Моногамист

Если вы читали «Письма с Земли» Марка Твена, то наверняка помните его утверждение о том, что «женщина в состоянии укатать любого мужчину и ей всё будет мало, причём способна на это почти всю свою жизнь, в отличие от мужчины, которого и силы покидают через несколько десятков лет, и ежедневное использование ограничено.»

Природа скрыла женскую овуляцию, сделав допустимым и желанным секс в любой точке менструального цикла, даже тогда, когда вероятность зачатия стремится к нулю, и мы, мужчины, никогда не знаем наверняка, будут ли природой вознаграждены наши усилия.

Я выяснил из своего значительного сексуального опыта, что женщины способны научиться получать оргазм от стимуляции любой части тела, и, в отличие от мужчин, они могут бесконечно разнообразить возможности и способы своего сексуального удовольствия. Именно среди дам чаще всего встречается бисексуальность, но самым удивительным для меня оказалось то, что мои партнёрши были способны на экстатические переживания мистического характера без специальных практик и психоактивных веществ. Мой опыт привёл меня к выводу, что женщина — существо, сексуально наиболее одарённое на планете.

Но даже в условиях, не способствующих развитию желания, естественная женская сексуальность прорывается наружу. На женщин надевают паранджу и забивают камнями за прелюбодеяние, оставляют без денег, детей и покровительства семьи, миллионы девочек во всём мире до сих пор калечат с целью снижения либидо. Неудовлетворённое желание долго классифицировалось как истерия, ведьм сжигали, корсеты, пояса верности и неудобная обувь ограничивали подвижность и возможность сбегать от надзора, и попутно насаждался миф о том, что женщине секс не нужен, она готова предоставлять его только в обмен на разнообразные блага. Однако, каким-то образом прекрасный пол выжил, не утратив желания!

И я, опытный, натренированный, наученный буквально всему, многократно использованный во имя женского удовольствия, сотни раз старательно доставлявший его сам и по собственному желанию, громко и во всеуслышание заявляю: женщины гораздо сексуальнее и ненасытнее нас, мужчин!

— Привеееет! — тянет Джеки.

— Привет, — отвечаю ей, улыбаясь.

Я никогда не ухожу по-английски, хотя в моём случае такая привычка могла бы избавить от многих и многих недоразумений. Моя основная проблема — дать девушке понять, что больше она меня не увидит. Нет, не вообще, конечно, а в своей постели. У меня уже давно имеется десяток отработанных схем, действующих безотказно и крайне редко дающих сбои. Каждому темпераменту, характеру, жизненному женскому стилю соответствует свой вариант прощания. Я — мужчина на один раз, это главное, что должна вынести моя партнёрша.

Вот Джеки — милая, ласковая, но уже опытная, не слишком глубокая, но и не глупая барышня. С такими как она легче всего.

— Джеки, ты милашка! Сделаешь мне кофе? Я в душ и убегаю, куча дел! — улыбаюсь ей широко и от души, и красотке этого будет достаточно. Мы оба с ней знаем, что наш ночной марафон имел лишь одну цель — доставить нам обоим удовольствие, и последствий у него никаких не будет, скорее всего, он даже не станет частью наших воспоминаний.

Джеки проводит рукой по моей груди, в глазах её грусть и сожаления о том, что её справедливое и вполне разумное желание быть любимой и единственной моей женщиной несбыточно, ведь я не способен на моногамию, даже кратковременную привязанность, я — парень лишь на одну ночь. Об этом знают все в Нью-Йорке, и это и есть мой главный козырь: моя репутация — мой основной помощник в утренних прощаниях…

— Поцелуешь? — спрашивает она у двери, обхватив мои плечи в неосознанном жесте, желая удержать.

— Конечно, — отвечаю, и сегодня это исключение, потому что обычно всеми способами стараюсь избегать поцелуев в губы… Я и сам не знаю почему, у меня нет объяснения этой моей придури, но с целованиями у меня проблемы. Особенно настойчивые девицы целуют меня сами, нахально врываясь своими дерзкими язычками, не получая ответа, сердятся и даже кусаются в ответ — поэтому у меня часто бывают искусаны губы. Но Джеки милашка — она деликатно не обратила внимания ночью на моё стремление избегать поцелуев, не заставляла и не упрашивала, не навязывалась, не требовала, не диктовала… Поэтому я с радостью отблагодарю её за мягкость и понимание…

[1] Промискуите́т (от лат. prōmiscuus «без разбора», «общий») — беспорядочная, ничем и никем не ограниченная половая связь со многими партнёрами.

Глава 2

Tom Misch & Carmody — Easy Love

Мы лежим в нашей постели, беспечные, спокойные, умиротворённые. Я целую её затылок, наслаждаясь его теплом и запахом, всё тем же необычным фруктовым ароматом… Женские головы так не пахнут обычно, это запах скорее варенья, нежели косметического средства. Я улыбаюсь ей, хотя она не видит, я всё равно улыбаюсь, потому что счастье струится из меня нескончаемым потоком, а губы мои, как и руки давно уже живут по своим собственным законам… Мои пальцы ищут её руку, находят, сжимают, убедившись в тёплой отзывчивости, принадлежности мне, ответном и взаимном желании быть ближе, максимально, настолько, насколько вообще это возможно по законам физики. Мне всё мало её, сколько бы ни было, всё равно всегда мало, и я в несдержанном порыве вжимаю её тело в себя ещё больше, прильнув к её спине, стремясь уловить дыхание и размеренный ритм биения её сердца, и вдруг слышу её голос — это впервые за всё время, когда она говорит со мной:

— Я беременна от тебя! У нас будет дочь!

И со мной, с моим сознанием случается нечто невероятное, внезапно приходит понимание, что то, что я называл до этого счастьем, ещё вовсе и не было им… Эта новость на неимоверной скорости погружает меня в состояние необъяснимой эйфории от осознания того, что Чудо всё же свершилось: моё стремление любить её, мои ласки и моя близость оставили свой след в ней, и теперь мы соединены максимально возможной связью, невидимыми узами физического, вплетённого в духовное… Моя женщина носит в себе часть меня, моя женщина подарит мне ребёнка, мою дочь…

Негромкий, но оттого не менее раздражающий голос близкой подруги разрушает мой мир:

— Алекс, просыпайся! Пропустишь пробежку…

Не открывая глаз, отвечаю:

— Не хочу сегодня, голова раскалывается после вчерашнего…

— И что, потом снова накажешь себя троицей случайных баб? — Кристен бывает очень убедительна местами.

— Сегодня позволю себе поблажку.

Да, сегодня можно, потому что этой ночью (ведь мать родила меня именно в ночь) мне исполнилось 24 года. Открываю глаза, смотрю на неё, обнажённую полностью, и не знаю плакать мне или смеяться… Да, не знаю, потому что Кристен — одна из немногих женщин, способных доставить мне удовольствие, единственное исключение из всех, где я не вкалываю, как раб на галерах, а позволяю себе расслабиться. У Кристен великолепное тело, она талантлива в своих ласках и умеет доставить удовольствие мужчине. Но сегодня ночью я понял, что перестал реагировать на женские прелести окончательно…

Впервые это случилось четыре месяца назад, и тогда я подумал, что всё дело в возрасте партнёрши. Однако печальный опыт вскоре повторился с молодой, но не слишком красивой девушкой, затем с красивой и молодой… Теперь — с Кристен.

— Зая, ты был великолепен этой ночью!

— Неужели?

Конечно, великолепен, ведь пришлось прибегнуть к запретному… Запретному и сладкому, такому желанному, и такому недосягаемому, безнадёжно несбыточному…

— Твоё мастерство растёт… Есть ли предел?

— Мне помнится, я был в стельку пьян. Что мы пили в том клубе?

— Не знаю, что пили вы с Марком, а я как обычно — текилу.

— Да… Марк, как всегда, подсунул мне какую-то дрянь… Я очень пьян был?

— Было немного, — смотрит лукаво и улыбается, щурясь, кукольно взмахивая своими длиннющими ресницами.

— Много болтал?

— В этот раз нет, — снова улыбается, не скрывая лукавства.