Драконьи тропы

Было еще темно. При свете свечи она засовывала в мешки и сумки то, что должно было спасать жизнь на поле боя.

"Ничего лишнего, никаких восстановлений там, в бою. Только остановить кровотечение, замедлить процесс, где можно, -- учил накануне Хорстен. -- Перевязки, мази, бальзамы. Магию привлекайте только в крайнем случае, запас при вас небольшой. Если будет возможность использовать местный источник, пробуйте, но не увлекайтесь, время может оказаться важнее. И берегите себя. Обе".

От того, как серьезно он это говорил вчера утром, Лиске стало совсем не по себе, а потом, днем, она узнала еще... Узнала, что во вторник, то есть как раз сегодня, должна будет состояться помолвка Дариана с дочерью одного извейского вельможи. Дариан обязан был (что бы ни случилось) явиться, пусть ненадолго, ко двору своей (вернее, родительской) избранницы и объявить ее своей невестой. Так было обещано его отцом, и его слово Дариан не мог нарушить без того, чтобы не быть навсегда отлученным от дома, от семьи, ото всего своего рода. И он сам, будучи человеком слова, собирался по дороге к месту послезавтрашнего сражения встретиться со своими родными где-то почти у порога невесты и исполнить тот свой долг перед своей семьей.

Она посмотрела на тьму за окном и подумала, что если рассвет вообще больше не наступит, будет, наверное, только лучше.

-- Лис, а ты порошок из нилейного корня взяла?

Наира, Наира, верная, дорогая подруга. Она умела быть рядом в самую тяжкую минуту, и, не задавая никаких ненужных вопросов, поддержать, как никто другой.

-- Брала, кажется, сейчас проверю.

И вдруг выплыла из памяти Сарахона. До чего же безжалостны были тогда ее глаза, как ядовиты были ее слова: "Для магии не годятся нежные девочки. Там нужно сильное сердце, способное выносить настоящую душевную боль, так же, как и для любви..."

Ее презрительный, насмешливый взгляд оттуда, из прошедшей давным-давно осени, и сейчас жег как крутой кипяток. Ах, так вот она о чем тогда говорила! Хорошо же! Будем жить так, будто живем в последний раз!

Лиска решительно вытряхнула содержимое мешка на стол, взяла себя в руки и начала методично проверять, сверяясь с составленным накануне списком. Так, жгуты, бинты, порошок из мелахского камня, прошок из нилейного корня, бальзамы, все четыре, мази -- раз, два, три, эта лишняя, оставим дома. Еще что? Себе -- самое необходимое: мыло, полотенце, запасную рубашку. Рубашку можно не брать, хотя ладно, если что -- на бинты разорву.

-- Вроде все.

Она посмотрела на постель. Еще одна немаленькая трудность. Наверное, придется быть честной.

-- Руш, я тебя не беру. Нельзя. Никак нельзя. Останешься с Фрадиной. Ты ей сейчас очень нужен. И дракончику тоже. А мы скоро вернемся. Обязательно! (Господи, придется ведь исполнять).

-- Ну вот, я собралась, -- она почти улыбалась. -- Можно и идти.

-- Хорошо, пойдем.

Наира взяла свечу, и они вышли в коридор. На кухне хозяйничали Канингем, Дариан и Савьен, старший из парней. Остальные были у Саодана, мага, что жил недалеко от Серого берега. Эти места нельзя было оставлять без охраны. И там сейчас была, наверное, треть всех, кто оставался в пределах Драконовых гор. В доме с Фрадиной оставалась только Лерайна. Именно ей придется объяснять астианкам, которые вернутся через два дня, как так получилось, что они ничего не знали и оказались не там, на месте сражения, где они так нужны, в то время как Лисса, которая младше любой самой младшей из них... Лиска вспомнила их восторженные голоса и радостные лица, и у нее защемило сердце.

С выражением мрачной сосредоточенности на лице Кордис сидела за столом рядом с Хорстеном, который разглядывал карту окрестностей Чернопольского замка.

-- Нам сюда?

-- Нет, ближе к замку будут ойринские знахари. А мы будем стоять вот здесь, ближе к ручью. Там есть несколько исстари известных целебных источников. Энергии в них очень немного, но это лучше, чем ничего. Кроме того, мы можем попытаться использовать и часть того самого недавно появившегося энергетического родника, который, по счастью, весь Хонхору не достался. Хотя, конечно же, пользоваться диким, незаговоренным источником, из которого в то же самое время черпает силы враг, всегда рискованно.

-- Попробуем разобраться на месте, -- Кордис сегодня была даже мрачнее обычного, -- если будет возможность.

-- Вот здесь, -- Хорстен зажал пальцем точку на карте и посмотрел на девушек, -- будет портал до Ойрина, а от Ойрина будет открыт портал до Драконовых гор на случай, если вдруг потребуется помощь. Многие из магов уже на месте. Некоторые прибудут завтра. Нас ждут сегодня. Левко расскажет, как размещаются те отряды изнорских войск, что уже стоят на границе, и мы решим, где нам будет лучше расположиться.

-- Он нас встретит?

-- Он нас проводит. А вот, кстати, и он, -- Хорстен повернулся на скрип кухонной двери.

Лискина мрачная сосредоточенность внезапно отступила. Она провела по лбу рукой, не веря своим глазам. Перед ней стоял настоящий изнорский рыцарь, бесстрашный, статный, в сияющей серебром кольчуге, опоясанный сказочным мечом, и при этом такой знакомый, близкий.

-- Левко! Когда же ты появился?

-- Недавно, едва за полночь. Не стал вас будить, все равно рано вставать. Сейчас пора уж и выходить.

-- Да, пора.

Хорстен поднялся, окинул взором вся так хорошо знакомую, почти родную кухню. Оглаживая бороду, внимательно оглядел всех присутствующих. Задержал взгляд на Наире, с тревогой взглянул на Лиску. Явно хотел что-то сказать, но не стал. Едва заметно кивнул самому себе и скомандовал:

-- Пошли.

В холодном ночном небе бесстрастно мерцали голубые звезды. Подтаявший вчера по оттепели снег за ночь пристыл и сиял навстречу полной луне ледяным перламутром. Идти по заледеневшей дороге было тяжеловато. Но Лиска, пожалуй, была этому даже рада. Все внимание уходило на то, куда поставить ногу, чтобы не упасть, и не оставалось сил на печальные мысли. Кто знает, всякое может случиться, и эти серые каменные хребты она, может быть, видит в последний раз, и эту реку, на которой кое-где сейчас уже подтаял лед, и вон ту скалу, рядом с которой обычно сидит невидимый для новичков Орхой. Или вон тот кусочек берега, за следующим поворотом, где они с Наирой чаще всего проходили их практикумы по визуализации и преобразованиям у.... У Лиски с удвоенной болью заныло сердце. Она сосредоточилась на скользкой дороге под ногами, старательно избегая любой возможности поднять взгляд на... Они наконец миновали памятный поворот. Потом прошли участок леса с молодыми кленами, которые были такими приветливыми, пронизанными солнцем летом, и такими роскошными, багряно-золотыми осенью, а сейчас стояли озябшие и печальные и терпеливо надеялись на весну, и вышли в долину, где чаще всего можно было встретить одного из самых необыкновенных, во всех отношениях совершенных хранителей волшебного края бессменных....

-- Здравствуй, Сезам! -- приветствовал его Канингем.

Услышав его бодрый голос, Лиска застыдилась своего унылого настроя. Можно подумать, у нее одной тяжело на душе. Да и кому она сможет помочь такая раскисшая? А ее помощь будет скоро просто необходима, и, может быть, даже самым близким людям... Она подняла наконец голову и постаралась улыбнуться.

-- Здравствуй, -- прокатилось по замерзшим деревьям, по ледяной корке, покрывшей землю, по покрытым снегом камням.

-- Мы скоро вернемся, -- твердо обещал Хорстен.

-- Да, -- выдохнул в ответ дракон и согласно кивнул громадной головой.

Лиска, проходя мимо, помахала Писателю рукой, а Левко, шедший последним, вытащил из ножен меч и отсалютовал ему.

Дракон прищурил свои янтарные глазищи и махнул в его сторону огромным своим крылом. Вихрем снежной пыли обдало уходящих путников. И по горам вслед им прокатился его напутственный рык.

До рассвета было еще два часа, когда они добрались до Ойрина. Они совсем ненадолго задержались в конюшнях у Шелеха. Лошади были подобраны для каждого еще накануне. Лиске досталась невысокая гнедая кобылка, а Наире -- почти такая же, чуть повыше, вороная. К дому Лестрины они подъехали уже верхом. Лиска заметила свисающие с крыши дома сосульки и вспомнила вдруг свой родной дом в Вежине. В прошлом году, примерно в это же время стояли ясные дни, солнце днем пригревало уже совершенно по-весеннему. Ледяная корка на дороге днем под копытами лошадей превращалась в грязно-серую снежную кашу. Шлепала в проточной канавке под стеной сарая капель. Все еще холодный воздух пах уже вешней сыростью. От веселого звона слетающих с крыш сверкающих капель и звонкого тиньканья синиц было так весело на сердце. Тогда. А сейчас от этого воспоминания тревожно защемило сердце. Да явился еще в памяти тот ее снежный лебедь, и его надрывный, тоскующий крик... Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания.