Страница 2 из 4
Дина в эту теорию не верила. Она привыкла всем делиться с матерью и знала, что та принимает её выбор, ведь хочет для дочери лишь добра.
– Давай попробуем не обращать внимания, – Дина допила вино и поставила кружку, намекая, чтобы муж наполнил. – В конце концов, Паша не вчера появился. Как-то ж мы уже два года живём.
– Живём, – буркнул Стёпа и тоже допил вино. Взял упаковку и принялся разливать содержимое по кружкам. – Втроём и живём. Как-то надо заканчивать эту групповуху.
– Даже не думай, – Дина пристально посмотрела в глаза мужа. – Паша именно этого и ждёт. Чтобы ты поступил по-мужски. Решил вопрос. Тогда он тебя посадит. Надолго. Поверь, я с ним жила. Знаю его змеиный характер. Я потому от него и ушла… Сил терпеть этого гада уже не осталось.
Степан разлил вино по кружкам. Закрыл упаковку и отставил в сторону. Он и сам прекрасно понимал, что участковый как раз и добивался того, чтобы с ним пришли «поговорить по-мужски». Полицейский инициирует драку, а виноватым останется Стёпа, которого потом, при имеющемся условном сроке, посадят.
– Давай о чём-нибудь хорошем поговорим, – сказала Дина, пригубив из кружки.
– Да нет ничего хорошего, – Стёпа сделал большой глоток вина, скривился от вкуса. – В жизни одно дерьмо. Вообще жизнь – какое-то сплошное дерьмо. Даже вино и то дерьмовое, – немного помолчал и добавил. – Отец уже три ночи снится.
– Может, сходишь? – робко предложила Дина.
Степан так на неё глянул, что слова не понадобились.
– Я никогда не прощу ему того, что он сделал. Мне каждая мелочь в этой квартире напоминает о матери…
Супруга не ответила. Она даже не представляла, как сама бы вела себя в такой ситуации. Пол года назад, в субботний вечер, они пошли в кинотеатр. Ничего не предвещало беды. Тесть, по обыкновению, смотрел телевизор. Свекровь готовила борщ. Стёпа с Диной после фильма зашли перекусить в ресторан. Когда вернулись домой, мать Степана лежала мёртвая, с отрубленными руками. Отец сидел рядом в луже крови. С топором. Просто сидел и смотрел на жену, с которой за четверть века и ссорился всего с десяток раз. По-прежнему работал телевизор. На плите остывала кастрюля с борщом.
Отец с тех пор не сказал больше ни слова. Никому. Однако его признали вменяемым и дали пятнадцать лет. После вынесения приговора он лишь кивнул. Из тюрьмы его никто не ждал, ведь к своим пятидесяти пяти он перенёс два инфаркта.
Стёпа залпом допил вино. Скривился.
– Я пытался понять, для чего он это сделал. Пытался придумать… и не могу. Он же молчит. Что случилось?! Почему они всю жизнь прожили душа в душу и тут за пару часов такое?!
Дина развела руками. Они уже раз сто обсуждали эту трагедию. Гадали, предполагали, выдумывали. Но всё это напускное, надуманное. Настоящих мотивов не нашли даже следователи. Был лишь труп и убийца, который с каменным молчанием всё подписал.
– Может, фильм какой-нибудь посмотрим? – робко предложила Дина.
– Давай, – Степан налил вино по кружкам и предложил тост. – Чтобы наша дерьмовая жизнь перестала быть дерьмовой!
Стёпа перевернулся на другой бок. Попытался обнять супругу, но нащупал лишь пустую кровать. Неожиданно мочевой пузырь начал давить. Степан сел на постели. Голова запульсировала тупой болью. Сквозь бежевые шторы пробивался солнечный свет. Электронные часы показывали половину десятого.
Стёпа спустил ноги на пол, где разбросана одежда, которую с женой, в порыве страсти, срывали как бешеные. Отыскал и натянул трусы. Босыми ногами прошлёпал на кухню.
Дина в красном шёлковом халате сидела за столом. Перед ней стояла остывшая кружка с кофе. Жена крепко призадумалась, засмотревшись в окно.
– Привет, – поглядела она на супруга.
После бурной ночи её лицо осунулось, под глазами залегли чёрные круги. Всклокоченные волосы собраны в неаккуратный хвостик. Степан догадывался, что и сам выглядит ненамного лучше. Накануне они просмотрели несколько фильмов, после чего сходили за добавкой. А ночь провели в страстных объятиях друг друга. Благо впереди суббота, и вдосталь времени выспаться и привести себя в порядок.
Стёпа взял кружку и налил воды из-под крана. Залпом осушил. Налил ещё.
– Знаешь, какая мысль меня разбудила, а после я не смогла уснуть? – спросила Дина.
– Откуда?! – Степан посмотрел на супругу через плечо.
Он сделал большой глоток из кружки, когда жена сказала:
– Давай уедем отсюда? Навсегда!
Стёпа поперхнулся. Вода пошла носом. Прокашлявшись, посмотрел заслезившимися глазами на супругу.
– Куда? – единственное, что смог спросить он, ещё до конца не осознав, шутит жена или говорит всерьёз.
– В Питер.
– Что мы там забыли? – Стёпа смотрел в глаза супруги, пытаясь распознать шутку, но видел противоположное. Глаза Дины горели духом авантюризма.
– Другую жизнь. Лучшую жизнь, – произнесла жена с придыханием.
Степан молчал, не понимая как отреагировать. Не понимая, нравится ли ему идея супруги. Не понимая, хочет ли воплощать её. Дина расценила молчание как сомнение.
– Мы, наконец, сможем избавиться от Паши. Он ни за что не попрётся за нами в Питер. Тут без вариантов. А если и поедет… вряд ли у него есть там знакомства. Там он бессилен. Понимаешь? Второе – ты, наконец, сменишь обстановку. Избавишься от теней прошлого, которые тебя преследуют. Отец, мать, – тихо произнесла последние два слова. – Я же вижу, как это тебя гнетёт. Ты прямо сам не свой стал. Третье – зарплаты. Думаю, сам понимаешь, что там мы будем зарабатывать в разы больше. Да и работы там больше!
– Если ехать за длинным рублём, то уже в Москву.
– Не за длинным рублём, – Дина покачала головой. – Я говорю о переезде. Навсегда. Насовсем.
Стёпа сделал глоток воды, ещё не до конца осознавая всю масштабность задумки супруги.
– Где мы жить будем?
– Купим, – просто ответила Дина. – Мы молодые, здоровые. Неужели не заработаем? Что нам здесь делать? Мыкаться по низкооплачиваемым работам, да ждать, когда этот долбанутый Паша найдёт способ тебя посадить? Давай уедем отсюда, а?
Стёпа допил воду. Глаза не отрывались от дерева за окном, но мысленно он был далеко-далеко – в Москве. Он много слышал рассказов о тамошней, лучшей, жизни. Несколько знакомых когда-то уехали, и никто обратно не вернулся. Наоборот, во время коротких приездов они хвастались, что зарабатывают серьёзные деньги.
Степан посмотрел на жену.
– Москва, – сказал он.
Поезд медленно полз к Казанскому вокзалу. В проходе столпились люди. С сумками, чемоданами – они спешили покинуть осточертевший за сутки плацкартный вагон. Многие ехали из отпуска – так решили Дина со Степаном, исходя из того, что на улице середина августа.
Деньги на переезд им занял двоюродный брат – Саша. Договорились, что вернут, когда освоятся на новом месте жительства.
Стёпа с Диной сидели на собранной нижней боковушке. Оба смотрели в окно на проползавшие мимо составы, на рельсы параллельного пути. Рядом остановилась полная женщина, разговаривавшая по телефону.
– Слышь сучонок, – шипела она. – Я сейчас приеду. И если ты сдал мою квартиру в субаредну посуточно, то я тебе яйца оторву. Понял? У меня ремонт там стоит дороже, чем твоя жизнь. Понял? – несколько мгновений слушала, затем бросила. – Пасть закрой, сопляк. Ты имеешь здесь столько же прав, сколько и мои грязные носки. Понял? Ты здесь никто и звать тебя никак. Понял? Щенок, – и демонстративно разъединила вызов.
Стёпа с Диной переглянулись. В следующий миг показался перрон. Послышался приглушённый голос диспетчера, объявившего посадку на поезд до Кисловодска. За женщиной, разговаривавшей по телефону, моментально столпилась очередь.
Поезд остановился. Проводница загрохотала замками на двери. Люди начали покидать вагон.
– Мы это сделали, – прошептала Дина.
– Да, – Стёпа и сам чувствовал тугой сгусток тревоги, вперемешку с воодушевлением, засевший в груди.