Страница 6 из 7
В древней Персии лекари практиковали кровопускание для очищения тела. Однажды, когда наш мастер подвергался кровопусканию, он спросил, что об этом думает Хасан Моаддаб, его ученик и доверенный слуга. Хасан ответил стихом:
Мастер тотчас попросил лекаря остановить кровотечение и никогда больше не прибегал к кровопусканию.
Примечание
Высказывание Хасана подразумевает, что Абу Саида питала исключительно Любовь. Авторство нижеследующего стиха приписывают Абу Саиду:
Рассказывают, что однажды во время беседы Абу Саид неожиданно достал платок и сказал, что этот платок должен принести три сотни золотых монет, поскольку у Хасана просрочен заем, который необходимо вернуть.
Вперед выступила пожилая женщина и предложила нужную сумму. Присутствующие были изумлены и недоумевали, где она сможет взять деньги. Женщина сказала, что намеревается продать свое приданое. Вместе с другими ее сбережениями этого должно хватить. Она добавила, что искала случая отдать эти деньги мастеру.
Абу Саид дал ей платок и спросил, не желает ли она, чтобы он помолился за что-нибудь особо.
– Помолитесь о том, чтобы мое сердце исполнилось радости и счастья, – сказала она.
– Дорогая моя госпожа, – улыбнулся Абу Саид, – отчего же вы не попросили ни здоровья, ни богатства, но счастья сердцу? Вот уже семьдесят лет я занимаюсь медитацией, но никогда еще не испытывал того, о чем вы просите.
Примечание
С суфийской точки зрения, чем более расширяется сердце, тем ближе оно в познании к Богу. При этом его жажда Бога возрастает. Более того, хотя суфий и может испытывать в себе грусть, сердце, расширяясь, излучает радость вовне. Аттар говорит:
Ученик спросил Абу Саида:
– Где нам искать Его?
Абу Саид ответил:
– А куда ты смотрел, что не нашёл Его?
Наш мастер рассказывал:
Однажды молодой человек попросил совета у старика. Тот молча склонил голову, затем через какое-то время поднял глаза и спросил:
– Ты все еще ждешь ответа?
Молодой человек утвердительно кивнул. То- гда старик продолжил:
– Не стоит говорить о том, что не есть слово Божие, слова же Божии неизъяснимы.
Наш мастер однажды взглянул на пожелтевший лист, оставшийся на ветке, и сказал:
У нас обоих сморщенные лица. У тебя – из-за жизненных невзгод, у меня – из-за Любви!
Примечание:
Такое сравнение довольно часто встречается в персидской литературе. В данном случае и лист, и Абу Саид являются частью древа жизни, на котором было проявлено их существование. Оба отдали свои души и умерли. Однако в то время как лист не мог осознанно управлять своей судьбой, Абу Саид сознательно прилагал усилия, чтобы умереть для всего, что не было Богом, через Любовь.
Наш мастер рассказывал следующее.
Бу Бакр Каттани был человеком высокой духовности. С помощью крайне изнурительных аскетических практик он достиг стоянки, редко обретаемой людьми. Одна из его практик состояла в том, что в течение тридцати лет он сидел в Мекке на кровле жилища, не выпрямляя ног и не ложась. Он пребывал в таком состоянии, что уже не нуждался в сне.
Однажды к нему пришел старец и спросил, отчего он не идет в такое-то место и не слушает такого-то мастера, который рассказывает истории о Пророке и суфийских наставниках. Бу Бакр спросил, о каких же мастерах Пути идет речь. Старец протянул список имен. Бу Бакр улыбнулся и сказал:
– То, что рассказчик почерпнул из книг, известно мне и без чтения.
Старец удивился и спросил об источнике знания. Бу Бакр ответил, что источником было его сердце, которое внимало непосредственно Богу. Старец попросил доказать, что сказанное было истиной. Бу Бакр сказал:
– Именно так я узнал, что ты – Хызр, человек, испивший из источника вечной жизни, духовный наставник Моисея и суфийских мастеров.
– До сего времени я думал, что мне ведомо всё об избранных друзьях и святых Бога. Однако когда мы встретились, ты узнал меня, а я тебя – нет, – промолвил Хызр.
Примечание
История предполагает два вывода:
1) человек, освободившийся от завес, отделявших его от Бога, способен воспринимать речения Бога непосредственно от Него;
2) если опираться на священное изречение «Мои святые под Моей защитой, и только Я знаю их», то никому не ведомо, кто же эти святые, живущие среди нас.
Таким образом, идущий по Пути суфиев учится воздерживаться от суждений об уровне духовности и близости к Богу других людей. Он уважительно относится ко всем занятиям, которые приближают человека к Богу.
Мастера спросили:
– У каждого мастера был свой мастер, а кто был вашим? Вы знаете, что мастера Пути следуют строгой аскезе, из-за чего выглядят бледными и слабыми. Вы же полны сил и здоровья. Более того, мастера прошлого терпели лишения, совершая паломничества в Мекку, в то время как Вы отказались от этого путешествия.
Наш мастер ответил:
– Вы сказали, что каждый мастер обучается у предыдущего мастера. Кто же был моим мастером? Сам Господь наставлял меня. Вы говорите, что мастера прошлого слабели из-за лишений, которым они подвергали себя. Я же удивляюсь, как это небо и земля носят меня при моем весе и крепости членов, дарованных Богом. Вы упомянули, что я не совершил паломничества в Мекку. Нетрудно проделать путь в тысячу миль, чтобы навестить дом из камней и глины. Но требуется упорное служение и самопожертвование, чтобы прийти к стоянке, на которой Хозяин этого дома [Каабы] навещает дом вашего сердца.
Примечание
Цель суфийской практики – очистить сердце светом Бога. Об этом говорится в священном речении:
Небо и земля не объемлют Меня, но сердце Моего преданного слуги объемлет Меня!
Абу Саид признаёт тяготы паломничества в Мекку, к дому Бога, но дом этот выстроен из камня и глины. Чтобы Бог навестил чьё-либо сердце, оно должно быть свободно от привязанности к чему бы то ни было, кроме Бога. Эта задача требует большой жертвенности и аскезы. Руми говорит:
Передают, что Абу Саид провёл семь лет в пустыне, претерпевая изнурительные тяготы аскезы. Пищей ему служили стебли и коренья колючих кустарников, а питьём – собранные капли росы. Когда же он достиг просветления, то оставил подобные практики.
Однажды в городе Мешхеде он отдыхал, откинувшись на подушки. Ученик отрезал ломтики дыни, макал их в сахарную пудру и подавал ему. Некто, наслышанный о суровой аскезе мастера и не веривший в это, спросил его:
– О наставник, что же предпочтительнее: сахарная дыня или коренья, которыми Вы питались в пустыне?
– Всему своё время, – ответил наш мастер. – Если, питаясь кореньями, ты находишься в присутствии Бога, то коренья становятся слаще, чем дыня. Если же пребываешь вне Бога, то и дыня в сахаре окажется горше корешков!