Страница 16 из 30
Что-то из сказанного дошло до сеида [Абу'ль-Касима Гургани], и он заметил:
– Али хорошо сказал, Бог наградит его.
Суфии носят заплатанную одежду, чтобы смягчить бремя мирского, и искренне тяготея к духовной нищете во славу Божью.
В подлинных высказываниях записано, что Иса [Иисус], сын Марьям [Марии], – да благословит его Господь! – во время вознесения на небо был одет в муракку. Один из шейхов сказал:
– Я увидел его во сне одетым в шерстяную заплатанную накидку, и свет исходил от каждой заплатки. Я спросил: «О Масиха [Мессия], что за свет на твоём одеянии?» Он ответил: «Свет насущной милости, ибо я пришивал каждую из них по необходимости, и Господь Всемогущий обратил в свет каждую горесть, которую низвел в моё сердце».
В Трансоксании я видел старика-маламати. Он не ел и не надевал ничего, что могло ещё кому-то сгодиться. Он питался отбросами – тухлыми овощами, закисшей тыквой, гнилой морковью и т. п. Его одежда состояла из отрепьев, которые он подобрал на дороге, выстирал и сшил себе из них муракку.
Мне доводилось слышать, что среди мистиков недавних времён был один старик, очень крепкий (кави халь), доброго нрава. Он жил в Марв ар-Руде. На его молитвенном коврике и шапке было так много заплаток, нашитых кое-как, что скорпионы выводили в них своё потомство.
А мой шейх – да будет Господь милостив к нему! – пятьдесят один год носил одно и то же одеяние (джубба), латая его заплатками, которые он пришивал как придётся.
Среди историй о [святых] мужах Ирака мне попалась такая. Жили-были два дервиша, один посвятил себя созерцанию (сахиб мушахадат), другой – очищению (сахиб муджахадат). Одежда первого состояла из лоскутов, вырванных дервишами из своих одежд в состоянии религиозного экстаза во время сама'. Второй для той же цели использовал лоскуты, вырванные дервишами, которые молились о прощении. Тем самым одежда каждого из них соответствовала их внутренним устремлениям. Этого требовало соблюдение их «состояния» (пас даштан-и хал).
Шейх Мухаммад ибн Хафиф в течение двадцати лет носил шерстяную власяницу (палас) и четыре раза в год постился по сорок дней (чилла), на каждые сорок дней у него приходилось составление нового трактата о таинствах науки Божественных Истин.
В те времена жил один старец, сведущий в тарикате [суфийском пути][44]и хакикате [Истине]. Он жил в Пурге[45], в Фарсе. Звали его Мухаммад ибн Закария. Он никогда не носил муракку.
Как-то у шейха Мухаммада ибн Хафифа спросили: «Какие обязанности налагает ношение муракки и кому дозволена эта одежда?»
Он ответил: «Ношение муракки налагает те же обязательства, которые исполнял Мухаммад ибн Закария, нося белую рубаху, а ношение такой одежды было дозволено ему».
Об отношении суфиев к ношению одежды из шерсти
Не в правилах суфиев предавать забвению свои обычаи, и если ныне они редко носят одежду из шерсти, на то есть две причины:
1) шерсть подпала порче (пашмха шурида шуда аст), и животные [дающие шерсть] – часто краденые;
2) секта еретиков стала использовать шерстяные одеяния как свой отличительный признак (ши'ар).
Уклонение от ши'ара еретиков похвально, даже если при этом приходится отклоняться от традиции (сунна).
Латать муракку с тщанием (такаллуф) у суфиев считается позволительным, поскольку они пользуются у людей большим уважением; и поскольку многие подражают им в ношении муракки и при этом совершают недозволенные поступки, и поскольку суфии не расположены общаться с теми, кто суфием не является, – по этим причинам они ввели для себя одежду, которую могут пошить лишь они сами и по которой они узнают друг друга.
Дошло до того, что, когда к одному из шейхов пришёл дервиш в одежде, на которой заплата была пришита слишком грубыми стежками (хатт ба-пахна аварда буд), шейх удалил его. Это мотивировалось следующим: чистота (сафа) основана на утончённости природы человека и деликатности характера, и огрубление человеческой природы, бесспорно, дело негодное. Не одобрять неправильные действия так же естественно, как не получать удовольствия от неважных стихов.
Другие же, напротив, вовсе не заботились о том, что им надевать. Носили и накидку ('аба), и мирское платье (каба). Что Бог посылал, то и надевали. А если Он лишал их всякой одежды, они принимали и это состояние. Мне, Али ибн Усману аль-Джуллаби, близок такой взгляд, и я следую ему во время своих странствий.
Передают, что Ахмад ибн Хазруйя был одет в мирское платье, когда пришёл к Абу Язиду, и что Шах Шуджа был одет в мирское, когда приходил к Абу Хафсу. Для них это не было правилом, иногда они носили муракку, иногда – шерстяную одежду или белую рубаху – в зависимости от обстоятельств.
Душа человека привыкает к вещам и любит привычное; а когда что-то входит в обычай и вскоре становится «второй натурой», последняя превращается в «завесу».
Поэтому Посланник сказал:
Хайр ас-сийам савм ахиДауд 'алайхи'с-салам — «Лучший из постов – пост моего брата Дауда [Давида]».
Его спросили: «О Посланник Божий, что это за пост?» Он сказал: «У Дауда было в обычае поститься через день», чтобы его душа не привыкала ни к посту, ни к отсутствию поста. Он делал так из боязни создать «завесу».
Но, пожалуй, наиболее равнодушным к одежде был Абу Хамид Дустан[46] из Мерва. Обычно ученики по утрам возлагали на него муракку и снимали её с него [вечером]. Тем, кто брал на себя такой труд, нужно было улучить момент, когда он оставался один и не был ничем занят. Он никогда не говорил тому, кто одевал его: «К чему это надевать?» – или тому, кто раздевал его: «Зачем её снимать?»
Более того, ныне в Газне – да сохранит её Господь! – живёт один старец по прозвищу Муайяд, которому совершенно безразлично, что за одежду он носит, и его подход весьма здравый.
Суфийские одеяния обычно синего цвета (кабуд). Одна из причин этого – то, что суфии сделали странствия (сийяхат) и скитания основой своего Пути; в дороге же белая одежда быстро утрачивает свой первоначальный вид, и отстирать её непросто. Кроме того, на белую одежду могут позариться.
Другая причина заключается в том, что синяя одежда является принадлежностью неимущих и обездоленных, а таюке – одеянием плакальщиц. Но этот мир – жилище бедствий, юдоль скорбей, прибежище печалей, обитель расставаний, колыбель несчастий. И потому ученики[-суфии], видя, что предмет их сердечного влечения не обрести в этом мире, одеваются в синее и в слезах молят о единении [с Богом].
Другие видят в практике [поклонения] лишь несовершенство, в сердце – лишь злое, в жизни – пустую трату времени; и потому они носят синее, ибо пустая трата (фаут) хуже смерти (маут). Одни надевают синее по случаю смерти близкого друга, другие – в ознаменование «смерти» своих надежд. Дервиша спросили, почему он носит синее. Он ответил:
– Посланник оставил три вещи: нищету, знание и меч. Меч взяли властвующие, которые унизили его. Знание забрали учёные, которые ограничились его простым изучением. Нищету избрали дервиши, обратив её в средство личного обогащения. Я ношу синее в знак того, что скорблю о загубленности этих трёх разрядов людей.
Однажды Мурта'иш, проходя по жилому кварталу Багдада, захотел пить. Он подошёл к двери дома и попросил воды. Дочь хозяина дома вынесла ему кувшин с водой. Мурта'иш был сражен её красотой и не возвращал кувшин до тех пор, пока не вышел хозяин дома.
– Хозяин, – вскричал Мурта'иш, – она дала мне напиться, но взяла моё сердце!
Хозяин дома в ответ:
– Это моя дочь, и я отдам её за тебя.
Мурта'иш зашёл в дом, тотчас сыграли свадьбу. Отец невесты, зажиточный человек, послал Мурта'иша в баню. Там с него сняли заплатанный плащ (муракка'а) и надели ночную рубашку. Когда настала ночь, он поднялся, чтобы помолиться в одиночестве, и вдруг воскликнул:
44
В «Тазкират аль-авлия» Аттара говорится, что старец не был сведущ в тарикате.
45
В «Нузхат аль-кулу» упоминается Бурк – селение в окрестностях Кирмана.
46
См. [Нафахат, № 350].