Погребальная похоть

Компания шагнула и озарила светом фонарей длинный коридор с несколькими дверьми в стенах – это был подвал и его пустые подсобные и технические помещения. Лестница же на этом не заканчивалась и продолжалась ниже к пролёту со стеной, где под лампой в решетке некогда размещался какой-то большой, судя по обрывкам, плакат. А вот заканчивалась она затяжным спуском к большой гермодвери. Парни спустились, подошли к ней, рассмотрели и переглянулись. Столь непривычно выглядящая в новой одежде и с собранными волосами, суккуба подошла позади и невинно взглянула на них – Ян снова важно вручил ей фонарь, и они с Юзернеймом принялись отворачивать рычаги. Закрыты они оказались на совесть, но всё же, не без усилий, поддались.

Внутри расположилось бомбоубежище на пятьсот рыл, в котором царил тоскливый порядок, весьма понравившийся бы тем, кому довелось лазать только в разграбленные бомбари – и Йусернаме был из числа таких лазутчиков. Первыми ощущениями явились добрая прохлада и странный запах, вроде бы и затхлый, но какой-то стерильный. Ребята прошли на склад, судя по уставленным друг на друга деревянным коробкам, и начали изучать содержимое, впрочем, вполне очевидное. Внутри лежали противогазы нескольких разновидностей, в том числе и детские, а также фильтры и сумки к ним; средства личной гигиены; всевозможное белье (совсем мало); и несколько ящиков, полных аптечек рыжего цвета. В первых трех, что взял сверху и осмотрел Юзернейм, одного из пластиковых капсюлей с медикаментом не хватало, а вот в следующих, лежащих глубже – уже были полные наборы. Он вынул отсутствующий в первых трёх аптечках красный капсюль, наполовину состоящий из прозрачно-белой крышки, и зачитал с одной строны: «апрофен шесть табл» и «противоядие ФОВ» с другой.

— Знаете, что это за таблетки? — спросил, демонстрируя капсюль, Юзернейм, и присутствующие отрицательно покачали головами. — В народе называются "тарен". Вещество считается галлюциногеном, и ныне оборот ограничен. Поэтому несколько образцов кто-то до нас уже прихватил. Странно, что не все.

И с этими словами сунул капсюль в карман.

— Будешь пробовать? — интересовался Ян.

— Сам пока не знаю. Коль шанс представился, надо брать, хех!

— И не испугаешься?

Юзернейм взглянул ему в глаза и виновато улыбнулся:

— Это то немногое, до чего я ещё не дотянулся.

Светочка захихикала. Начался пространный разговор о веществах – Яныч любопытствовал, каково это всё. Трио неспешно прогуливалось по главному коридору, заходя во все помещения. В этом и заключалась основная прелесть бомбоубежища перед прочими объектами, где на всех уровнях необходимо соблюдать осторожность и держать ухо востро – здесь же можно было расположиться с чаем, кальяном и не очень громкой музыкой. Ян не выпускал фотик из рук и фанатично настреливал дичь – сначала со вспышкой (как правило, отдельные экспонаты) а затем и накрутив аппарат на штатив для снимков с долгой выдержкой. Вокруг было полным-полно интересного и познавательного материала, а в административных кабинетах стояла мебель в состоянии как с конвейера, на важных столах сияли чистенькие телефоны с дисковыми номеронабирателями; а в суровых деревянных ящиках подле притаились большущие стационарные дозиметры, с настоящими радиоактивными пробничками, убранные в отдельные жирные футляры; повсюду висели всевозможные плакаты гражданской обороны. В конференц-зале скучал позади рядов пустых стульев, водружённый на стол проигрыватель киноплёнки.

Возникало какое-то абсурдное ощущение – будто бы среди этих зелёно-белых стен живет беззлобный, осиротевший дух канувшей в лету цивилизации, который предлагает свою помощь и даже спасение от мира капиталистов в этой большой, гуманной и хитроустроённой коробке под землей.

Трио расположилось в уединённом кабинете, в креслах с мягкой обивкой, расставленных вокруг большого стола переговоров, на коий в дальнем изголовье был уложен по середине фонарь, настроенный на тусклый, экономный режим. Хотя и наверняка можно было переключить рубильники, питающие бомбарь, и включать свет везде, где заблагорассудится; но никто не знал, как быстро это может аукнуться, посему рисковать было ни к чему. В этом свете Ян достал из рюкзака санитайзер, и все протёрли руки со спиртовыми салфеточками, а далее на столе выросла бутылка кваса, пачка солёных орешков, сушеных кальмаров, нарезка копченой колбасы и высокая баночка известных чипсов. Парочка сидела вместе по одну сторону, а Ян напротив. Юзернейм разлил квас по стаканчикам. Бокалы подняли за сталкеров-эстетов, поделившихся инфой.

— С пивком бы лучше это всё, с пивком, — досадовал шофёр, — а то и с коньячком, знаете ли...

— Два чая этому господину, — честно, но невольно ехидно соглашался Йус.

Светочка заметила:

— Представляете, ещё сутки назад спокойно кушали блинчики на ВДНХ, а теперь чёрт знает где, в бункере сидим!

Все усмехнулись.

— А между делом покатали тебя в магазинной тележке на крыше двенадцатиэтажного дома! — припомнил блондин.

— Это было супер!

В качестве серьёзного пропитания Юзернейм приобрёл себе большую булку в форме сердца, посыпанную сахаром; но с умыслом обязательно отделить четвертинку для Светы, чтобы девочка кроме шоколада ещё что-нибудь поела – и задумка удалась. Она, впрочем, угостилась всеми представленными яствами, и как Юзернейм, приложила на сахарную булку кусочек колбасы. Фотограф быстро сделал кадр на 'гоупро' и коварно засмеялся. Впрочем, заразительно – было весело. Они трапезничали бы очень долго, если б не фонарь, который ещё чёрт знает сколько мог бы быть полезен. Хоть он был и не единственный, но всё же остаться без одного было бы дискомфортно. Покушав и вдоволь поговорив о всякой ерунде, параллельно внезапно затихая и прислушиваясь – как бы чего не вышло, компания собралась и покинула помещение.

Неспешно прогулявшись по всему бомбарю ещё раз, и коллективно-бессознательно полностью погрузившись в его приятную, абстрагированную и клаустрофобическую атмосферу, было решено плавно делать ноги. Всё-таки не одним убежищем объект был славен.

Поднявшись обратно в холл главного здания, исследователи начали искать выход в отдельное помещение, названное в информации просто "базой", хотя судя по тому, что они нашли, больше напоминало какую-то странную большую раздевалку с рядом металлических шкафчиков, откуда путь пролегал через несколько ныне пустых помещений и заканчивался большими железными дверьми. Подойдя вплотную, оказалось, что они тяжелые, но не запертые. Аккуратно подвинув одну проскрипевшую дверь, трио оказалось внутри маленького цеха. Здесь было четыре пустых постамента и лишь на одном стоял токарный станок в ужасном состоянии, без некоторых деталей, а вдоль стен разместились большие металлические столы усыпанные металлической стружкой, всякими разными мелкими формочками и реже детальками. Примечательно, что здесь не было окон, и был низкий потолок. Не обнаружив больше ничего интересного, исследователи направились в вырисовывающийся в проходе большой цех, и выйдя, осмотрелись – теперь уже они стояли под высокой крышей с несколькими кран-балками, перед огромным цехом с рядами различных станков. Через окна сверху падал лунный свет. Стало быть, объект являлся если не заводом, то каким-то производством поскромнее.

Заметив рядом жестяную лестницу и пройдя к ней, стало ясно, что над маленьким цехом есть ещё какое-то помещение, предположительно, кабинет для непосредственного начальства, мастеров смены и иже с ними. Аккуратно ступая, сталкеры поднялись. Дверь была открыта. В первой части помещения расположилась приёмная со столом, истлевшим маленьким диванчиком, парой стульев и рядом железных шкафчиков вдоль стены справа. Вряд ли тут помещалось много народу – обсуждали они, порешив, что здесь скорее оглашались отдельные личные выговоры. Ящики стола оказались пусты, а в тумбочке и под несколькими шкафами завалялись пустые водочные бутылки. Далее было интереснее, так как в дальнем углу стены слева, напротив шкафов и какбы за столом уполномоченного, наличествовала деревянная дверь с глазком(!) за коей обнаружилась комната, более похожая на покои. Обстановка включала в себя маленький столик со скатертью посередине, шкаф в дальнем углу, вплотную от него большой раскладной диван – вместе они занимали всю стену. Справа, у входа, стояли пара мягких, но уже просевших кресел; а слева, напротив дивана, расположился комод с особым наслоением грязи, по которому было понятно, что на нём когда-то размещался маленький телевизор. Под потолком висел среди обильной паутины милый абажурчик – фотограф вновь установил аппарат треногу и слабо подсвечивая фонариком увековечил это. Света проверила ящики комода – там ничего не оказалось, а Йус открыл шкаф и обнаружил внутри такую же пустоту, но только на левой дверце красовался большой плакат с фотомоделью, годов, наверное, восьмидесятых, и происхождения очевидно иностранного. Пышноволосая блондинка с лукаво-скучающим видом демонстрировала, раскрепощенно подняв согнутые в локтях руки, обнажённые буфера с крупными сосцами.