Страница 9 из 21
Факт общественной солидарности осознается индивидами и порождает норму социальной справедливости (Л. Дюги). Если деньги координируют действия участников рынка, то политическая власть при опоре на силу закона и моральных установок позволяет координировать действия граждан путем правового регулирования и соблюдения закона судебной системой и органами исполнительной власти государства. Знания, полученные при мониторинге социальных процессов, а также распространение и хранение этих знаний в сетях бюрократических, профессиональных организаций, СМИ и образовательных учреждений формируют общество и понимание того, что должно и может быть сделано. Доверие является примером культурного и морального ресурса, который обеспечивает неформальные виды социальной координации. Координация может быть успешной в том случае, если формируется сотрудничество на сходном восприятии, расположении, ожиданиях, которые его стимулируют. Если нет подтверждения ожиданиям, то они будут восприниматься как обманчивые сигналы для общества, что способствует росту цинизма, подозрительности и не просто отчуждения, а отвержения власти, не способной солидаризироваться с гражданами.
Доверие между массами и элитами, а также внутри этих групп, может быть измерено для определения степени солидарности общества: доверие граждан к согражданам и всем остальным; доверие масс к политическим или отраслевым элитам (политические институты и органы исполнительной власти, церковь, СМИ, полиция, судебная система, медицинские и образовательные учреждения); горизонтальные связи между политическими элитами и отраслевыми элитами; вертикальное измерение доверия (элиты – массы). Общество может справиться с невежеством, непрозрачностью отношений для обретения доверия как результата социальной взаимности в целях сохранения социальной общности, снижая уровень социальной наивности, повышая гражданственные компетенции населения. Политическое управление в современном понимании заключается в выработке, принятии и исполнении общеобязательных для членов сообщества решений.
Публичная политика традиционно определялась как стратегические действия правительств по выработке целей и направлений политики в различных сферах жизнедеятельности общества, их реализации и внедрению с помощью аппарата государственного управления. В настоящее время акцент перенесен именно на имплементацию политики в различных средах и поведение целевых групп в этом процессе, анализ динамики политики и ее реализацию в государственно-частных сетях и саморегулирующихся социальных системах. Иными словами, произошло смещение от иерархического контроля к «новому способу управления», более кооперативному механизму, где «государственные и негосударственные акторы участвуют в работе смешанных государственно-частных сетей» [Mayntz, 1998, р. 11]. Произошедшие изменения и активное внедрение кооперативных способов управления и коллективных способов принятия политических решений выдвигают моральные оценки политики и моральную основу взаимодействий в число наиболее обсуждаемых в политологии вопросов. Отсутствие доверия общества к вертикали власти и низкий уровень доверия в обществе подрывают существование самого государства, лишают его перспектив развития, поскольку «национальное благосостояние… обусловлено одной-единственной стороной культуры: уровнем доверия в обществе» [Fukuyama, 1996, р. 7].
2.3. Проблемы вовлечения в публичность
Понятие «вовлечение в публичность» [Сетевой анализ…, 2013], при некоторой его условности, удачно вписывается в современные трактовки публичной политики как деятельности акторов, включенных в производство и исполнение решений относительно размещения общественных ресурсов, производства и распределения общественных благ. Такая политика осуществляется на основе тесного взаимодействия государственных и негосударственных акторов, вырабатывающих совместными усилиями определенный политический курс, который в идеале является продуктом не межгрупповой борьбы и конкуренции, а рационального политического анализа и ориентирован на общественный интерес, выявляемый в ходе обсуждения и иных форм совместного поиска путей решения проблемы.
Проблемное поле публичной политики охватывает ответы на три ключевых вопроса:
1) как вырабатываются правительственные решения;
2) почему выбирается тот или иной курс и какие условия оказывают решающее влияние на принимающие решения;
3) к каким результатам приводит деятельность правительства, реализация выбранного курса?
Основным является вопрос «почему?», так как именно в ответе на него содержится смысл вовлечения в публичность.
В отечественной политической науке уже обозначились два направления поиска ответов на вопрос «почему?». Авторы первого направления во главе с Л. В. Сморгуновым основное внимание обращают на проблему общих изменений контекста публичной политики, связанных с расширением возможностей, увеличением разнообразия форм, процедур, платформ включения, участия граждан в процессах публичной политики (вовлечение в публичность), выработки и реализации решений, касающихся распределения общественных благ. Особо выделяются условия и факторы современной публичной политики:
– разнообразие и рост числа участников выработки и реализации политики;
– повышение значимости субъективных факторов в общественном развитии;
– увеличение социального капитала общества;
– расширение технологической базы участия;
– неспособность государства справиться самостоятельно с проблемами публичных благ [Сморгунов, 2017, с. 406–407].
В рамках второго направления, во главе которого стоит А. И. Соловьев, расширение спектра возможностей участия в публичной политике не отрицается, при этом подчеркивается ограниченность открывающихся возможностей для непосредственных процессов принятия решений. Политическая система, позиционируя общество как соучастника принятия решений, «создает всего лишь условия, предпосылки участия граждан в принятии решений… Публичные каналы политической системы обладают незначительным потенциалом в плане привлечения граждан к принятию решений, демонстрируя, что общество выполняет в этом процессе вспомогательно-техническую и символическую роль» [Соловьев, 2015, с. 128–129].
В принципе для анализа публичной политики могут быть использованы наработки обоих направлений, но преимущественное внимание должно быть обращено на факторы, ограничивающие диапазон вовлечения в публичность. В этой связи необходимо помимо политических представить и социальные факторы, из которых на первое место в настоящее время выдвигается фактор неравенства.
В центре обсуждения 24 Всемирного конгресса Международной ассоциации политической науки (Познань, 2016 г.) находилась проблема социального неравенства. В целом ряде докладов отмечалось, что современное общество, включая развитые страны Европы и Америки, постепенно, но неуклонно распадается на богатых владельцев капитала и остальное население, качество жизни, материальные, культурные и политические ресурсы которого непрерывно снижаются, равно как и возможности продвижения по социальной лестнице.
В условиях кризиса неравенство обостряет социальные противоречия, конфликты по поводу распределения, так как единственным способом решения проблем становится продвижение одного за счет другого [Дитон, 2016, с. 364].
Чрезмерное неравенство, причем касающееся не только экономических, но и социальных, человеческих, культурных и иных ресурсов, приводит к откату от демократических принципов общественного устройства. Так, Л. Брандес отмечает, что «в США могут существовать либо демократия, либо богатства, сконцентрированные в руках немногих, но никак и то и другое одновременно» (цит. по: [Дитон, 2016, с. 243]). В полной мере это касается и России.
Сегодня наиболее важной проблемой социальной сферы России является продолжающийся рост социального неравенства и маргинализации значительной части населения страны. Углубление социального неравенства во всех его проявлениях приводит к усилению позиций немногочисленной элиты во властных структурах и делает невозможным участие большинства населения в политической жизни, что ведет к усилению тенденции к авторитаризму. Эквивалентом избыточного социального неравенства становится феномен политической бедности: бедные не являются сегодня в России самостоятельным субъектом социально-политической активности, формирующим особую повестку дня. Это касается не только тех, кто, согласно официальной статистике, включен в разряд бедных и имеет доход ниже прожиточного минимума (на 2016 г. свыше 13 % населения), но и значительно более широких слоев – тех, кто вынужден ограничивать свои потребности в еде, одежде, жилище, не говоря об отдыхе или культурном потреблении. Как говорил применительно к подобным ситуациям классик теории потребностей в управлении А. Маслоу, для человека, лишенного возможностей удовлетворения элементарных человеческих потребностей, все общественные проблемы превращаются в ничего не значащую мишуру. Безусловно, это относится и к вовлечению в публичность.