Страница 11 из 77
Лаванда Браун, разглядывавшая под партой нарисованный Парвати Патил гороскоп, вздрогнула и уронила лист пергамента на пол.
— Плохо даже не то, мисс Браун, что вы отвлеклись на посторонний предмет, — заявил Грюм. — Плохо то, что ваша палочка лежит на парте, а ваши руки — под ней. В случае опасности вам потребовалась бы пара секунд на то, чтобы дотянуться до палочки, но этих секунд у вас бы не было. И это ваш первый урок... Думаю, это стоит записать.
Класс послушно схватился за перья.
— Ваша палочка, — веско произнес профессор, — это ваша жизнь. Вы можете быть сильнее, вы можете знать больше заклинаний, но если ваш противник успел выхватить палочку раньше вас — вы труп. Носить палочку в заднем кармане или, тем более, в сумке, неприемлемо. Ножны на поясе, мистер Малфой, имели смысл двести лет назад, когда пояса носили поверх мантий, сейчас это удел пижонов. Палочка — не шпага... и не пистолет, мистер Риверс, доставать ее из внутреннего кармана еще дольше, чем с пояса. Лучший способ ношения палочки — на руке, в специальной кобуре с магической застежкой. Но они достаточно дороги, и если вы не можете позволить себе такую — сделайте в наружном кармане мантии специальный чехол.
На доске позади профессора появилось изображение мантии с карманом, внизу которого изнутри был пришит чехол для палочки.
— У вас есть неделя, — заявил он. — Кто не умеет шить сам — обратитесь к эльфам, я уже объяснил им, что делать. На следующем занятии я проверю, где вы держите палочки и как быстро их достаете. Теперь... Да, мисс Грейнджер, вы что-то хотите сказать?
— Я просто хочу напомнить присутствующим, что эта работа не входит в круг повседневных обязанностей домовых эльфов Хогвартса, поэтому за нее надо заплатить, — сказала Гермиона. — И, пользуясь случаем, хотела бы заметить, что обращение с эльфами...
— Это не относится к теме урока, — прервал ее Грюм. — Минус балл с Пуффендуя. Еще вопросы?
— А носить палочку за ухом можно? — услышал Гарри знакомый голос.
К его удивлению, Грюм в ответ лишь усмехнулся.
— Можно, если у вас достаточно длинные уши, чтобы ее удержать, мисс Лавгуд, — ответил он. — И, кстати, что вы делаете на уроке четвертого курса?
— Вы ведь сами разрешили мне ходить на лекции других курсов, — ответила Луна.
— И, видимо, скоро об этом пожалею... — вздохнул Грюм. — Ну хорошо, продолжим. Быстро достать палочку — полдела, нужно еще уметь с ней обращаться. Вы знаете, как называется мой предмет?
Все... ну, почти все ученики подняли руки.
— Опустите руки, вы этого не знаете. Мой предмет называется «боевая магия». Именно так и только так, а что думает по этому поводу Министерство, меня не интересует. Много лет назад оно попыталось изменить его суть, назвав «защитой от темных искусств...» Три слова, и все три — полная и абсолютная чепуха! Во-первых, учить защите без нападения совершенно бессмысленно, если вы не будете атаковать противника, вы проиграете. Во-вторых, вы должны уметь защищаться от любых заклинаний, не обязательно темных. Диффиндо можно отрезать голову, Инсендио и Инфламаре — сжечь, даже простым Акваменти можно убить человека, если знать, как. Ну и в-третьих, темная магия — не искусство, а мерзость. Впрочем, последний пункт, вероятно, надо пояснить. Кто назовет мне основное отличие черной магии от светлой?
Первой, разумеется, подняла руку Гермиона.
— Темная магия — та, что предназначена для нанесения вреда человеку, — четко произнесла она.
— Неправильно, — ответил Грюм. — Во-первых, половина всех заклинаний, которые вы знаете, когда-то была придумана для того, чтобы нанести вред окружающим, и лишь потом их приспособили для мирных целей. И, наоборот, помимо боевой темной магии существует темное целительство и даже темные бытовые чары. Например, ритуал определения родства по крови является темным, именно поэтому его разрешено проводить только гоблинам и только в строго оговоренных законом случаях. Еще варианты? Ну же! Может быть, мистер Малфой может нам что-то рассказать?
— Нет, сэр, — Драко покачал головой. — Откуда мне знать про такие вещи?
— Сказал бы я, откуда... — профессор обошел стол и уселся в кресло, вытянув свою искусственную ногу. — Ладно, слушайте. На первый взгляд различия между светлой и темной магией нет. Многие даже полагают, что власти запрещают определенные заклинания просто так, лишь бы запретить. Или... — тут он снова посмотрел на Малфоя, — чтобы насолить определенной группе людей, которые традиционно занимались теми или иными ритуалами. Но дело не в политике, и не в том, что темная магия опасна для окружающих — как я сказал, есть и вполне мирные темные ритуалы. Дело в том, что темная магия опасна прежде всего для тех, кто ею занимается. Опасна той ценой, которую им придется заплатить.
Тут его голос изменился. Раньше в нем слышался металл, теперь же он вдруг стал мягким и обволакивающим, почти усыпляющим.
— Темные искусства... — произнес он, — как же обманчиво это название. Действительно, большинство из тех, кто только приступает к их изучению, в первую очередь видят лишь то, что могут получить. Ведь темная магия, за редким исключением, творится за чужой счет. То есть не просто за счет силы, которая рассеяна в окружающем нас мире и которую мы можем собирать и подчинять, а за счет того, что уже было собрано кем-то другим. Человеком ли, полуразумным волшебным существом или животным, не важно, но главное — не самим темным магом.
И это, конечно, очень соблазнительно. Взять чужое намного проще, чем кропотливо собирать рассеянную вокруг силу. Например, чтобы увеличить свое собственное могущество в несколько раз, достаточно использовать всего две капли крови другого волшебника и десятиминутный ритуал. Здорово, правда?
Гермиона, не выдержав, снова подняла руку.
— Сейчас вы хотите спросить, в чем же отличие темной магии от зельеварения и артефакторики? — спросил Грюм.
Гермиона кивнула.
— Действительно, — согласился профессор, — в них тоже используется магия волшебных существ и растений, и на первый взгляд, нет никакой разницы, взять ли для зелья печень дракона или кровь единорога. Но разница все же есть, и очень существенная.
Усмехнувшись, он отцепил от пояса флягу, сделал несколько глотков и повернулся в сторону сидящих компактной кучкой слизеринцев.
— Неофиты не понимают, в какую ловушку они попадают, попробовав запретный плод, — произнес он. — Они видят лишь то, что получают, но не видят, чем им приходится платить за обретенную силу. А платить-таки приходится, потому что каждое темное заклинание, каждый темный ритуал необратимо изменяют творящего их волшебника. Именно в этом главное отличие темной магии от светлой.
Поначалу это может оставаться незамеченным. Ну подумаешь, человек стал чуть более раздражительным или подозрительным, такое со всеми бывает, не правда ли? Но чем дольше он занимается темной магией и чем больше дармовой силы получает, тем сильнее он меняется. Постепенно все, что есть хорошего в человеке, исчезает, а вся дрянь, наоборот, вылезет наружу. Рано или поздно темный маг перестает контролировать свои желания и поступки, более того, он перестает понимать, почему должен их контролировать. То, что раньше он считал ужасным — пытки, убийства, бесчеловечные опыты и все остальное, с чем обычно связывают темную магию, постепенно становится для него нормой.
Этот процесс не всегда проходит гладко, я не раз видел тех, кто, увлекшись темной магией, долгое время сомневался в правильности своих поступков и пытался исправиться. Видел и тех, кто нашел в себе силы для того, чтобы свернуть с этого пути. Но такое дано немногим, темная магия — как наркотик, человек постоянно говорит себе, что этот раз — последний, что еще один ритуал и еще одна капля силы, и он навсегда откажется от тьмы... Это лишь самообман, за «последним разом» последует «самый последний», «самый-самый последний», «самый-самый наираспоследнейший...» И в какой-то момент у человека просто исчезнут сомнения. Тогда он, наконец, решит, что все остальные люди — слабаки, которые хотят того же, что и он, просто боятся это признать и скрывают свой страх за фальшивой моралью.