Страница 73 из 108
Военные железнодорожники позаботились, чтобы поезда для демобилизованных были хорошо промыты, продезинфицированы, обеспечены матрацами, подушками и инвентарем.
Продовольственная служба оборудовала на всем пути следования кухонные очаги и хлебопекарни. Финансовая служба произвела расчеты с увольняемыми и выплату единовременного денежного вознаграждения, содержания за два месяца и полевой надбавки, с тем чтобы воин мог купить в магазинах военторга нужный ему товар. Финансисты проделали всю эту работу оперативно.
В общем все службы тыла сделали все от них зависящее, чтобы воины-победители уехали на Родину в хорошем настроении.
В Бресте их радостно встречало население. И тут военные тыловики заблаговременно позаботились о том, чтобы помочь местным властям как можно лучше принять защитников Родины. Одни гражданские власти не могли тогда справиться с организацией такой встречи.
Уезжали с фронта солдаты, сержанты, старшины.
— А вы, товарищ Грунь, когда намереваетесь отбыть на Родину? — спросил я своего водителя.
— Уж послужу вместе с вами, сколько можно будет.
Так и остался Дмитрий Максимович Грунь служить «сколько можно будет». Откровенно говоря, и я не представлял себе, как могу расстаться с этим человеком. Сколько раз вместе с ним мы попадали в беду, особенно в первые дни войны, сколько раз лежали рядом, наблюдая летящие сверху черные «сигары» с самолетов противника!
22 года просидел Грунь за рулем моей служебной машины, и не помню ни единой аварии, даже самой незначительной поломки. Случай, прямо сказать, не частый в нашей жизни, но он был возможен потому, что отличительная черта Груня — абсолютное спокойствие, молчаливость и сосредоточенное внимание при любой ситуации. За все годы во время езды не было случая, чтобы Грунь повернул голову ко мне или к другому пассажиру при разговоре с ним. Он всегда смотрел только вперед, на дорогу. В длинные разговоры он также не вступал, чаще всего ограничивался односложными «да», «нет». Что он чем-то встревожен, я понимал тотчас же без слов: в эти минуты он тихонько что-то насвистывал. Сидевший в машине рядом с ним адъютант М. Свиридов также был в пути малоразговорчив. Ко мне обращался лишь, когда сомневался в правильности маршрута. После войны мы с ним расстались в связи с его демобилизацией. Адъютантом он стал случайно, получив такое назначение после тяжелой раны, хотя мог бы, если бы захотел, уйти из армии.
Трудно было расставаться с такими людьми, как Грунь и Свиридов. При каждой встрече с Грунем мне доставляет большую радость пожать его руку, посмотреть в его открытое, по-прежнему сияющее добротой лицо.
Наша экономика сильно пострадала в этой войне. Гитлеровцы разрушили 1710 советских городов и поселков городского типа, более 70 тысяч сел и деревень, 32 тысячи промышленных предприятий, 98 тысяч колхозов, 1878 совхозов. Они подорвали 65 тысяч километров железных дорог, взорвали и вывезли 16 тысяч паровозов, 428 тысяч вагонов и др. В целом материальные потери Советского Союза составили около 2 триллионов 600 миллиардов рублей[37]. Вряд ли вся промышленность Германии, Восточной и Западной, если бы ее демонтировать и вывезти до последнего болта, была бы достаточной компенсацией за такие потери. Это ясно каждому.
Но мере продвижения наших войск на запад нам все чаще встречались крупные военно-промышленные объекты, построенные гитлеровской Германией для нужд агрессивной войны: пороховые, авиационные, танковые заводы и т. д. В соответствии с решениями Крымской конференции их надо было немедленно уничтожить: демонтировать и взорвать. И эта работа также выполнялась органами тыла фронта и армий по заданиям Советского правительства под руководством специальных уполномоченных Государственного Комитета Обороны М. 3. Сабурова и П. Н. Зернова. Это была очень сложная и трудная работа. Она требовала хорошо продуманной технологии и высокой квалификации исполнителей. Надо сказать, что в ряде случаев немецкие инженеры и рабочие оказывали нам активную помощь.
Вспоминаю пороховой завод в Бромберге. Это был целый город с огромной сетью подземных коммуникаций. Еще более разительная картина открылась в районе Мезерицкого рубежа, где на несколько километров в подземелье протянулись цехи авиационных заводов, поставлявших истребители и бомбардировщики. Это то, что принято называть военным потенциалом гитлеровской Германии, и подобные объекты подлежали уничтожению.
Повторяю, трудно решать эти задачи в то время, когда еще идет война. Перед органами тыла со всей остротой возникали вопросы, связанные с обеспечением ее победоносного завершения. Дорога была каждая машина, каждый работник, каждая минута времени. Мы и теперь, сразу после войны, не могли полностью выполнить задачи, связанные с уничтожением крупных военно-промышленных объектов гитлеровской Германии, но всячески стремились сделать максимум возможного. Этого требовали интересы Родины, которой мы всем обязаны!
Вскоре выяснилось, что наличных ресурсов мяса нам не хватит. Рассчитывать на поставки скота из СССР было бы неправильно. Между тем фронт (вместе с репатриантами) потреблял ежедневно 450 тонн мяса.
Всем войсковым частям и соединениям мы рекомендовали, чтобы облегчить положение, обзаводиться подсобными хозяйствами, главным образом для разведения свиней. Но почему бы не помочь решению мясной проблемы еще и за счет рыбы? Ведь побережье Балтийского моря на протяжении 300 километров примыкало к территории, занятой нашими войсками, и, кроме того, всюду было много внутренних водоемов.
В течение июня 1945 года этот вопрос тщательно изучался. Каждая армия, каждый комендант провинции и района получили задачу — учесть сохранившиеся рыболовецкие артели, снасти и возможные перспективы улова рыбы, а также выяснить, какая помощь потребуется со стороны тыла фронта, чтобы немедленно развернуть промысловый лов.
И июля Военный совет Группы советских войск в Германии (ГСВГ) вынес постановление «Об организации лова рыбы на побережье Балтийского моря». В 1945 году предстояло наловить 21 тысячу тонн рыбы, что заменило бы 14 тысяч тонн мяса, или около 50 тысяч голов крупного рогатого скота.
По данным упродснаба Группы войск, в бывших рыболовецких хозяйствах учли моторных судов 103, парусных — 21; моторных лодок 166, парусных — 12, весельных — 132; неводов и сетей — 2355. Немало рыболовецких снастей обнаружили на фронтовых и армейских складах.
Встало множество организационно-хозяйственных вопросов, в частности, где взять тару, консервные банки. Требовалось завезти на консервные заводы большое количество соли, растительного масла, перца, лаврового листа. Нужны были вагоны-холодильники.
Стали искать среди военнослужащих и репатриантов людей, имевших опыт в рыбопромысловом деле. Установили поощрительную систему оплаты труда за успешный лов, особенно ощутимую для немецких рыбаков; им выдавалось натурой изрядное количество продуктов. Немцы дружно взялись за дело, но с нашей стороны им потребовалась большая помощь автотранспортом, горючим и др. Надо было быстрее довести до конца уже начатое разминирование прибрежных вод, иначе рыбаки не хотели отправляться в море.
Промысловое рыболовство явилось совершенно новым делом для всех нас, ибо на протяжении воины мы с ним не встречались. По нужда всему научит. Научились и рыбу ловить. Армии и отдельные корпуса доносили об улове по 500–700 тонн рыбы за декаду. Бойцы охотно ели свежую рыбу. Так была решена и эта задача.
Немалую помощь оказал войскам находившийся в Берлине нарком рыбной промышленности СССР А. А. Ишков.
Несколько слов об участии работников тыла ГСВГ в подготовке Потсдамской конференции.
Начали с подыскивания места для конференции. Группа офицеров, среди которых находился представитель начальника тыла ГСВГ полковник Г. Д. Косогляд (начальник квартирно-эксплуатационного отдела Группы), объехала окрестности Берлина. Их выбор пал на Бабельсберг, рядом с Потсдамом. Это — красивая дачная местность, она вся в зелени. Там раньше жила крупная берлинская буржуазия. Владельцы домов убежали на Запад, оставив прислугу. Рядом — красивый парк Сан-Суси с дворцом бывшего германского кронпринца.
37
Великая Отечественная война Советского Союза 1911–1945. Краткая история. 2-е изд., исправл. и доп. М. 1970, с. 562.