Младший агент Гинталь

Тамоэн выжидающе уставился на следователя. Тот машинально закивал, а потом вдруг начал вертеть головой:

— Нет!

Пиксэв сначала недоуменно посмотрел на эльфа, потом нахмурился, вызвав у Гинталя очередные непроизвольные мысли о падении в обморок или куда-нибудь еще.

— Товарищ следователь, вы, я так понимаю, с лесовиками не работали. Тогда другой вопрос — вас чему в школе учили? — и тут эльф подумал, что если этого «подследственного» уменьшить раза в два, да нацепить очки, получится вылитый преподаватель в институте, которого боялись все. Гинталь понял, что только этого ему не хватало…

— Стыдитесь! — продолжал читать нотацию Тамоэн. — Лесовики могут воздействовать на объект только если их желание является заветным! И совершеннолетними в магическом плане они становятся после выполнения первого заветного желания. А это значит… — пиксэв требовательно посмотрел на следователя. Тот икнул и продолжил фразу: — Лесовик Лягрен является совершеннолетним…

— И? — продолжал настаивать Тамоэн.

— Все противоправные действия против него должны рассматриваться не по гражданскому кодексу, а по магическому, — убитым голосом ответил Гинталь.

— А еще? — строго вопросил пиксэв.

— Лесовик Лягрен стал совершеннолетним, как только вы его поцеловали, — всхлипнул молодой следователь и, не стесняясь, вытер нос платком.

— Именно, — рубленая фраза в устах Тамоэна звучала как приговор. — Кстати, вы забыли меня и Лягрена проверить на истинность первого желания, — голос снизошел до снисходительности. — Вдруг я соврал? Вот только не нужно на меня так смотреть — я не соврал, так что обвинения придется снять. И немедленно.

— Да-да, — залепетал Гинталь, отстегивая наручники.

— Учитесь, молодой человек, и, может быть, станете чем-нибудь путным, — пиксэв величественно выпрямился. Эльф, смотревший в пол, поднял глаза выше, потом еще выше, потом еще… И отошел подальше — на всякий случай.

— Кстати, — направившийся к двери Тамоэн вдруг остановился, — с чего это у меня в доме вдруг появилась опергруппа?

Следователь машинально отступил еще, оказавшись в углу камеры.

— Сильный всплеск несанкционированной любовной магии.

Пиксэв побледнел:

— Лесной? Все, теперь мне точно кранты… — и, развернувшись, побрел на выход, бормоча себе под нос: — Ну и как я теперь отвяжусь от этого поганца?!

========== Дело о желтых листьях ==========

Подперев подбородок кулаком, Гинталь, младший агент Агентства по Работе с Магическими Аномалиями (называемое просто – АРМА), страдал и уныло пялился в окно. Он как никогда остро чувствовал, насколько верно второе, народное прозвище родного агентства – «ярмо», потому как ощущал свое нынешнее времяпровождение именно им, ярмом.

Страдал Гинталь по двум причинам. Первая: за окном вовсю светило солнце, вызолачивая яркими бликами зеленую листву платанов и каштанов до нежного салатового цвета, такого хрупкого, что непременно хотелось восторженно потрогать его – хоть руками, хоть на зуб. Да еще бабочки, паршивки этакие, устроили свои танцы на лужайке прямо перед окном, завлекательно размахивая своими огромными разноцветными переливающимися крыльями. А он вынужден сидеть тут, в кабинете и наблюдать всю эту красоту лишь визуально, не смея покинуть свой пост! Нет, Гинталь не страдал (да и не наслаждался) каким-нибудь видом извращений типа арборо-или папилиофилии, он просто был лесным эльфом.

Давно минули времена дискриминации по расовому признаку, на лесных уже не смотрели снисходительно более приспособленные к жизни расы, даже вот в полицию брали и в АРМА, но неизбывная врожденная тяга к зелени оставалась с ними навек. Что поделать. Пытаться отучить лесного влюбленно пожирать деревья глазами все равно что отучить русалку плавать. Зачахнет и подохнет. Вот Гинталю и пошли навстречу, выделив кабинетик с огромным окном, ныне распахнутым настежь по летнему времени и открывающим вид на разнузданные пляски бабочек. Выделили, несмотря на то, что на эту комнату претендовало просто огромное количество сотрудников, даже старшие агенты и спецагенты! Но достался он простому агенту, только недавно выслужившемуся со следователя, и Гинталь смутно подозревал, что ему еще отыграется этот подарок судьбы в виде окна. Однако пока его мало тревожили будущие проблемы, он вдыхал полной грудью упоительный аромат цветов, над которыми бабочки устроили уже ну совершенно разнузданную оргию, и размышлял о второй причине своих страданий, звучащей просто и незатейливо: ему совершенно нечего было делать. Ну то есть совершенно.

Получая с гордостью и трепетом похожий на зеленый кленовый лист значок агента АРМА, Гинталь полагал, что жизнь его кардинально изменится. Наконец-то посыпятся всякие странные и необычные дела, лихие погони и увлекательные допросы, где умнейшие преступные умы современности будут пытаться отпираться, а он – щелкать их, как орешки. Фигурально выражаясь, конечно. По-настоящему щелкать чьи-то головы он не собирался, не тролль же. Однако его самого звонко щелкнули по носу, и крепко так. Как выяснилось, никто зеленоротику и не собирался поручать серьезных и ответственных дел, что и понятно – как новичку раскрыть то, над чем лучшие агенты бьются годами. Мелочевкой же в последнее время АРМА не баловали, словно все потонули в ленивой летней неге, а глупость (ведь именно из-за нее и совершаются большинство мелких и незначительных преступлений) взяла отпуск, решив отдохнуть на югах.

Кстати, именно оттуда в последнее время и приходили всякие новости, от которых впору было хвататься за голову (от крайней степени удивления – ну как так можно!) и за живот (от смеха). Чего стоила только одна пропажа коллекций фантиков у детей. За несколько ночей домов тридцать обчистили. Детские слезы лились рекой, вызывая головную боль и мигрени у родителей, а через их посредство – и у правоохранительных органов, пока кражи в срочном порядке не раскрыли. Выяснилось, что один незадачливый маг решил подправить свое благосостояние посредством краж, довольно остроумных, следовало признать. Не каждый догадается привлечь к этому домашних кобольдов, отличающихся неприятным нравом и устойчивостью ко всем магическим воздействиям. Кроме остроумия маг обладал еще и неплохим потенциалом, так что заклинание придумать смог. Однако в процессе эксплуатации выяснилось одно «но» – заклинание оказалось с изъяном и вынуждало брать первые попавшиеся пухленькие «пачки» бумажек. С учетом очередной волны коллекционирования фантиков с героями свеженького мультика про драконов, их и воровали. Все управление наслаждалось, представляя лицо мага, которому покорные марионетки притаскивали ничего не стоящие бумажки, вместо греющих душу денежных купюр. Потому что было и второе «но» – заклинание оказалось невозможно отменить, так что пришлось просто дождаться, пока кобольды со всей улицы «переворут» все коллекции фантиков, благо каждый кобольд мог своровать только один раз, торжественно утром возвращая детям их сокровища. Дети были в восторге, видя армовцев в строгой форме, родители умилялись, мэр города на этой волне собирал голоса в свою поддержку, а охранные фирмы срочно дорабатывали охранные амулеты для домов.

Но Гинталь согласился бы даже на подобное дело, ведь его можно было расследовать, а не сидеть в четырех стенах…

Внезапный стук в дверь заставил эльфа встрепенуться и с надеждой воззриться на нее.

– Войдите!

Хозяйственно вплывшая в комнату матронистого вида раздобревшая гнома в белом чепчике и переднике заставила Гинталя засомневаться в том, что ему, наконец, привалило «то самое!» дело.

– Я вас слушаю, – произнес юноша, вежливо предложив гноме стул. Тот натужно заскрипел под немалым весом, но достойно выдержал принятую на себя ношу.

Как видно, сомнения мучали не только Гинталя – поджавшая губы посетительница окатила его неодобрительным взглядом, но все же решила рассказать о своем деле, тем более что заявление уже зарегистрировали на проходной и направили именно к этому молодчику.