Страница 8 из 16
– Нет – я пододвинул подъездному вазочку с сушками – О другом. Я тут собираюсь кое с кем повидаться, и не мог тебя об этом не предупредить.
– Александр, мне очень приятственно, что ты во мне видишь не просто суседушку – чуть не поперхнулся Вавила Силыч – Но обо всем, что ты делаешь, советоваться все ж таки не след! Я тебе, чай, не родитель, да и ты уже не несмышленыш.
– Да не о том речь – рассмеялся я, похлопав его по спине – Хотя совет умудренного жизнью подъездного, понятное дело, лишним никогда не станет. Сейчас о другом речь. Мне с марой надо пообщаться, а без ведома обчества и твоего лично, творить такое в нашем доме не хочу. Я помню, как оно прошлый раз вышло, так что решил проявить уважение, и с тобой посоветоваться.
– Мара? – насупился Вавила Силыч – Опять? Вот накой тебе эта погань, а? Ладно, иные зелья ты варить стал такие, что оторви да брось. Мервячек привечаешь – тоже пусть их, хоть и не к добру это. Но отродье темной госпожи сызнова сюда тащить…
– Мне тоже радости ее видеть никакой нет – стоял на своем я – Но – надо. Человека она убивает, понимаешь? И в том есть моя вина. Ну да, человек тот дрянь, прямо скажем, но не настолько, чтобы я желал ему смерти.
– Предупреждал ведь я тогда тебя – помахал у моего носа крючковатым пальцем подъездный – Говорил! Но ты же неслух!
– Согласен – понурил голову я – Признаю. Но и ты пойми – чего мне тогда известно было? Хрен да маленько. Вот и наломал дров, теперь исправлять надо. Вавила Силыч, ты бы с Кузьмичем перекинулся парой слов по этому поводу прямо сейчас, а? Чтобы в дальний ящик не откладывать. А то он опять со своей кувалдой примчится, зашибет еще кого по дороге.
– Этот может – согласился Вавила Силыч – И остальных за собой притащит.
– Вот потому и прошу тебя – предупреди их всех, что скоро гостья ко мне пожалует. Ненадолго, пусть не волнуются. Там разговора минут на пять-десять, не больше.
– Ты в этом уверен? – хмуро осведомился подъездный – Мары – древнее зло, его так просто под лавку не загонишь. Один раз ты уже оплошал, с чего думаешь, что теперь все по-твоему выйдет?
– Времена меняются – я встал и подошел к окну – Раньше мне хотелось жить так, чтобы грешным делом никого не обидеть.
– А теперь?
– А теперь понял, что не бывает такого. Каждый поступок, какой бы он не был, ведет к тому, что кто-то доволен будет, а кто-то нет. Невозможно всем угодить и самому при этом в стороне остаться.
– Так-то оно так – Вавила Силыч допил чай, перевернул чашку и положил ее на блюдечко – Только ты, Александр, не забывай, что вокруг тебя другие люди живут, вот что важно. Ну, и мы тоже, нелюди. Я слова подобные раньше слыхал уже, и те, кто их произносил, не всегда хорошо дни свои заканчивали. Да вот хоть бы в позатом веке чего приключилось! Жил я тогда в деревне Коньково, там, где яблоневые сады раньше были знатные. У, какие сады! На всю первопрестольную наши яблоки славились!
– Вавила Силыч, луна бледнеть начала – виновато произнес я – Давай дело сделаем, а потом я твою историю послушаю.
Хотя тут вопрос был не только в луне. Мне хотелось побыстрее закончить то неприятное дело, которым, без сомнения, являлось общение с марой.
Подъездный покосился на меня, укоризненно вздохнул и нырнул в щелку, которая разделяла столешницу и плиту.
– Как он это делает? – уже в сотый раз спросил я сам у себя, причем вслух – Вот где она, магия-то!
Минут через пять подъездный вернулся, правда, выбрался на этот раз из вентиляционного отверстия, аккуратно приподняв перед этим решетку.
– Сам понимаешь, запретить мы ничего не можем – взобравшись на табуретку, сообщил мне он – Ты ведьмак, тебе подъездные не указ. Да ты и сам это все прекрасно знаешь.
– Знаю – кивнул я – Но вас я давно не как соседей воспринимаю, а как друзей. Потому со всем почтением отношусь.
Было видно, что подъездному приятны эти слова, на что, собственно, и был расчет. По сути он ведь прав – мне их разрешение не нужно, я вправе делать то, что захочу. Но мне в этом доме еще жить, так что рубить с плеча – это очень плохая политика. И потом – их дружба дорогого стоит. Подъездные – большая сила в пределах охраняемой ими территории, и мне надо точно знать, что в случае чего они встанут за моей спиной.
Ну, и наконец – мне на самом деле не хочется портить с ними отношения. Я к ним привык.
– Кузьмич поворчал, понятное дело – мой гость хрустнул сушкой – Но раз надо – значит надо. Мы тебе доверяем, Александр, потому что знаем, что зла в тебе нет, кто бы что не говорил.
А кто и что им говорил, интересно? Такие фразы просто так не произносятся. Сейчас выяснять не стану, но заметочку в памяти надо поставить.
– Побудешь здесь, пока я с ней беседовать стану? – спросил я у него – Или не желаешь ей на глаза показываться?
– Побуду – согласился Вавила Силыч – С марами лишний раз здоровкаться не люблю, сам знаешь, но для твоего спокойствия – почему бы и нет?
Полагаю, мое спокойствие тут не главное. Убедиться хочет, что эта сущность в доме не останется. Или еще в чем.
Но это его право. Собственно, для того я ему и предложил остаться, понимая, что он все равно попросит меня об этой услуге.
Для призыва у меня все было готово, травы я еще днем разложил по миниатюрным яноми. Это такие японские чашки без ручек. Они, как правило, вообще невелики по размеру, а эти и вовсе были крохотные, а потому очень удобные для хранения ранее отмерянных составляющих того или иного зелья. Я их на «Али-экспрессе» зимой увидел и сразу заказал, причем три комплекта. Про запас. И не ошибся. Две Родька уже расколотил, а одну я Вавиле Силычу подарил. Очень она ему понравилась.
Потрескивала спиртовая таблетка в горелке, переливался сине-зеленым оттенком пар над емкостью с бурлящим зельем, а я знай начитывал заклинание призыва, время от времени поглядывая в книгу, лежащую на столе, и в душе поругивая себя за кривоватый почерк.
Да-да, уже не чужие записи цитирую, а свои собственные. Одна за другой страницы книги заполняются. Как вернусь из Нави от Мораны, так сразу с дивана вскакиваю – и давай переносить на бумагу все, что успел услышать и запомнить. Нужно, не нужно – все записываю. В том числе сюда попало и это заклинание призыва, позволяющее вызвать мару во плоти.
Одно плохо – каждая написанная мной страница убирает лист из начала или середины книги, тем самым постоянно сокращая доступ к мудрости моих предшественников. Я, помню, в самом начале гадал – это как же так, столько народу в ней писало, а она не сильно и толстая? Пусть даже время от времени одни листы сменяются другими. Вот и ответ – делая свои записи, ты волей-неволей расстаешься с чужими. А когда эта книга перейдет к следующему владельцу, то она снова будет в том виде, какой попала ко мне. Только уже и с моими текстовыми вставками.
Хотя, может, оно и правильно. Чужая мудрость – вещь нужная, но полагаться на нее во всем не стоит. Все время читая чужое, своего не напишешь.
Ну, и потом – а память мне на что? Некоторые вещи надо наизусть знать, не рассчитывая на то, что останется возможность постоянно куда-то подглядывать.
И, наконец – голову тоже надо включать. Лично я не поленился и часть новогодних праздников потратил на то, что напечатал большинство рецептов в «Ворде», а после сохранил их на флешке, которую убрал в сейф. Двадцать первый век на дворе, есть ведь и альтернативные источники хранения информации.
– Все – выдохнул я и поморщился от редкостно вонючего запаха, повалившего от плошки – Сейчас, по идее, должна пожаловать. Вавила Силыч, форточку не откроешь? Ну до чего вонюча эта емулия! Бррр!
А без нее никак. Емулия желтая полезнейшая травка, хоть и называется неприглядно. Я на ее основе уже и зелье одно сварил, про запас. Нет-нет, не яд. Емулия – травка-миротворец. Если ее в сушеном виде под порог дома своего врага положить, то он перестанет против тебя коварные планы строить. Не любить не перестанет, но злоумышлять прекратит на какое-то время. А если ему пару капель отвара, что у меня в сейфе лежит в чай добавить, то, возможно, он даже предложит тебе вместе пойти и выпить на брудершафт. Опять же – мера будет временной, но за пару часов, что зелье действует, можно решить какие-то вопросы добром. Или бумаги подписать. А то и дарственную, особенно если совместить зелье из емулии еще кое с чем из моих запасов.