Страница 3 из 14
Когда я приехал, гости уже разошлись. Мама была нарядная, красивая и очень встревоженная. Она начала прямо на крыльце, не обращая внимания на цветы и подарок:
– Почему ты один?! В чем дело? Где Лера?! Она обзвонилась, искала тебя.
– Я не заезжал за ней домой.
– Почему?
Я вздохнул и промолчал. Дальше последовал ожидаемый материнский вопрос всех времен и народов:
– Вы что, поссорились?!
На крыльцо вышел отец и с ухмылкой буркнул:
– Когда успели-то? С утра все нормально было. Вы же и не виделись.
Ах, папа, папа. Сейчас чтобы поссориться, не обязательно видеться и разговаривать. Достаточно зайти в интернет.
Мама продолжала сыпать вопросами «что произошло?», но вмешался глава семьи:
– Ладно, не лезь. Разберутся. Никуда твоя Лера не денется. Пошли в дом.
Я зашел и сердце у меня упало. За пустым столом сидел сосед дядя Витя. И, судя по всему, давно. Так что, он уже нехило «раскрепостился».
Конечно, когда мы покупали этот дом, я серьезно лажанулся. Маме так понравилось это место, эти сосенки, что я совершенно не подумал про соседей. Нет, соседи хорошие. Все приличные, все нормально. Но если вы профессионал, играющий на высшем уровне, выбирайте такое жилье, чтобы вокруг вас были люди, которые интересуются охотой, рыбалкой, скачками, разгадыванием судоку или, на худой конец, выпиливанием лобзиком. Но только не футболом.
Это сложно. Особенно в нашей стране, где все разбираются в этой игре. И готовы в любой момент встать с дивана и выйти вместо меня на поле, чтобы показать «как это делается». И все-таки надо искать. Здоровее будете.
Виктор Алексеевич, дядя Витя, полковник в отставке, был одним из немногих друзей моих родителей, после того, как они переехали в Москву. И, к моему несчастью, страстным футбольным болельщиком. Будучи уверенным в себе сангвиником по жизни и бывшим военным по сути, каждый раз при встрече со мной, он требовал четкого и ясного ответа на простой, незамысловатый вопрос – «почему вы проиграли?».
Вот и в этот раз он дипломатично дал мне сесть за стол, поздравить маму и поесть. Но, как только я отложил вилку, приступил:
– Миша, ну как же так?…
Бутылка коньяка стояла почти пустая, и я понял, что «вечер будет томным».
– Виктор! Не начинай, – как орлица расправила крылья над своим птенцом мама.
– Да, Витька. Не трогай ты его. Сейчас начнется. Дай хоть в день рождения посидеть спокойно, – поддержал ее отец.
Куда там…
– Нет, Оля, я же не со зла, – уведомил он всех заплетающимся языком. – Я же к Мишке, как к родному. Я просто понять хочу…
– Ну, что?! Что ты хочешь понять?! Их и без тебя уже замучили. Пресс-конференции, интервью, всем объясни! – продолжала защищать меня мама.
– Я же не этот… тевили… телеви… зионщик, – не унимался «полковник». – Но пусть он объяснит! Мне. Что не так-то?! Миша, ведь опять нас порвали! Что у них, французов этих, руки-ноги другие? Испанцы, бельгийцы. Вооот такусенькая Исландия. Все могут. А у нас никак! Почему?!!!
Сдерживая себя, я ответил:
– Вы же военный, дядя Вить. Почему одна армия проигрывает другой?
Он чуть оторопел.
– Как почему? Вооружение лучше, обеспечение, промышленность, наука. Генштаб, планирование, хх…омандиры. Вза-имо-действие родов войск. И солдаты, солдаты лучше! Наши…
– Вот. Видите? – сказал я. – Сколько перечислили. Пальцев не хватит.
– Что «видите»? – переспросил сосед и икнул. – Обеспечивают вас, дай Бог! Базы современные, тренажеры. Медицина. Зимой в Турцию, или еще не знай куда!
Он взял рюмку и опрокинул в себя коньяк.
– В академиях учат с детства. Плохо учат, что ли? Денег платят – куры не клюют! Че надо-то?
Отец встал, обхватил его под руки и начал выволакивать из-за стола.
– Все, Вить, пойдем. Домой пора.
Дядя Витя поднялся и нетвердой походкой пошел к двери. Потом остановился и обернулся на меня:
– Вы что, правда, ничего не хотите, что ли? Ничего не надо вам?
Оххх… Заткните уши. Не могу я это переносить спокойно! Почему?! Почему все повторяют эту дебильную фразу – «они ничего не хотят»?!!! Идет решающий матч. Ты весь в борьбе. В поту. Глаза на выкате, язык на плече. Рядом бьются твои товарищи. Трибуны орут, тренер орет. Весь мир смотрит. А ты такой: «Что-то мне неохота… Зачем мне все это? У меня и так бабла немерено. Пропущу я его, пусть забивает нам. Ударю по воротам кое-как, мне все равно – попаду или нет».
Так, что ли, по-вашему?!
Я хочу добиться успеха в каждом матче. Футбол – моя жизнь. Короткая, между прочим. И у меня времени особо нет. Я хочу выигрывать. И все хотят. Сколько чемпионатов мира придется на мой век? Хорошо, если два. И я хочу стать… Ладно… Распалился…
Я не знаю, почему мы проигрываем. Нет, наверное, знаю, конечно. Но все очень сложно. Или, блин, наоборот, очень просто.
Не знаю! Жизнь такая! Такой футбол у нас.
Я не выдержал и заорал:
– Надо, надо! Все нам надо!
Виктор вырвался из рук отца, подошел ко мне, присел рядом и произнес жалостливым, разочарованным тоном:
– Тогда, что же? Мы хуже их всех, да?
– Не хуже, не хуже, – ответил я просто, чтобы ответить.
Он обрадовался и обнял меня.
– Честно?! Не хуже? Чемпионат будет – всех порвем?
– Порвем, – чуть слышно прошептал я.
– Обещаешь?
– Хватит, Виктор! – закричала на него мама.
Вот, что сказать? Да, выпил. Да, башню сорвало. Но не чужой человек. Не с улицы. Не пошлешь куда подальше.
– Мы постараемся, – ответил я.
Дядя Витя долго смотрел на меня замутненным взглядом. Потом встал, похлопал по плечу и молча побрел восвояси.
Отец проводил его до дома и, вернувшись, тоже обратился ко мне:
– Раз уж Витька все это разворошил… Как дела-то в сборной? Все нормально? А то ведь через месяц уже…
Этого безобидного замечания хватило, чтобы окончательно сбить меня с каната душевного равновесия, на котором я пытался удержаться весь вечер.
– И ты туда же?! Мне вполне Виктора хватило.
– Ладно. Не хочешь – не говори. Понимаю.
– Нормально все. Готовимся. Отрабатываем связки. Сегодня с Темировым работали. Пап, лучше ты объясни мне. Ты опять сам копал огород?
Дело в том, что отношения моих любимых родителей с сельским хозяйством вызывали у меня раздражение и два недоуменных вопроса: во-первых, зачем они вообще что-то сажают, копают, полят и таскают с места на место? Вместо того чтобы наслаждаться жизнью в шезлонге на лужайке. А во-вторых, почему все это надо делать вручную?
– Миш, а почему с Темировым? Что с Зиновьевым?
– Панфилов считает, что он не в форме. «Отцепят» его от сборной. Слушай! Я купил тебе хороший дорогой культиватор и мотоблок. Тебе проложили полив. А ты, как крепостной, горбатишься с лопатой, надрывая здоровье. Где логика?!
– Капельным поливом я пользуюсь. Спасибо. Жалко Зиновьева.
– Я не понимаю, у нас что, денег нет на картошку?
Я – поздний ребенок. И мама с папой у меня совсем не молоды. Так вот, я из сыновних чувств честно хотел избавить родителя от тяжелого физического труда. А он – ни в какую. Я даже в свое время поругался с Лерой, которая сказала, что я «швыряю деньги на ветер».
Так мы долго пререкались. Я, наверное, в конце концов, передавил и кончилось это тем, что он на меня обиделся и холодным тоном сказал:
– Достаточно! Раскричался тут! Командир. Богатый он! А как люди-то живут без этих культиваторов и автоматического полива? Что мне лечь и лежать?! Я по вечерам в рестораны не хожу. И на Мальдивы не летаю.
И он вышел из комнаты.
Мама вздохнула и какое-то время мы сидели молча. Моя мама – музыкант. И легко играет Рахманинова на фортепиано. А когда она берет гитару и начинает петь, люди замолкают, как на концерте. Мама до сих пор преподает в музыкальной школе. И если вас когда-нибудь попросят показать человека, который не интересуется футболом, можете смело спорить на любые деньги и вести его к ней.
Я тоже могу сыграть на пианино гамму одним пальцем, если мне напомнят, где находится нота «до». Мама говорила, что у меня есть слух и, в свое время, даже пыталась чему-то учить, но спорт отнял меня у нее в раннем детстве. И она давно признала поражение. Она искренне верит в мой союз с футболом, но, считает его опасным, ненадежным, не смотря на все доходы, которые он приносит. И, как любая мать, волнуется, чтобы он вдруг не треснул, разрушив все вокруг.