Страница 79 из 88
Единственным верным решением было держаться подальше от девушки, предоставив заботу о ней Эйовин, которой, судя по тому, с каким теплом она приняла новую подругу, очень не хватало младшей сестры в детстве, но выполнить его оказалось невозможно — нас словно магнитом тянуло друг к другу. Уже следующим утром в спешке предстоящего отбытия мы столкнулись с ней на лестнице, и Лютиэнь буквально выбила меня из колеи заявлением, что срочно нуждается в моём мужском внимании. Нужно сказать, что даже Сенешалю нечасто ранним утром подобное предлагают; я растерялся так, что позволил увлечь себя в её уже знакомую комнату и перебрал в уме кучу вариантов того, чем можно заняться на кровати, пока скрывшаяся в умывальне девушка не вернулась с влажным полотенцем. Оказывается, она вознамерилась в свойственной ей необычной манере заботы заняться моим внешним видом, на что у меня в спешке просто не нашлось времени, а я-то уже развёл столь непотребные мысли, что по венам бежали обжигающие искры страсти. Злясь на себя за пошлость и на Лютиэнь за столь двусмысленную ситуацию, в которой, в силу своей невинности, она, похоже, не находила ничего необычного, я попытался вырваться, чтобы уйти, но не тут-то было: лишь выслушал целую лекцию о том, в каком виде полагается и не полагается военачальнику появляется перед своими подчинёнными. Бережные прикосновения прохладно-влажного полотна к лицу, а затем и гребня к волосам заставили сдаться, на несколько минут подчиниться её воле. Получая откровенное удовольствие от столь незатейливых действий, вдыхая чистый цветочный запах, исходящий от волос и кожи девушки, я задался новыми подозрением: а столь ли она невинна, как кажется, или нарочно соблазняет мужчину, давно не знавшего женской ласки? Но стоило только позволить себе вольность и провести пальцами по её платью в том месте, где отчётливо угадывалось стройное бедро, как это вызвало бурю возмущения вкупе с тем, что смущённая девчонка, вырвавшись, удрала из комнаты шустрее, чем перепуганный заяц от охотника. Расхохотавшись, я откинулся спиной на мягкие подушки, и на душе в этот момент было так радостно, словно в детстве о готовящемся празднике узнал — она действительно была чиста.
В том, что Лютиэнь чиста, и во многом ещё является малым проказливым ребёнком, я убедился в тот же вечер, когда после дневного перехода мы разбили лагерь для ночевки, и она, сумев привлечь внимание нескольких десятков малышей, затеяла с ними такие забавные игры, которых мне прежде видеть не доводилось. Весёлый смех ребятни заставил и взрослых немного расслабиться; пусть тревога и царила в сердце каждого из нас, но всё же мы знали кого хотим защитить в грядущих сражениях: самое ценное, что есть у рохиррим — наших детей. Их счастливые улыбки и свобода стоят любой пролитой крови, любых жертв, на которые, возможно, придётся пойти уже завтра. Ночью я снова попытался поговорить с Лютиэнь, старался объяснить ей, сколько опасностей хранит в себе нынешнее время, что любой девушке недопустимо находиться вдали от воинов эореда, чьей жертвой она может стать, но девчонка лишь ненадолго испуганно притихла, а потом с новой силой принялась доказывать, что способна сама за себя постоять, и если я посмею что-то ей приказывать — покинет Эдорас в тот же день. Слушать подобные нахальные, безрассудные речи было просто невыносимо, и между нами разыгралась новая ссора, но теперь моей вины в ней точно не было. Кто упрекнёт воина в том, что он не готов выслушивать наивные женские речи о способности биться с мечом в руках наравне с мужчиной? Это нелепейшая блажь и клянусь, я пресеку подобные мысли на корню, чтобы даже следа от них не осталось в её хорошенькой головке.
Вот только любые клятвы и обещания тут были, похоже, бессмысленны: у меня не было и крупицы времени, чтобы уследить за самоубийственными выходками Лютиэнь. Уже на следующий день она отличилась вопиющим непослушанием, когда при нападении устроивших засаду орков не отправилась вместе с Эйовин, женщинами и детьми в крепость, а приняла участие в сражении, не имея даже таких элементарных средств защиты, как кольчуга и нарукавники, не говоря уже о щите. Я заметил её слишком поздно, точнее, она привлекла внимание Тэйодена, который благодаря целебным стараниям Мага всего за сутки вернулся в былые силы и теперь недоумевал, каким образом эреборский гном успел сойтись в схватке с дикарём, когда ещё минуту назад он видел его с другой стороны обрыва? Заподозрив неладное, я оглянулся только для того, чтобы увидеть, как коренастый оборванный мужлан повалил наземь знакомую хрупкую фигуру и сжимает ручищами тонкую шею, собираясь задушить неугомонное создание. От накатившей паники дыхание оборвалось, в руках не было копья, чтобы остановить горца, времени, чтобы спасти девчонку, пока он не раздавил её в своих лапах, тоже, и всё же ноги понесли вперёд в отчаянном порыве защитить, спасти мой луч света.
Я не успел.
Дерзновенный луч управился сам, исхитрившись подобрать свой оброненный меч и искромсав убийцу с таким ожесточением, которое трудно было ожидать от девушки. Спихнув с себя мёртвое тело, уронив оружие, когда её окликнул разгневанный увиденным Конунг, Лютиэнь стояла на коленях бледная, покрытая ссадинами, кровью и пылью, растерянная, казалось, совершенно не понимавшая, где она, и что вокруг происходит. Страх перешёл в безумную ярость: заставив подняться, я встряхнул её за плечи, а она вновь схватилась за свой меч и на все мои упрёки заявила лишь одно — ей не ради чего жить, поэтому она не станет беречь себя, а мне всё равно, так зачем очередной спор?
Всё равно.
Мне.
Я едва сдержался, чтобы не ударить её за эти слова, едва смог взять себя в руки, но вот полыхающий в сердце огонь унять был не в силах. Такая слабая, израненная, с разбитыми в кровь руками девочка цеплялась за меня, чтобы не упасть, а я едва сдерживался, чтобы не взреветь от всех тех противоречивых чувств, что на части разрывали душу. Её чумазое, покрытое разводами грязи и крови лицо было таким родным, что руки тут же потянулись отереть его, как ещё вчера она делала сама. Возможно ли так дорожить той, которая прежде казалась врагом, шпионкой, лгуньей? Возможно ли до такой степени желать устроить трёпку этому хрупкому, сумасбродному созданию, которое едва стоит на ногах? Возможно ли принять то, что она совершила немыслимое — посмела принять участие в схватке, сражалась наравне с воинами Рохана? Ради чего? Чтобы что доказать? Видит Единый: своими руками закую в цепи, запру под сотню замков, если ещё раз попытается совершить нечто подобное. Ведь как иначе можно сберечь ту, что сама совершенно не желает себя беречь?
Понимая, что никакие внушения сейчас не помогут, я усадил Лютиэнь перед собой в седло и, пытаясь хоть немного успокоиться, начал выяснять, каким образом она ухитрилась здесь оказаться, но ничего вразумительного, как всегда, добиться не получилось. Кроме как в очередной раз убедиться в том, что девчонка излишне самонадеянна и наивна. Дождавшись тихого сонного дыхания, я позволил себе крепче обнять её, направляя Огненога позади основного отряда и уходя мыслями в те проблемы, которые не давали разуму отдыха даже в редкие минуты покоя. Некоторое время назад Тэйоден гордился тем, что подыскал для меня знатную невесту — дочь Князя Дол-Амрота Лотириэль. Дядю не смутил тот факт, что я не знаком с девой и не горю желанием жениться, он заключил выгодную помолвку и был вполне доволен этим фактом, но что делать теперь мне, когда судьба преподнесла подарок в виде той, которую так хочется сжимать в объятьях? Которая, несмотря на юный возраст и строптивый нрав, единственная отогревает, радует одной своей улыбкой? Прежде мне не доводилось испытывать подобных чувств, они раздражали, казались слабостью, и было вполне естественным отгородиться от Лютиэнь и следовать воле Конунга, но сегодня я впервые задумался о том, что хочу иного, хочу разорвать помолвку, чтобы взять в жёны девочку, которая сейчас так доверчиво прижимается ко мне. Всё происходило слишком быстро, я не мог понять, разобраться, где верный путь, а где полный ошибок, не доверял сам себе и всё же сквозь гнев, злость и боль чувствовал, что в жизнь после стольких лет одиночества и ледяного холода вошла та, которая сумеет принести радость, та, которую так важно уберечь. Для себя.