полз грузовик. От тепла и усталости Мадлон разморило, и она задремала, предварительно просунув руку за поручень, чтобы не свалиться с сиденья.
…Хлопнула дверца — это Ларри выскочил, впустив снаружи сырой холод. Мадлон вскинула тяжелую голову. Грузовик стоял, в свете фар она увидела черные полуразвалившиеся постройки, остатки изгороди и что-то большое, светлое и вытянутое — цистерна? Из темноты появилась фигура Ларри; прыгая через лужи, он приблизился, забрался на свое место и повел грузовик в объезд построек.
Теперь Мадлон видела, что это не развалины, а довольно прилично сохранившиеся дом и несколько пристроек вокруг. Она с большим удивлением поняла, что все это, кажется, деревянное, а не собранное из пластиковых панелей, какие обычно использовали для строительства временных баз.
— Это лагерь первых поселенцев, — сообщил Ларри, направляя машину в распахнутые ворота огромного гаража. — Сборные дома потом разобрали и увезли, а это осталось.
Он остановил грузовик, выпрыгнул и протянул руку девушке. Она подала ему ранец, соскочила на сухую землю и включила фонарь. Кое-где крыша протекала, но Ларри нашел место, где на машину совсем не капало.
— Пойдемте, Мадлон, посмотрим дом.
В доме оказалось грязновато, но сухо. Из разбитых окон тянуло сквозняком. В самой большой из трех комнат явно частенько бывали люди — пол выметен, окна аккуратно затянуты полиэтиленом. На столе под окном — котелок, пакет соли и пара белковых брикетов, на грубо сколоченной скамье — пустая пластиковая фляга. Вдоль стены тянулась дощатая лежанка-нары. Перед железной печкой в углу громоздилась охапка дров.
— Электричества здесь нет, — сказал Ларри. Звякнуло железо — он открыл дверцу печки и принялся складывать внутрь щепки. — Воду они, наверное, брали из той цистерны, что во дворе, но сейчас она пуста. Можно набрать дождевой, я видел бочку под окном.
Он взял с полочки зажигалку, щелкнул. В комнату пополз дым, Ларри прикрыл дверцу. В печке загудело.
— Воды мне сегодня хватило, — сказала Мадлон. — Обойдусь.
— Переодевайтесь, — Ларри снял и положил ей на колени свою почти сухую куртку. — Одежду можете развесить возле печки на эти перекладины. Я пока посмотрю, что здесь еще есть, я тут никогда не был.
«Ты фонарь забыл», — чуть не напомнила Мадлон, но вовремя сообразила, что андроиду свет не нужен.
Она развесила вокруг печки мокрые вещи, встряхнула и тоже повесила отцовский плащ. Он-то высохнет моментально, в термоткань вода не впитывается. Потом завернулась в куртку, села на нары, свесив босые ноги, и вынула из ранца остатки продуктов. Из припасов сохранились только плитка шоколада и немного чая в термосе. Мадлон съела шоколад и допивала чай, когда вернулся Ларри.
— Что интересного нашел?
— Ничего. Даже дров не оказалось, — он открыл печку, закинул последнее полено и тоже сел на нары, скрестив руки на груди. Мадлон смотрела на его профиль, подсвеченный оранжевыми отблесками, и ей хотелось спросить: «О чем ты думаешь?». Ей всегда было интересно, о чем думают эти существа, так похожие и непохожие на людей, такие совершенные по сравнению с людьми, с большинством людей. Но она вспомнила разговор с отцом перед уходом и сказала:
— Ты хорошо знаешь Ника Метени и, наверное, знаешь, что я очень нравилась ему раньше. Как ты считаешь, мне следует налаживать с ним отношения?
— Я не думаю, что ваши отношения будут полезны вам обоим. Вы слишком разные. Да и Ник, насколько мне известно, уже не чувствует к вам прежней симпатии.
Как быстро он ответил, словно ждал этого вопроса! Впрочем, он ведь робот, он думает, анализирует и делает выводы скорее любого человека. Но почему она теперь чувствует что-то, похожее на обиду? Зачем ей Ник? Почему ей кажется, будто отец был прав, когда говорил, что она все-таки не совсем к нему равнодушна? Ведь давно стало ясно, что она не сможет изменить Метени, ничего достойного из него не вылепить — ну, во всяком случае ей с этим не справиться. А после похода на Дно она и вовсе выбросила его из головы — так ей казалось. Получается, что нет. «Почему я, черт возьми, не могу разобраться в своих чувствах? — с раздражением подумала она. — Ведь это мои собственные чувства, кому их знать, если не мне?»
Ник когда-то вызывал у нее интерес. И все? Там, в альплагере, когда она первый раз увидела его, и когда они вдвоем ходили на гребень встречать рассвет, она чувствовала что-то еще — признательность, благодарность, доверие? Ответное тепло? Тягу к нему? Неужели отец прав, и Ник действительно нравился ей в этом обычном человеческом смысле? Или она вспоминает о нем лишь потому что он так похож на Ларри?
Она повернула голову и встретилась взглядом с Ларри. В его серых глазах, так похожих на глаза Ника, горели маленькие оранжевые отсветы.
— Наверное, ты прав. Просто мы с Френсисом поспорили об этом, и я решила посоветоваться с тобой, — она сняла и перебросила ему куртку. — Забирай. Мой плащ уже высох. И подбрось в печку, если не сложно, а то здесь становится прохладно.
— Дров больше нет, — напомнил Ларри. — Я могу полежать рядом, так вам будет теплее.
Мадлон уже укладывалась на нары, закутывалась в плащ. Услышав слова Ларри, на секунду замерла, быстро глянула на него, и на краткий миг ее потянуло к этому существу. Она тихо сказала:
— А что бы ты ответил, если бы я предложила тебе переспать? Я слышала, что андроиды — неплохие любовники.
— Мне тоже говорили, что я хорош в постели, — без удивления отозвался он.
— А, так ты уже спал с кем-то? Надо же, когда только успел?.. А с кем? С Метени, наверное, ведь он так привязан к тебе. Да?
— Вас так это интересует? — усмехнулся Ларри. — Лучше скажите, расценивать ли мне ваш первый вопрос как просто вопрос или как предложение?
Глядя на его лицо, так странно напоминающее лицо повзрослевшего Ника, на его обнаженные до локтей руки с проступающими жгутами мышц, она на мгновение представила, как эти сильные руки мягко и крепко обнимут ее, как Ларри скользнет пальцами по ее колючей голове и голым плечам… И как она сама обовьет руками его плечи и приникнет к его губам — все как всегда, как десятки раз в симуляции, с виртуальными парнями, от которых в ее памяти не осталось ни лиц, ни имен.
Наваждение ушло. Ни к чему все это. Она может приехать домой и запустить «Экзотические приключения», и там будет то же самое, только проще, без всяких обязательств. Ларри все-таки реален, она уважает его, и зачем ей эти отношения с ним? Что она может дать ему? Он-то, в отличие от своего создателя, не нуждается в совершенствовании, во всяком случае, ему не нужна для этого ее помощь. Кажется, отец действительно оказался прав — она всего лишь стремится быть рядом с мужчиной и, разумеется, выбирает Ларри — тот гораздо ближе к совершенству, чем Ник. Все тот же древний ненужный инстинкт! Чем скорее она отделается от него, тем лучше. Может быть, она уже не во всем хочет походить на мать, но в отношении к мужчинам она с матерью солидарна. Елена отлично обходилась без них, значит, и она, Мадлон, тоже справится. Ей это несложно — она привыкла быть одна, ей нравится быть одной. Она ответила: