Страница 12 из 26
Однако в то время преобладали чувство гордости, которое испытывали кош-агачские казахи по поводу создания независимого государства Казахстан, и их стремление воссоединиться со своими «соплеменниками» на земле предков. Но вряд ли агитация могла бы подействовать и вызвать такие кардинальные перемены в жизни кош-агачских казахов, если бы не другие, более веские причины. Сами казахи объясняли свой отъезд прежде всего экономическими трудностями в России. Почти все предприятия в Кош-Агаче закрылись, многие люди остались без работы:
В 1990-х отсюда много казахов уехало в Казахстан. Здесь тогда всё развалилось, непонятно, что в будущем ждет. А в Казахстане – казахи, если что – помогут ‹…› Не было здесь даже жилищного строительства, работы.
Реорганизация, а чаще распад коллективных хозяйств, проникновение новых экономических отношений, активное политическое переустройство на фоне инерционного экономического развития – общие черты положения и России, и Казахстана в то время. Однако надо заметить, что в это время в самом Казахстане экономическое положение было еще более плачевным, чем в России, и в связи с этим на других, степных, участках российско-казахстанской границы, о чем говорилось выше, начались значительные миграции казахов из Казахстана в приграничные районы России. Кош-агачские же казахи (в отличие от казахов, например, Оренбургской, Саратовской или Самарской областей) по причине труднопроходимой алтайской границы с Казахстаном были мало информированы о положении дел в соседних казахстанских районах.
В семьях, где были взрослые дети, вставал вопрос об их образовании: «У нас была одна цель – выучить своих детей»; «В начале 90-х началось массовое переселение, поехать в Алма-Ату учиться было престижно» (ПМА 2006, Кош-Агач: Нурсалканова, Байгонусова). Но достаточно скоро этот фактор существенно ослаб. Уехавшие на учебу в Казахстан сталкивались с трудно преодолимыми бытовыми и социальными проблемами, а главное, что дипломы далеко не всех вузов Казахстана признавались в России. И теперь казахи предпочитают поступать в вузы Новосибирска, Томска, Омска, Иркутска, Хабаровска (в Горно-Алтайск или Барнаул едут единицы, так как там, по мнению казахов, на бюджетные места принимают исключительно русских и алтайцев).
Еще одной возможной причиной был некоторый психологический дискомфорт, связанный с межнациональными отношениями в республике. На Алтае, как и по всей России, происходила активизация национального движения малочисленных народов. В Кош-Агачском районе, где казахи составляли численное большинство (на момент переезда кош-агачских казахов этническое соотношение населения района было следующим: казахи – 9 тыс. чел., алтайцы – 6,5 тыс., русские – 770 чел. – Тадина 2008: 318), этот процесс проходил в обостренной форме. Алтайцы считают республику «своей»; к примеру, вопрос о том, почему не алтайцы, а казахи занимают в районе руководящие посты, несколько лет назад дискутировался в местной прессе. По словам наших собеседников-казахов, казахам было труднее, чем алтайцам поступить на бюджетные отделения в учебные заведения в Горно-Алтайске, так как предпочтение отдавалось алтайцам. Бывали столкновения алтайской и казахской молодежи. При видимом отсутствии русско-казахских конфликтов в самом Кош-Агачском районе некоторые казахи ощущают на себе проявления бытового национализма в республике и за ее пределами. «Я здесь уже в Барнауле (т. е. когда покидаю Кош-Агач. – Е. Л., О. Н.) ощущаю, что я другой, – рассказывал 30-летний казах из Кош-Агача. – Могут черномазым назвать».
Существует точка зрения, что притеснение казахов со стороны алтайцев в это время стало причиной миграции (Боронин 2005: 145). Вместе с тем более успешное экономическое положение казахов, высокий по сравнению с алтайцами уровень грамотности в их среде, распределение административных должностей в пользу казахов, а главное, что сами казахи не называли данный фактор как причину переезда, позволяет усомниться в его значимости. А вот после возвращения казахов в Кош-Агач взаимные отношения алтайцев и казахов действительно резко обострились. Вместе с тем понятно, что жизнь среди «своих» представлялась кош-агачским казахам лишенной какой-либо дискриминации по национальному признаку.
Вся история переселения из Кош-Агача в Казахстан очень характерна именно для этой группы казахов. Отъезд части казахов из Кош-Агача воспринимался остававшимися очень болезненно, как разрыв единого живого организма. Кто-то из тех, кто по разным причинам не мог уехать, называл мигрантов предателями, но, похоже, что это была защитная реакция на крушение прежней жизни. Многие испытывали боль и тоску, видя, как разрушается их «большая семья». Вот как описывает свои ощущения в начале 1990-х гг. казашка, бывшая в то время замужем за украинцем:
А я беременная Наташей тогда была. Стою у дороги, смотрю на отъезжающие грузовики, и так мне плохо… Думаю, я, наверное, тут одна из казахов останусь. А муж говорит мне: «Не расстраивайся, вот посмотришь, через год все вернутся» (ПМА 2006, Кош-Агач: Айша П.)
Такое же настроение было и у пожилых супругов из Жана-Аула: «Мы думали: ехать или не ехать, расстраивались, вдруг одни останемся» (ПМА 2006, Кош-Агачский р-н: Мугражевы). «Здесь в то время был развал. Все поехали. Мы подумали: “Что же мы будем самыми последними?”» – рассказывали сестры из Джазатора, мигрировавшие в Казахстан в начале 1990-х гг. и вернувшиеся обратно через 14 лет. Основное чувство остававшихся кош-агачцев – боязнь оказаться вне своей группы. Возможно, для некоторых это тоже стало побудительным мотивом к переезду.
Айша Погребняк с дочерью. Республика Алтай, Кош-Агачский р-н, п. Кош-Агач. 2006 г. Фото авторов
Когда началась миграция, президиум курултая – совета старейшин кош-агачских казахов, состоявший из нескольких авторитетных пожилых мужчин, обсуждал создавшееся положение. Решили не препятствовать отъезжавшим, потому что экономическое положение в районе было действительно очень тяжелым. Однако именно эти люди как никто понимали всю ценность связей, объединявших кош-агачских казахов и всё более разрывавшихся у них на глазах с отъездом каждой новой семьи. Была предпринята попытка сохранить кош-агачское единство. Один из старейших членов президиума, Пионер Султанович Мухтасыров, предложил всем желающим переселиться в какое-то одно место в Казахстане. Была создана комиссия для проработки этого вопроса, и П. С. Мухтасырова во главе пяти-шести человек делегировали в Казахстан договариваться с местными органами, «выбирать земли». Казахстанские власти выделили кош-агачцам село Орнок (к тому времени там проживало лишь несколько пенсионеров) Катон-Карагайского района Усть-Каменогорской области, т. е. буквально те места, откуда их предки откочевали в последней трети XIX в., сначала в Монголию, а затем на Алтай (Коновалов 1986: 5). Таким образом, кош-агачские казахи могли бы вернуться не на некую идеальную, а на свою реальную историческую родину. Там было построено 40 домов, однако, по свидетельству и П. С. Мухтасырова, и бригадира, строившего эти дома, места было мало. К тому же поселок находился вдали от крупных населенных пунктов, в труднодоступном месте – «за речкой без моста». Когда с гор (Тарбагатай) пошла вода, два дома полностью затопило. Решились переехать на это новое место лишь несколько семей, но без работы, без привычных условий выдержали недолго. А после того, как в реке утонули пять кош-агачцев, все стали уезжать. Построенные дома пришлось продать. Попытка организованной миграции всей группой не удалась.
Пионер Султанович Мухтасыров. Республика Алтай, Кош-Агачский р-н, п. Кош-Агач. 2006 г. Фото авторов