Погребальная похоть

Довольно скоро заправка нарисовалась на горизонте, и парочка умышленно проехала метров на пятьдесят дальше, чтоб не засветить автомобиль на тамошних камерах. Кроме информации о том, как добраться в Москву, было также необходимо приобрести мороженое и воду. Кстати, обоим уже приспичило облегчиться, и чтоб не пользоваться, возможно, платным или вонючим заправским сортиром, любовнички сбегали справить нужды в ближайший подлесок, а уже затем нагрянули на бензоколонку. В магазинчике работал славный кондиционер, наличествовал долгожданный, но подзамочный вайфай, и присутствовал добросовестный продавец, пароль от беспроводной сети подсказавший. Навигатор в смартфоне подгрузил фрагменты карты по всему маршруту, заданному наугад по всей таганке до самой нижегородской улицы, и пока Юзернейм набирал баловство, Света на всякий случай заскринила ключевые места на их пути. Юм хотел взять пива, чтоб позже символически помянуть павшего, но алкоголь к продаже ещё не допускался временным ограничением – продавец развёл руками. О, тщета! Классик и не догадывался, как нагло раскинется самое бессильное и позорное время в жизни нашего народа теперь.

Вернувшись в Шумеру, готы включили штурмующую энергиями электронику. Сожрав в одно лицо всю оставшуюся опосля трапезы в бункере закуску, а потом смакуя мороженое и охлаждённые поцелуи взасос, Юзернейм совсем распоясался и попросил Светочку пристегнуться. Затем он завёл мотор, шаловливо пошумел холостыми оборотами, и вдруг сорвал машину с места, грохнув выстрелом газов из глушителя. Света сменила дату и время на своём телефоне, открутив часы подальше от реального значения, вставила смартфон с проложенным в навигаторе маршрутом в кронштейн на панели, и откинулась на сидении, возложив на торпеду ножки:

— Вот тебе, ориентируйся!  Цифры на часах ничего не значат, не боись – только я их пойму.

Йусернэйм обрадовался такому решению и улучив момент потянулся милашку благодарно поцеловать. После стольких лет его разлуки с автомобилем, так долго концентрироваться на дороге было ужасно непривычно – но он не подавал виду и принимал вызов, предвкушая, что дальше будет только сложнее. Преодолев примерно семь десятых пути, шоссе миновало несколько развязок и разжирело на ещё несколько полос, а зелень по сторонам сменялась то промзонами, то частным жильем и всяким придорожным бизнесом. Аккуратно перестраиваясь, безумно вглядываясь в зеркала, Йус обгонял медленный траффик, каждый раз прижимая газ и слушая через музыку какбы благодарно резвящийся двигатель. Вскоре показались впереди громады подмосковных спальников.

Транспорта становилось всё больше, транс играл всё интенсивнее, солнце пекло. Света, может быть, уже задремала – он теперь не мог рассмотреть, ибо не рисковал надолго отрываться от движения.

— Света, вы не спите?

— Как же тут уснёшь? Я наслаждаюсь!

— Предлагаю, когда въедем в город, остановится где-нибудь хотя б минут на пять.

— Не вопрос.

Однако до москвы оставалось ещё около получаса, учитывая небольшие скопления траффика в некоторых местах – но зато он так оценил эти маленькие передышки, что в итоге останавливаться не понадобилось.

Выехав на одну большую дорогу, чтоб основательно сменить курс, понадобилось сместится в крайний внешний ряд, и немого проехав, они застали красный свет, встав в первом ряду, прямо перед большущей зеброй. Справа стояла будка ДПС, возле которой в теньке стоял высокий парадно наряженный сотрудник с белой кобурой и жезлом в руке, ищущий пытливым взором что-то в автомобильном собрании. Его взгляд пробежал по глазам Юзернейма вниз на номер автомобиля, чем вызвал чуть ли панический ужас – впрочем, никак не проявленный. Йус судьбу испытывать не желал, и потому равнодушно смотрел себе вперед, и вовсе не увидел, как обомлел сотрудник, встретившийся взглядом со Светочкой, которая презентовала ему улыбку, должно быть, самой Джоконды. Взгляд служащего, у которого потеплело на сердце и послабело в мыслях, безразлично поплыл над рядами транспорта. Загорелся зелёный.

Шумера послушно плыла в плотном городском траффике, а Юзернейм закусывал невидимые удила, активнее работая рычагом передач (благо, успел войти во вкус), ощущая себя сейчас и лошадью, и наездником – и марионеткой, и кукловодом. Некоторые улочки после хайвеев казались ужасно тесными и вызывали чуть ли не клаустрофобию. А ещё появился один фактор, в очень прямом смысле человеческий, пешеходный фактор – хомосапиенсы смело переходили и перебегали улицы в неположенных местах, и перед ними надо было успевать притормозить, параллельно очень пугаясь, как бы сзади никто не поцеловал Шумеру в гордое имя.

Наконец, преодолев несчетное число поворотов, улиц, проспектов и светофоров, проползая по финишной прямой в траффике, они узнали дом и навострили взгляды в поиске арки. Чтоб к ней подъехать, нужно было пересечь линию общественного транспорта и довольно широкий пешеходный тротуар. Улучив момент, когда мимо проплыл очередной троллейбус, Юзернейм не постеснялся – нагло выехал на полосу общественного транспорта, и влез на тротуар. Шумера благодарно промурлыкала и вползла на свой хоум-лейн. Они заметили, что парковочные места индивидуальны, и Света зачитала с лицензии ныне покойного Сепальского Яна Огюстиновича регистрационный знак машины, который они до этого вообще не потрудились запомнить, хотя он оказался подозрительно несложным. Место было найдено, и они узнали напротив его подъезд. Далее нужно было действовать быстро. Он заглушил мотор, отключил и снял видеорегистратор, оглянулся в салон – там на полу за сиденьем притаился рюкзак. Собрав всё, они контрольно переглянулись – и засосались.

Зарядившись энергией великой силы, парочка распахнула дверцы и покинула Шумеру, чуть не забыв запереть на замок с брелочка, и оглянувшись на ответившие габаритки, они влетели по низенькой лесенке к подъезду и нырнули внутрь.

В лифте условились провернуть всё так: первым делом быстро в душ, затем сбор вещей, удаление с компа их вчерашних фотографий, и на выход. Отперев квартиру, правда не сразу поняв, какой стороной совать ключ – они обрадовались, что никого не в ней не обнаружили, закрылись на замок и побежали в ванную. Едва не предавшись там разврату, они всё-таки удержались в здравом, но похотливом уме, и бросились мокрыми в комнату Яна – искать чистые полотенца. Пусть оные и станут позже вещдоками (если кто разберется, что не он ими пользовался), но да ладно – размышлять в дедуктивном ключе было уже поздно, а если даже и не совсем, то просто ни к чему, ибо пальчиков вокруг было уже давно предостаточно. Да и даже если стереть их здесь мановением волшебной палочки – хватит ли палочки, чтоб дотянуться до фрагментов записей подъездных камер, где проживающий приводил гостей, затем уезжал с ними, а затем приехали только они? О чем думала Светочка, нам знать обыкновенно не дано, а вот Йусернаме прокручивал там всё время чёрный хлеб, какие-то тугие загадки, острые осколки опасных мыслей, фотоотчеты из разных реальностей, неудобные хитросплетения всякой жизненной ерунды, и красное кружевное неведение, пахнущее киской!

«О Дьявол, Света, уронить бы вас на эту кровать и лизать до истерических воплей», — думал он, гипнотизируя себя словом "киска". Тем временем Светочка заметила, что он замер с пустым выражением лица, и навесила на него полотенце, будто бы его голова была клеткой с попугаем, повторяющим, непременно ею слышимое, слово "киска". Йус вспомнил, зачем он здесь, и начал вытираться, что по такой жаре было и не обязательно, да и волосы сохли быстро, но он решил им помочь, параллельно видя перед собой только Свету и уставившись на её душеспасительную киску.

Заметив его всё никак не спадающую эрекцию, она напомнила:

— Дорогой, я тоже хочу, но сейчас некогда...

И ушла облачаться в своё чёрное платье и колготки.

Вытершись и тоже найдя свою одежду, только совсем не свежую, в штаны он решил таки влезть, а затем пошел к неубранному перед поездкой завалу старых вещей Яныча и тоже нашел себе чёрную, с узорчатой фактурой, футболку-поло на память. Рукава у неё заканчивались на бицепсах и в отличие от его рубашки обнажали целый этаж старых-старых шрамов. Свою рубашку он аккуратно сложил в отдельный пакет и засунул в рюкзак.