Страница 11 из 12
– Мы сразимся, – улыбнулась Зофья одними глазами.</p>
<p>
– Ложись-ка лучше спать, – он подтолкнул её к постели и поцеловал в лоб. – Как проснёшься, Мрак убоится дневного света. Всё пройдёт, и ты ничего не вспомнишь.</p>
<p>
– Но я хочу… помнить!</p>
<p>
– Не капризничай, – он задул свечи и закрыл её постель занавеской, пологом отгородил от ужасов ночи.</p>
<p>
В полночь, беззвёздную и безлунную, заухали за окном совы. Послышались на улице шаги и шелест одежды. Одержимый Предвестник Мрака поднимался на ветхий порог. Распахнулась дверь, хоть и была заперта на засов. Пополз по полу стылый туман, шипели кишащие в нём змеи.</p>
<p>
Гед сидел в центре очерченного мелом круга. Мелькали на зажмуренных веках силуэты демонов: не знакомых лесных тварей, что с пелёнок были ему друзьями, а полные злобы, желания сломить и разорвать.</p>
<p>
Гед зажал в руках палку. Как от такой оравы отбиться?</p>
<p>
Снова вспомнился отец, хотя за прежние годы ничто не вызывало признак прошлого. Когда-то он был славным воином, стольких демонов убил, стольких людей спас, что не хватит сил перечесть. А единственный сын малахольным родился. Оттого и оставили его за собой, когда после падения ордена Сумеречников нужно было отступать в Норикию.</p>
<p>
Когда стало известно, что отец перешёл на сторону врага и принял новую веру, что его теперь зовут Белым палачом, самым могущественным человеком в Мунгарде, так и о наследнике его вспомнили. Только не было у малахольного силы, не чувствовали её подручные отца – Лучезарные. Ягиня от Предвестников хранила, которые людьми оставались только внешне, а души давно Мрак пожрал, как душу отца.</p>
<p>
Но Гед отказался от защиты, чтобы вернуться к людям и перестать бояться. Ведь ради кого-то тёплого и нежного, как Зофья, быть сильным и смелым настолько проще, чем только для себя.</p>
<p>
Сгущались тени, демоны приближались, чувствовалось на лице зловонное дыхание, слышался грозный рык. Кралась сторожко смерть. Гед распахнул веки и вскинул голову, чтобы взглянуть ей в глаза. Уплотнялся туман, мерцали тени, ткалась из марева человечья фигура.</p>
<p>
– Я знаю, ты здесь, – зашипел Предвестник.</p>
<p>
Тёмные руки тянулись к Геду, но натыкались на невидимую преграду.</p>
<p>
– Прими Мрак! Клянусь, ты не будешь знать ни горя, ни нужды. Никто не посмеет тебя обидеть! С чужими – хуже будет. Что с близорукими простолюдинами, которые не видят горний мир и не знают наших путей, что с недобитыми Сумеречниками в Норикии. Думаешь, они помогут тебе отомстить? Так тебе, как самому слабому, они и будут мстить первому, устаревшие и тщетные, доживающие свои дни в изгнании. Будущее – за Мраком. Выберешь его – выберешь жизнь. Просто протяни руку.</p>
<p>
Тёмная ладонь – над самой головой. Как Гед мог выбрать Мрак, если жёг кожу серебряный медальон с выгравированной на нём горлицей? Как он мог забыть и предать маму, что любила его так беззаветно? Ту, которую они убили, он убил – отец, потому что она отказалась предать? Гед будет помнить, даже если все забудут.</p>
<p>
Он отмахнулся палкой, вскочил и пронзил ею тень, как мечом. Со свистом нанёс вертикальный удар, наискосок, горизонтально, ещё и ещё. Потянулись к нему демоны, оплели ноги змеи, схватили за руки невидимые твари, изломали палку. Сгущались тени, шептали в уши зловеще, соблазняли потаёнными желаниями. Боль стискивала голову, и казалось, не вздохнёт Гед больше, но вот вырвалось последнее, то, что хотелось сказать:</p>
<p>
– Вечерний всадник придёт не мстить, а взимать долги и каждому воздаст по справедливости. Я дождусь его и сделаю всё, чтобы победил он, а не Мрак. Брат мой, Ветер, помоги! Матушкино благословение, защити!</p>
<p>
Твари дотянулись до серебряного медальона, что жёг кожу на груди. Он вспыхнул белым светом и порвал в клочья чернильные тучи. Визжала нечисть, бежала прочь из флигеля. Только Предвестник стоял непоколебимым утёсом, даже когда свет иссяк и на Геда навалилась тяжёлая отдача.</p>
<p>
– Сколько ни бейся, а победа будет за Мраком, – усмехнулся он.</p>
<p>
Костлявые пальцы почти касались лица, мертвецкий холод щупал щёку, тисками стягивалось сердце. Ноги подкосились, затылок врезался в пол – истёрся защитный круг из мела. Предвестник наклонился, упал с головы капюшон, открыв чёрную пасть Мрака. Она – всё ближе, затягивала в бездонную лиховерть.</p>
<p>
Прости, матушка!</p>
<p>
Мягко шагали босые ступни. Затрепетал хрупкий лепесток свечного пламени. Зашелестела белая сорочка.</p>
<p>
– Гед! – позвал нежный голос, так похожий на давно угасший – мамин.</p>
<p>
Не ходи сюда, глупая, не смотри во Мрак!</p>
<p>
Зофья задрожала, но не остановилась. Предвестник обхватил её и разинул пасть.</p>
<p>
– Уходи-убирайся, лихо чёрное злобное. Не отдам его. Меня забери, и жизнь, и душу, а его оставь! Он – свет, он – жизнь, люблю его больше себя и ничего для него не пожалею! Я верю и зажигаю в сердце свечу!</p>
<p>
Вспыхнул огонёк, разгорелось пламя и объяло Зофью целиком, с неё на Предвестника перешло и налилось синевой. Враг отпрянул. С визгом он кинулся на улицу и покатился по земле, сбивая огонь.</p>
<p>
Запели соловьи, забрезжил первый рассветный луч. Истлел Предвестник, прахом развеялся Мрак.</p>
<p>
Зофья упала, обессилев, на колени. В глазах ужас, безумие оттого, что увидела то, что видеть было не должно неодарённым, счастливым и светлым в своём неведении людям. Гед обнял её и прижал к себе.</p>