Страница 13 из 14
Для того, чтобы все же познакомиться со своей командой, оставались контрольная игра с Австрией в Инсбруке и домашняя с Турцией. Но по их итогам неоднозначность только усилилась, Саудовская Аравия стала еще опаснее, негатив было уже не остановить. Хотя за два года до этого с чехами и даже в 2008-м, когда кое-как победили сербов в Бургхаузене, мы точно так же не понимали ничего. Исключением был 2012-й, когда казалось, что у нас суперсборная, после того, как та лихо сработала на публику, победив в Цюрихе Италию. Но, видимо, кто-то что-то не рассчитал, и команда встала к концу группового турнира, который начала разгромом Чехии 4:1. А может, и не рассчитывал никто и ничего вовсе.
После матча с Австрией (0:1), в котором сборная России создала ровно один голевой момент, у меня был только один вопрос к Черчесову: почему вы каждый день не рассказываете нам о нагрузках, как это было два года назад, когда каждый игрок выходил в микст-зону с этим словом на лбу? Но тренер сам высказался на эту тему:
– Да, свежести нам тоже не хватило, но алиби для себя не ищем.
При этом Черчесов выглядел недовольным, даже каким-то чересчур естественным. Да, все, кто в здравом уме, считались с тем, что матч с австрийцами станет скорее обозначением намерений, но неточностей было слишком уж много. И если прессинг и переход в атаку («пресинг унд умшальтшпиль» – те самые немецкие слова, с которыми каждое утро просыпался играющий тренер «Виктории» (Бакнагг) Ральф Рангник) фрагментарно получались, то продолжения в последней трети мы практически не видели. Без четкости взаимодействия в средней линии и доставки мяча нападающим создавалось ощущение, что сборная России собирается забивать мяч в ворота катящимся вагоном, без помощи ног.
Как назло, на матч зашел еще и Жозе Моуринью. Да-да, судя по тому, как скромно он сидел на своем рядочке, согнувшись почти буквой «г», складывалось ощущение, что он именно «зашел». Пошел слух, что он просматривает Головина и Смолова. Но если Александр и Федор и знали о присутствии Моуринью, то сделать с этим ничего не могли – нагрузки действительно были слишком ощутимыми, чтобы раскрыться перед наблюдателем хотя бы на восемьдесят процентов. И Моуринью сам наверняка понимал, что такое национальная сборная за две недели до начала большого турнира. Поэтому и смотрел готовящегося к отпуску нападающего Арнаутовича.
Пока кто-то переживал за то, что у Головина и Смолова в мыслях – будущие контракты, стоило напрячься по другому поводу: связка Головин – Зобнин – Кузяев до встречи с Австрией существовала только на бумаге. И настораживало то, что времени для того, чтобы ей обрести материальную оболочку, оставалось очень мало. Притом, что Зобнин прилично выдержал встречу, даже сумев «на зубах» прибавить в конце.
Зобнин – футбольный «ребенок» Черчесова. И живое подтверждение того, что Бесков в Станиславе Саламовиче остался навсегда. Молодому хавбеку с широким диапазоном действий, но не очень выраженными чисто игровыми качествами, Черчесов доверял в «Динамо» и был намерен верить в него и в сборной. После той самой травмы Романа в Венгрии тренер, разумеется, прятал эмоции держась нейтрально. Но можно предположить, как много элементов выстраивания игры сборной он связывал с Зобниным. И как был разочарован.
– Были у него непростые периоды, когда он выходил на поле и его сразу меняли. Но если видишь определенные способности, нужно вовремя, как говорил Константин Бесков, найти им применение. Дашь шанс слишком рано – может сломаться. Слишком поздно – тоже плохо. В случае с Зобниным, наверное, было лучше чуть позже, чем на секунду раньше, – говорил Черчесов за пять дней до несчастливого матча в Будапеште.
Тренер, скорее всего, говорил о нестабильном пасе Романа. Сложно признать игрока за большие объемы работы, если в глаза бросаются всем видимые ошибки. То самое терпение, которое необходимо при работе с футболистами подобного плана, должно было помочь выйти на первый план именно достоинствам, не позволив сломать Роману психику критикой недостатков. За весь чемпионат мира сборная России пробегала в среднем сто одиннадцать километров за игру – это третий результат турнира. Выздоровление Зобнина зимой 2018-го стало во многом залогом этой цифры.
Сборная без конца сбрасывала кожу, едва на этом не очень гибком теле начинал проступать хоть какой-то орнамент. Если внимательно изучить, как менялся ее состав в последние два года, можно сделать вывод, что первый ушел на отбор кандидатур, второй – на отработку того, что получилось, но в итоге решающим должен был стать последний, австрийский, сбор.
– Не было отбора! – спорил Черчесов. – Кто был здоров, тех и вызывали. И я постоянно это вынужден говорить. Мне говорят: «Вы проверяли кандидатов». Но если нет восьми человек, на которых мы изначально рассчитывали, как это можно назвать проверкой?
– Но костяк сформировался действительно поздно…
– То есть, скажем, Полоза в сборной нет, потому что я этого хочу? В реалиях чемпионата мира мы не можем жить тем, что было. Кто себя проявляет здесь и сейчас, тот и попадает в команду. Это в клубе у тебя тридцать футболистов под контрактом, никуда не денутся.
– Вы могли предвидеть эти сложности два года назад?
– Нет. Очень много неожиданностей. И мой предшественник, когда мы общались два года назад, предупреждал: «Все неприятности начинаются вместе с травмами». Наигрываешь одного, а потом в один момент должен звать другого игрока…
– Которого не очень хотите видеть на самом деле?
– Нет. Если не хочу видеть, не вызываю. Другое дело, что новичка нужно заново вписывать в определенную нашу модель. В клубе у тебя игрок Х – номер один. Его дублер – не такой классный, но понимает требования и как к ним адаптироваться максимально быстро. Зачем нужно то или иное занятие, куда нужно бежать. В сборной, если выбывает Х, выставлять на матч с Бразилией нужно совершенно нового игрока. Вы вот, например, принимали во внимание тот факт, что Головина и Зобнина у нас после Кубка конфедераций не было? Появились только в марте. Первый раз их тройка с Кузяевым начала работать только в Австрии в мае.
– Кузяев с Зобниным вообще никогда не играли вместе, однако от этого трио ждут, что оно станет идеальным сочетанием в центре…
– Стоп-стоп, это вы придумали, журналисты, что это будет идеальное сочетание! Наше сочетание вы увидите на поле. Мы изначально хотели задействовать всех, это ведь не я не хотел, опять же, чтобы Зобнин и Головин не играли.
– Год назад вы сказали «Спорту День за Днем», что одалживаете у клубов игроков. Такой опыт был у вас впервые. Можно ли сказать, что в сборной – самая сложная работа?
– Она другая, но не самая сложная. Специфика в том, что все приезжают в сборную в разном состоянии, но мы с этим справлялись, за четыре дня сбора уже смогли выработать линию, по которой начали двигаться все вместе. В том числе практикуем индивидуальные беседы с ребятами, потому что в каждом клубе, где они считаются основными игроками, одну и ту же игровую ситуацию могут трактовать по-разному. Нам же следует выработать то, как мы ее трактуем здесь, в сборной. Поскольку нам играть не на чемпионате России, а на чемпионате мира, с другими соперниками.
– Дело не только в отсутствии блоков, некоторые клубы – поставщики футболистов в сборную не были особо успешны в этом сезоне…
– Сезон на сезон не приходится. Мы пристально следили и за кандидатами из клубов второй восьмерки. Ждали от них дальнейших действий, скажем, перехода в топ-клуб. Проявили бы себя, как, скажем, Джикия, сборной был бы плюс. Потому что одно дело – работать с командой, сражающейся за высокие места, другое – играть там, где не очень легко оценить твои возможности. Раньше мы вызывали, скажем, Емельянова, Ильина, сейчас уже не могли себе этого позволить.
Как бы я ни выкручивался, задавая Черчесову только те вопросы, на которые он с высокой вероятностью развернуто ответит, а не «закроется», мы больше толкли воду в ступе. Все реплики тренера можно было объединить в один слоган – «работать и терпеть», что он и так повторял в течение двух лет. Не призывая, таким образом, других к тому, чего не делал сам.