Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 14



– Фсе о-кэй! Ноу проблем!

Панфилов только поморщился, плюнул, что-то там сказал сам себе, и залез в катер.

На удивление, на борту корабля не было ни одного матроса. Поэтому грек сам убрал мостки, отдал швартовы, а потом залез в рубку и встал за штурвал. Экономия. Везде экономия… И мы отчалили. Волна была ощутимая.

– Эй, византиец! – обратился к нему Кирсанов. – Долго идти-то?

– Полчас, полчас, – затараторил тот в ответ. Типа, недолго.

Но когда мы вышли из бухты в открытое море, стало понятно, что не все так просто. Здесь был ветер и какое-то серовато-нехорошее небо. А волна была уже не только ощутимая, а конкретно большая. И если наш кораблик, хотя и покачиваясь, шел уверенно, то катера сзади «колбасило не по-детски». Мы с тревогой сбежались на корму и стали наблюдать, как они прыгают по гребням, собирая на себя огромные брызги.

Грек снизил ход и принялся что-то по-своему кричать в рацию. Затем катера развернулись и пошли назад по направлению к бухте. А наш «лайнер» пошел вперед. Мы бросились в рубку.

– Это че?! Почему они возвращаются?! – закричал Темиров, показывая рукой назад.

Грек, путая русские и английские слова, начал суматошно объяснять:

– Биг волна! Вери биг. Катер денжерос! Опасно!

Он махнул в сторону уходящих катеров и добавил:

– Зей тумороу. Завтра придут!

– А мы че премся без них? Разворачивай! Тоже завтра пойдем!

– Мы – ноу денжерос! Нет опасность! Нельзя тумороу! Корабль тудэй платить! Только сегодня! Донт ворри. Не волнуйся. Дойдем.

Он постучал ладонью по приборной панели, как бы демонстрируя надежность своего судна. Олень!

Кропотов достал телефон и принялся звонить Панфилову.

– Связи нет, – объявил он через некоторое время. И, оглядевшись по сторонам, процедил сквозь зубы:

– Ладно, идем одни.

– Ну, не переношу я качку, – прошипел, схватившись за рот, молодой Степа Прутков, быстро побежал в сторону палубы и перегнулся через релинги. Все посмотрели на него тупыми глазами.

Мы стояли офигевшие и заторможенные. Вместо зеленой лужайки привычного Нойштифта, горничных в тирольских шляпках, и джакузи с видом на Альпы, сборная России по футболу плыла в шторм где-то по середине Эгейского моря с безмозглым греком-капитаном в тюбетейке с кисточкой на башке, хрен знает куда, без связи, да еще и без тренера и штаба. Ну… ващеее!

Минут через пятнадцать обстановка за бортом немного улучшилась. Качало по-прежнему неслабо, но, по крайней мере, небо стало голубым. На горизонте появились очертания какой-то суши.

Грек заорал из рубки, показывая в даль:

– Айленд! Остров! База. Тен минитс!

По мере приближения, стало понятно, что это действительно «айленд». Причем маленький. Каких, наверное, десятки в гряде Кикладских островов. Яркое солнце заиграло в прибрежных волнах, появились говорливые чайки.

И вот, в этот момент Семен сказал тревожным голосом:

– Что-то не нравится мне все это… Странно все как-то.

Семен – мужик «кремень». Серьезный. Лишнего не говорит. И такой… реалист. В облаках не витает. И другим не дает. Например, мне. Он относится к жизни настороженно и не хочет от нее манны небесной. Но свое, то, что он считает справедливо заслужил «кровью и потом», будет защищать до конца. Справедливость, вообще – его второе «я». Кем быть в команде такому человеку? Естественно, центральным защитником. И капитаном.



Мы стояли на палубе небольшой кучкой.

– Действительно, непонятки какие-то. За всю жизнь – такое в первый раз. Корабли, острова… Кто все это придумал? – задумчиво отозвался я.

– Ладно, хоть не утопли. А то был бы номер. Потонули бы тут в полном составе. С запасными и вратарями.

Это Петр Кирсанов. Кирсан. Этот не из столицы. Ростов. Полузащита. Он – наоборот. Потрындеть, приколы. Лерка моя сказала про него: «как Хлестаков – легкость жизни необыкновенная». Во-во. И еще самомнение. Заметили, он только что сказал «с запасными»? Зачем он это ляпнул? А потому что он – в основе. И ему непременно надо это отметить. Нет, Кирсан, в целом, ничего, нормальный. И играет неплохо, забивает иногда. Но со своими «тараканами в голове». Только вы не подумайте, ради команды, я – рот на замок, эмоции в кулак.

– Потонули бы, так полстраны обрадовалось. Народные гуляния устроили бы.

Вася. Ну, что ты опять?! Вася Орлов. Питер. Это наш мозг. Центральная зона. Как с таким меланхоличным характером можно было пробиться в большой футбол?! Ума не приложу! Именно поэтому к нему не прилипла кличка «Орел». «Вася» ему больше подходит. Но в игре, скажу вам, если он в форме и настроении, если у него прет, из ослика Иа превращается в Шерлока Холмса. Поле видит, все читает на лету. Через него у нас все идет. А сколько я голов забил с его передач. И еще – просто хороший человек. Все Васю любят. И я тоже.

– Я бы не утонул. Чего тут плыть? Фигня, – бодро возразил Темиров.

Асан Темиров. Тоже Питер. Д’Артаньян. Двадцать лет. Нападение, как и я. Молодой, горячий, талантливый, врать не буду, но неопытный. «Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена». Когда сборная играет совсем уж в одного нападающего, Панфилов выпускает меня, а Асан сидит на скамейке. Но ведет себя правильно. Никаких понтов, обид и зависти. Молодец. Тем более, он может играть и атакующего полузащитника, так что бывает, мы оказываемся на поле вдвоем.

Семен разозлился.

– Чего вы все несете? Потонул – не потонул! Пургу какую-то гоните! Я об этом, что ли? Странно, говорю, все как-то! Там ледник, здесь шторм. Панфилов уплыл. Заморочено больно!

– Вот именно – поддержал его Голенкин. – После всех этих заморочек пожрать бы неплохо. Вздремнуть.

Голенкин. Москва. Средняя линия, больше к обороне. Обладатель самого экзотического имени во всей команде – Гавриил. Гаврила. Сколько было приколов из-за имени его. «Забыл Гаврила о футболе, Гаврила выпить не дурак». Нет! Нет! Ничего такого, конечно… Это Кирсан придумал, естественно. Голенкин у нас – парень простой, добродушный, открытый. И играет также. Он высокий, здоровый. Как попрет по флангу…

– Тьфу ты! Этому пожрать! – разочарованно развел руками Семен, отошел от нас и крикнул в рубку:

– Эй, капитан! А где база-то? Не видно. Одни скалы, лес, да песок. Уиар а билдингс энд пипл?

Мы уже шли вдоль острова и действительно следов цивилизации особо не наблюдалось. Вдалеке, правда, виднелся небольшой дощатый причал и пара лавочек на пляже.

– Есть, есть! База инсайд. Там! Очень бьютифул. Красотища! – успокоил грек, неожиданно употребив совершенно русское слово «красотища».

Причалили. Вышли.

Весь остров мы не видели, но с нашей стороны он выглядел впечатляюще. Высокие, метров тридцать скалы, вырастающие прямо из воды, неожиданно обрывались и переходили в небольшой, но уютный песочный пляжик. В глубину пляж заканчивался резким подъемом в гору, сплошь усыпанным невысокими деревьями. Через это зеленое полотно была проложена каменная лестница и ветви деревьев склонялись над ней с обоих сторон, образуя то ли арку, то ли крышу. Лестница начиналась прямо от причала и круто уходила вверх в глубину острова.

Пока мы таращились по сторонам и разбирались где чьи шмотки, наш кораблик незаметно отшвартовался и начал уходить обратно.

– Э! Э! Ты куда?! – заорали мы ему вслед.

– Гоу! Гоу! Туда иди! Я корабль вернуть надо. Мани! – прокричал в ответ грек, показывая рукой на лестницу.

И уплыл.

– Ни фига себе! – вырвалось чуть ли не у всех.

– Не волнуйтесь, – сказал Кирсан. – Сейчас из пены морской выйдет Афродита и с ней тридцать три юные гречанки в туниках с кувшинами вина на плечах.

Но Афродита в этот раз не вышла. И вообще никто не вышел. Корабль был уже метрах в пятидесяти и одиноко уходил в начавшее клониться к закату солнце. Никто нас не встречал. Мы стояли одни. Кругом дикая нетронутая местность. И, честно признаться, мне стало как-то не по себе.