Страница 4 из 87
С кем его можно перепутать? Врет и не краснеет.
— Так что, подвезти тебя? — спросил Мортон, усевшись и положив руки на пульт.
— Спасибо, сам доберусь. Мне-то в город надо, а не на Зеленое кольцо, — он снова поймал взгляд Мортона, но тот непроницаемо улыбнулся и кивнул.
— К родителям на Дно, понимаю. Что же, хорошо тебе провести вечер. До завтра!
Он закрыл дверцу, задал курс автопилоту и откинулся на спинку сиденья. Аэрокар взмыл в багрянец вечернего неба. Ник проводил его злым взглядом. «Хорошо провести вечер!» Звучит как издевка.
Он уселся в другую машину и всю дорогу нервно барабанил пальцами по подлокотнику. Внизу плыли пейзажи Зеленого кольца, затем показался город. Вон красно-синий экспресс из аэропорта взбирается по эстакадам и пропадает в недрах пятидесятого уровня. Вон другой экспресс, фиолетовый с белым — этот из космопорта. Аэрокары, частные и общественные, роились возле ступеней мегаполиса, как пчелы возле улья. А вон еще поезд — это не экспресс, а тихоходный кольцевой, возит вокруг города тех, кто не любит летать и никуда не торопится.
Аэрокар опустился на пятидесятом уровне, Ник выскочил и подошел к линии лифтов, но вместо того, чтобы войти в кабину и нажать кнопку, остановился и задумался. Может, все-таки не стоит сегодня ехать к родителям? Он не принял решение заранее и сейчас жалел об этом. Если бы успел решить, было бы проще. Вообще-то он навещал их не так уж давно… Микаэле он сказал о том, что поедет к ним в основном для того, чтобы она оставила его в покое. Конечно, съездить было бы не лишним, но… До того неохота!
Ник отошел от лифтов, сел на скамейку под отцветающей акацией и задумался, теребя в пальцах упавший на колено белый цветочек. Нет, с отцом он бы повидался, хотя тот сразу начнет предлагать пойти выпить. Но ведь дома, наверное, и мать окажется. Начнет расспрашивать, и что бы он ни рассказал, все равно останется недовольна. Иногда Нику хотелось соврать, что он стал миллионером, и посмотреть, как мать отреагирует на это. Наверняка даже тогда скривится и раздраженно спросит, почему не миллиардером и опять начнет его клевать. Она давно объяснила Нику, что делает так для его же пользы, таким образом подталкивает его к чему-то большему, не дает расслабляться, но от этого понимания ему лучше не становилось. Какой смысл к чему-то стремиться, зная, что чего бы он ни достиг, матери все равно будет мало, и она никогда даже не улыбнется ему, не то, чтобы похвалить. А ему самому немного надо, он никогда не был амбициозным… Жена — та все-таки хоть иногда его поощряла.
Ник уронил измятый цветок и принялся кусать ноготь. Эх, с каким бы удовольствием он рассказал родным про Ларри, но про это лучше даже не заикаться. Отец-то порадуется, он бы с Ларри и за руку поздоровался, если бы тот к ним зашел, но мать — про ее реакцию подумать страшно! Она никогда не любила роботов, а когда узнала, над чем в последнее время работает он, Ник, потребовала уйти из «Андроидной техники». «Хватит с меня твоего дяди!» — кричала она, а Ник привычно втягивал голову в плечи и ждал, когда посыпятся оплеухи. Уйти он все же не ушел и продолжал работу, и это, наверное, был первый раз, когда он сделал что-то серьезное наперекор матери. Она простила его только через полгода, когда он по ее указке женился на Микаэле. Нику и в голову не пришло спорить, к тому времени его настолько изгрызла совесть, что он готов был сделать для матери что угодно. Да и жизнь с Микаэлой в итоге оказалась совсем неплоха, не в последнюю очередь потому, что у Микаэлы была дочка. Как отчима Марта его ни во что не ставила — да и кто станет слушаться человека всего на несколько лет старше себя! — но как что-то вроде сводного брата Ник ей понравился. Особой привязанности между ними не возникло — разные интересы, разный круг общения. Иногда они выбирались куда-нибудь погулять, иногда сплетничали о Микаэле, которая относилась к ним примерно одинаково, как если бы у нее вместо одного ребенка стало двое, но этим их общение и ограничивалось.
Сколько времени?.. Так, если все же ехать к родителям, надо двигаться прямо сейчас. Ник подумал об этом и не пошевелился. Прошло еще десять минут, он снова взглянул на часы и с облегчением вздохнул — ура, поздно! Даже если он поедет, то сможет заглянуть всего на пару минут, ни с кем не успеет поговорить, так что незачем из-за этих минут тащиться в такую даль. Тем более, что ему еще собираться в завтрашнюю поездку! Да, определенно пора домой.
Поднимая винтами вихри из пыли, сухих травинок, веточек и листочков, вертолет опустился на посадочную площадку, и Ник первый выскочил и отбежал, сгибаясь под тяжестью рюкзака и пряча голову от разрезающих воздух лопастей. Уронив рюкзак на краю площадки, он смотрел, как выходят другие. Все они преобразились — мелкие клерки и директоры предприятий, банковские служащие и продавцы, полисмены и учителя, секретари, врачи — все они перестали быть теми, кем были на большой земле и стали теми, кем только и могли быть, прилетев сюда — альпинистами.
Ник оглядывал лагерь, жмурясь от солнца, в глазах у него рябило от обилия разноцветных палаток. На несколько мгновений он вспомнил свой кабинет, потряс головой, отгоняя всякие мысли о городе и работе и расстегнул молнию на новенькой спортивной куртке. Вокруг лагеря крупными пятнами лежал снег, на ветру бились вымпелы и флаги. Небо было ярко-синим, горные вершины — ослепительно-белыми. Ник еще раз огляделся, наслаждаясь знакомой обстановкой, оставил рюкзак валяться там, где тот упал, и пошел лавировать между палатками, высматривая знакомых. Ему хотелось найти инструктора Лизу Кадлес, но ее нигде не было видно. Фред Клири, который прибыл немного раньше, сказал, что Лиза ушла на восхождение и добавил:
— А что это за принцесса вон там, возле вертолета? Ты ее знаешь?
Ник обернулся. Вертолет давно разгрузили, курсанты разобрали свое снаряжение и разошлись натягивать палатки и устраиваться на новом месте. Только одна девушка сидела на рюкзаке и озиралась, будто не знала, что теперь делать. Красивая, длинноногая, в розовой кофточке и серых брюках, на плечи падает волна блестящих каштановых волос.
— Первый раз вижу, — сказал Ник. — Новенькая, похоже. Пойду спрошу, чего она такая потерянная.
Он подошел и сказал:
— Привет! Ты что такая грустная?