Страница 48 из 77
— Не знаю, — ответил Каркаров. — Но я лично видел, как он передавал Руквуду какие-то документы.
— Это все? — спросил Крауч. — Хорошо, если ваши сведения подтвердятся, ваше дело будет пересмотрено. До тех пор вы будете содержаться в Азкабане...
— На верхнем ярусе, — поспешно добавил Дамблдор. — Там, где нет дементоров.
Крауч неохотно кивнул.
[36] AU. Выслушивать показания в зале суда перед сотней волшебников, каждый из которых может оказаться приспешником Волдеморта (как это показано и в книге, и в фильме), — верх глупости.
— Людо Бэгмен — пожиратель смерти? — изумленно спросила Элин, вынырнув из омута памяти.
— Людо Бэгмен, как верно заметил мой друг Аластор, не очень умен, — усмехнулся Дамблдор. — Он думал, что собирает статистику для Министерства. Руквуд был старым другом его отца и обещал помочь устроиться на работу после окончания спортивной карьеры, вот Людо и расстарался. Он, конечно, и понятия не имел, что Руквуд служит Тому Риддлу, хотя будь на то воля Крауча, он все равно засадил бы Бэгмена за решетку. Но это был тот редкий случай, когда Визенгамот пошел против воли Крауча и оправдал обвиняемого.
А вот слежка за Руквудом действительно позволила выявить целую шпионскую сеть, причем очень искусно замаскированную. Это были не обычные фанатики, вроде Лестрейнджей, и не такие заметные фигуры, как Малфой или Нотт. Если бы не Игорь, все они до сих пор служили бы в министерстве и считались надежными людьми. Страшно подумать, чем это могло бы нам грозить...
— И вы думаете, что Каркаров не хочет возрождения Тома, потому что боится? — спросил Гарри.
— Да, и еще потому, что он больше не хочет отомстить мне за Гриндевальда, — ответил Дамблдор. — А значит, исчезла и та причина, которая толкнула его на сторону пожирателей. После его освобождения мы много о чем говорили... Но эти воспоминания я вам не покажу, они слишком личные. Вам достаточно лишь знать, что Игорь благодарен мне за освобождение, а его благодарность выражается столь же глубоко, как и его ненависть.
— А Маккинноны, о которых там говорили, — это те самые... — спросила вдруг Элин.
— Да, — кивнул Дамблдор. — Элиот Маккиннон был обвинителем на процессе над Линдоном Трэверсом, которого судили за убийство Эдгара Боунса. В то время пожиратели уже были настолько сильны, что смогли запугать присяжных и свидетелей, и Трэверса оправдали. Выходя из зала суда, тот открыто заявил, что дело не кончено, и вскоре после этого Маккиннонов похитили. Жену и детей Элиота запытали до смерти у него на глазах, его самого оставили в живых, чтобы он мог рассказать о произошедшем, но он сошел с ума от горя и вскоре умер в больнице святого Мунго. Но пожиратели не остановились и на этом, продолжая охотиться на всех Маккиннонов, даже тех, кто не имел никакого отношения к политике. Последнюю из них, Марлин Маккиннон, убили за месяц до падения Тома.
Вот поэтому-то и были приняты «законы Крауча». Игорю еще повезло, что его арестовали и судили по старым законам, потому что по новым аврорам разрешили использовать непростительные, ввели упрощенную процедуру следствия, а пойманных на месте преступления отправляли в Азкабан без суда с запретом на пересмотр таких дел... Тогда это оправдывалось тем, что в противном случае Том продолжит запугивать судей и они будут выпускать даже заведомых преступников. В общем-то, эти опасения были небезосновательными, беда была лишь в том, что после падения Тома эти чрезвычайные меры продолжали действовать. Некоторые предлагали провести настоящие суды над теми, кто был отправлен в тюрьму в упрощенном порядке, но Крауч противился этому, как мог.
Должную судебную процедуру восстановили только после того, как был пойман сын Крауча. Одни говорили, что Барти решил устроить показательный процесс, чтобы продемонстрировать свою беспристрастность, другие — что для него измена собственного ребенка стала слишком сильным ударом и он просто не смог продолжать политическую борьбу... Так или иначе, но Лестрейнджи и Крауч-младший стали первыми пожирателями, которых осудили по всем правилам.
Элин, естественно, тут же загорелась желанием посмотреть на этот исторический момент. С точки зрения Гарри там не было ничего интересного — крики полубезумной Беллы о возвращении Лорда его не впечатлили, а отречение Крауча от собственного сына было вполне ожидаемо. А вот его сестра, наоборот, нашла зрелище крайне поучительным.
— «Прошу тех, кто, как я, считает пожизненный срок в Азкабане заслуженным наказанием, поднять руки,» — процитировала она. — Это вообще что за ересь? С каких пор председатель навязывает свое мнение присяжным? И почему он не спросил о том, считают ли присяжные обвиняемых виновными, а сразу заговорил о наказании? Это не говоря уже о том, что присяжные вообще-то должны совещаться и голосовать тайно, а не поднимать руки на публике...
— Забавно, — усмехнулся Дамблдор. — Один мой старый знакомый, Клавдий Огден, говорил тогда то же самое, причем чуть ли не теми же словами, что и вы. Возможно, я как-нибудь вас с ним познакомлю... Но сейчас у нас есть более важное дело. Мы выяснили, что агент Тома в школе — не Игорь. Тогда кто же он?
— Кто-то из новых преподавателей? — сказал Гарри.
— Да, такое предположение напрашивается, — согласился Дамблдор. — Я, конечно, проверил каждого из них перед наймом, но все же исключить такой вариант нельзя. Но есть один нюанс — никто из новых преподавателей не занимается организацией Турнира и не имеет доступа к информации о нем.
— Даже профессор Грюм? — спросила Гермиона.
Гарри и Элин удивленно посмотрели на подругу.
— Ну а что? — спросила та. — Он нелюдим, и никто не обратит внимания, если он вдруг начнет вести себя не так, как раньше. В крайнем случае все спишут на обычные чудачества... И потом, он же постоянно пьет из своей фляги! А вдруг там оборотное зелье?
— Вы полагаете, что за прошедшие полгода я не смог заметить, что под личиной моего старого друга Аластора скрывается пожиратель смерти? — усмехнулся Дамблдор.
— Но ведь правильно сваренное оборотное зелье меняет не только внешность, но и поведение, — настаивала Гермиона. — Если не приглядываться внимательно, то разница с настоящим Грюмом будет не очень заметна.
— Да, это серьезный довод, — подумав, кивнул Дамблдор. — Есть лишь одно возражение. Гарри, когда ты смотрел на карту, какое имя ты видел?
— Аластор Грюм, — ответил Гарри.
— Значит, это он и есть. Карту не обманешь оборотным зельем, — сказал Дамблдор.
— А на него могли наложить Империус? — спросила Гермиона.
— Теоретически — да, но это заклятие нужно постоянно обновлять, а Аластор не отлучался из Хогвартса несколько недель подряд. Да и изменение в поведении я бы заметил... Хм...
Дамблдор замолчал и глубоко задумался. Он и раньше удивлялся тому, что Крауч почти не появляется на работе, отдает распоряжения по почте и даже не явился на бал и второе состязание, прислав вместо себя заместителя. Хотя на третьем состязании он все же присутствовал, правда, постоянно отлучаясь из судейской ложи, жалуясь на пищевое отравление...
Возникшие подозрения срочно надо было проверить, и если они подтвердятся — постараться понять, каким образом Крауч (или, вернее, тот, кто наложил на него Империус) надеется похитить Гарри. Не для того, чтобы ему помешать, конечно, похищение давно было включено в план Дамблдора. Но этот же план требовал, чтобы Гарри живым и здоровым вернулся назад, а как это сделать, Дамблдор пока не знал.
— Думаю, на сегодня все, — сказал он ребятам. — Вы можете идти, а мне надо кое над чем подумать.
Уже взявшись за ручку двери, Элин остановилась и повернулась к директору.
— Знаете, папа и мама Саши Приваловой выросли в детских домах, — задумчиво сказала она. — Все старшее поколение погибло во время войны, дедушки —на фронте, бабушка с отцовской стороны умерла от голода в Ленинграде, а с материнской вся семья сгинула в Майданеке... Интересно, если бы они могли видеть суд над Гриндевальдом, что бы они подумали о вашем милосердии?