Страница 8 из 8
Всё было ясно, и одновременно, как будто запуталось и стало еще сложнее. Ну, какое мне дело до взаимоотношений граждан другой республики? До их искривлённого смысла? Может у них и мораль совсем другая. Как в тех же «чёрных дырах» – элементарные частицы те же, а вещество другое. Но неожиданно, как облако, наплыло осознание, что от моего решения возможно зависит жизнь человека. Такого ещё не было в моей небогатой практике. В это не верилось до конца, глядя на толпы людей внизу, движение машин, слушая гул двигателей с лётного поля. Меня окружало такое простое каждодневное движение, в котором я часто и привычно конфисковывал деньги, не зная, откуда они появились, и куда текут, пропадают рубли, доллары, франки, юани, по пути теряя свои изображения и названия, превращаясь в обыкновенные отчётные цифры. За которые мне давали десятирублевые премии. Поток обезличенных денег и постоянное враньё вокруг меня притупляли сочувствие. Те же люди, которых я наказывал конфискацией или штрафом, через некоторое время, оправившись, опять появлялись в досмотровом зале, с дружелюбным выражением лица, уверенные в своей неуязвимости, явно применив прошлый горький опыт для прохода через таможню, надёжно припрятав то, что должно поправить их материальное положение. В этом и заключалась наша вечная игра: верить – не верить, спрятать – найти.
– До свидания, – сказал он, и пошёл от окна к двери.
Площадь моего кабинета составляла восемнадцать квадратных метров. Шесть на три. Шесть метров можно пройти за три секунды. То есть, ещё три секунды я мог ощущать себя полновластным хозяином судьбы человека, который по всем социальным, а может и моральным меркам, был выше меня. Он едва заметно замешкался у двери: нам обоим одновременно показалось, что я вот-вот скажу: «Подождите!» Но когда этого не произошло, опять же одновременно у обоих возникла в голове пустота. Только по разным поводам: у него – от безысходности ситуации и самых дурных предчувствий, у меня – от непонимания, почему именно так я поступил? Честно выполнил свой долг? Или продлил время тайного наслаждения своей власти над человеком? Оно ещё продолжалось: профессор явно спускается по лестнице, а надо пройти ещё длинный коридор. Вот он идёт по ступеням: четыре, пять, шесть… Нет, это садизм – считать секунды обречённого человека. А что такое тогда исполнение долга? Когда секунды не считают? Вообще об этом не думают?
Я посмотрел в окно. Не убьют же они его прямо на площади? Может, в туалете? Хотя нет, какие глупости лезут в голову. Они убьют его после возвращения на родину, а поскольку я не интересуюсь событиями в далёкой Армении, то никогда и не узнаю об этом.
За что нас только не любят? За чёрствость? А ведь приходилось много раз входить в положение, прощать. Но каждый новый обман сеял зерна подозрения и чёрствости… А укреплялись эти подозрения под влиянием моего наставника тех лет – старшего инспектора Головнёва. Я чувствовал себя неловко, когда он под презрительными или смущёнными взглядами дам, разбирал их личные вещи в чемодане, особенно, когда его проворные руки касались кружевных бюстгальтеров, прощупывали пакетик с трусиками «недельку». Именно в такие моменты я понимал, почему «их» недолюбливали в народе. («Их», потому что в то время я ещё не вполне идентифицировал себя с «ними».) И я не был уверен, что когда-либо смогу повторять ежедневные «подвиги» своего непреклонного наставника. Но посодействовал опять-таки случай: однажды Головнёв на глазах у меня и хозяйки вещей разорвал аккуратно упакованную «недельку» и среди разноцветных трусиков обнаружил стопку долларов. Невезучая дама так и осталась с брезгливо сморщенным носиком, только уже по другому поводу – этих купюр она лишилась. А когда позже меня просветили насчет «полостных сокрытий» – методе, используемом в том числе и такими вот дамами, то это лишь укрепило мой дух.
Прошло достаточно и даже более времени на то, чтобы пройти лестницу, коридор и выйти на площадь. Но он не выходил из здания. Небритые все также хмуро поглядывали на окна аэровокзала. И вдруг меня осенило: он же сам мог решить свою судьбу – где-нибудь в закутке, в туалете, в конце концов! Такие случаи описывались в наших специальных обзорах. Картинка проявилась в голове настолько живой, что я кинулся к двери, по пути прикидывая: а может ли человек, обладающий знаниями о «черных дырах», звёздных туманностях и происхождении Вселенной, добровольно закончить жизнь в туалете? Конечно же, нет! Но может, есть специфика в этих вопросах, мне неизвестная? Я сбежал по лестнице, пользуясь тем, что на ней никого не было, но в коридоре перешёл на чинную начальственную походку, то есть, властно и звонко постукивая каблуками по каменному полу. Идти сразу в туалет глупо, решил я, хотя бы потому, что он просто-напросто закроется в кабинке, и не стучать же мне во все подряд.
Я медленно обошел зал ожидания, где также традиционно кучковались пассажиры, только атмосфера здесь была несколько иной – сказывалось приближение к формальностям, после которых они уже могли считать себя за границей. Его не было и в зале. Ко мне подскочила работница международного отдела аэровокзала и потянула к стене. Карие глазки её блестели – я даже на мгновение забыл, куда и зачем шёл. Я частенько ловил на себе озорные взгляды девчонок из этого элитного подразделения, все-таки я был свободен, и при некоторой должности – мог для кого-то и представлять интерес.
– Вы же работаете в таможне? – зашептала он, вплотную приблизившись ко мне и окутывая явно заморским запахом духов. – Я собираюсь за границу по турпутевке. Подскажите, куда лучше спрятать золотые серёжки, чтобы не нашли?
Я смотрел в её чистые наивные глаза и старался вспомнить: когда я был таким же наивным? В каком возрасте? И можно ли быть таким вообще?
– Лучше всего за бюстгальтером, – шёпотом посоветовал я, – Могу показать.
Она отшатнулась и опять искривлённой траекторией помчалась по залу. Эта мимолётная встреча вернула меня к обыденности и простоте мира – ну, какие могут быть убийства, если на свете есть такие наивные и милые девушки? И я опять, и опять прочёсывал зал, приветствуя и улыбаясь знакомым, но не останавливался, делая вид, что не болтаюсь от нечего делать, а иду по делам, удивляясь, куда можно спрятаться в помещении, которое я знал, как свои пять пальцев. Ну, разве что, опять же – в туалете.
Я увидел его у красочного стенда, рекламирующего авиакомпанию: земной шар, на нём стремительные линии-трассы, соединяющие континенты и города, и всё это на фоне звёздного неба. По-профессорски заложив руки за спину, он неподвижно смотрел на стенд. Решает, как ему изменить маршрут и в какой точке спрятаться, успокоено подумал я и стал рядом. Он заметил меня, опять обратил глаза к стенду и сказал:
– Видите, вон там, в углу: там как бы две системы – звёздная и планетарная. Но, судя по видимым размерам, траектория планетарной системы не может быть такой.
Я тупо смотрел поверх земного шара, прикидывая движение звездной системы по тому опыту, какой дает, например, автомеханику опыт наблюдения за вращением колеса, и заметил:
– А вдруг там рядом «чёрная дыра»? Пойдёмте, я верну вам деньги.
В кабинете молча, даже как-то суховато, мы завершили формальности, и он слегка поклонился:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.