Страница 2 из 6
Искусно сшитая Марнина шубка цеплялась подолом за кусты и ветки, но девушка шла, не останавливаясь. Лес стоял притихший, затканный наглухо снегом, словно овечьей шерстью. Черные верхушки деревьев слегка покачивались на ветру, а под ногами путницы хрустели сухие сучья. Больше вокруг не слышалось ни звука.
Белка, бежавшая поначалу за хозяйкой, запропастилась куда-то. Быть может, заприметила заячьи следы или просто испугалась непривычной дикой тишины Заветного леса. Про его чащобы местные сказывали диковинные истории, которыми тешили, а иногда и пугали малых детей перед сном. Говорили, будто творятся здесь дива дивные. То огонь горит ночью на лесной поляне, то звери дикие по-человечьи разговаривают.
Но Марна не думала об этом, когда шагала в глухую лесную чащу. Она шла зло и упрямо, не глядя по сторонам, словно пытаясь затоптать свое неотвратимое невеселое будущее.
Опомнилась девушка, только когда дубы и осины вокруг нее встали непроходимой черной стеной. Марнину голову и плечи платком покрывал снег, а ветер крепчал. С треском раскачивались столетние деревья, и сумерки наползали слепым маревом.
Лишь сейчас поняла сердешная, как устала она и замерзла. Ладони в вязаных варежках не разгибались от стужи, щеки горели, а темные волосы, выбившиеся из косы, сделались седыми от инея.
– Белка! – звонко позвала девушка, но голос ее утонул в метели и глухих зимних сумерках.
Внезапно Марна услыхала отголоски нежного певучего звука, похожего на музыку колокольчиков. Не раздумывая, она пошла на этот чарующий звон, и вскоре впереди замаячил теплый огонек.
Испуганная девушка так обрадовалась, что даже не подумала об опасностях, подстерегающих в чащобе. Бегом она бросилась к огню и у самой кромки лужайки встала, как вкопанная.
Посреди зеленой поляны горело желтое веселое пламя. Вокруг деревья шумели зелеными ветвями, и колосились травы. Диковинные лесные цветы нежно покачивали хрустальными головками, издавая тот самый волшебный перезвон, который услышала Марна в дремучей чаще.
Занимая большую часть лужайки, на земле был разбит богато расшитый узорами алый шатер. Его полог откинут, и внутри, среди одеял и подушек, высились стеклянные кувшины и бутыли, резные чаши и серебряные блюда, полные диковинных яств и напитков.
Вокруг шатра важно расхаживали пестрые райские птицы и чинные павы. В траве мирно спали зайцы и рыжие лисы, а на краю поляны стоял, взирая Марне в лицо безо всякого страха, величавый олень.
Не веря своим глазам, путница ступила под сень сладко цветущей липы и приблизилась к огню. На лужайке царило настоящее лето, и девушка тут же скинула на землю меховую шубу и теплый платок. Колокольчики в траве не перестали наигрывать тонкую мелодию, а лишь начали покачиваться в другую сторону, сменив грустную песню на веселые летние напевы.
Марне казалось, она видит сон. Верно, девушка заснула в лесу, и это последнее в ее жизни одурманивающее наваждение… Так тому и быть. Даже смерть намного лучше замужества с Лиховраном!
– Что же ты стоишь, девица? Присядь, наконец!
Голос явился так неожиданно, что мгновенно вырвал Марну из раздумий о смерти. Девушка подскочила и зажала рот рукою, чтобы не вскрикнуть.
В глубине шатра, на шелковых подушках, сидел молодой мужчина и глядел прямо на нее. Все это время он оставался неподвижен, потому Марна и не заметила его, ослепленная чудесным убранством поляны.
Девушка попятилась, готовая в любую минуту бежать прочь, позабыв даже про шубу и теплый платок. Но незнакомец не двигался.
– Не стой столбом. Ты, верно, замерзла, – мирно сказал он.
– Кто ты? – только и смогла прохрипеть испуганная Марна.
– Имя мое ничего не скажет тебе. Я не убийца и не разбойник. И, так же, как и ты, пришел на эту луговину, чтобы укрыться от непогоды.
– Неужто, марь… – все еще не веря своим глазам, прошептала девушка и сложила пальцы в тайный знак, отгоняющий злых духов.
Незнакомец весело и звонко рассмеялся.
– Вот неразумная! Ведомо, что любая марь сгинет при свете солнца или огня. А я сижу у самого костра. Какое же из меня привидение?
– Не смей называть меня глупой! – топнула ногой Марна. Страх ее понемногу проходил, уступая место непокорности. – И не смейся надо мною. А чтобы не морочить даром, мог бы представиться!
– Ну прости, девица, – улыбнулся хозяин шатра. – Обидеть тебя и в мыслях не было. Мое имя – Хмель. Не бойся, я не трону тебя.
– А я и не боюсь! – Марна гордо задрала подбородок, уняв, наконец, дрожь в руках и коленях.
– Тогда присядь рядом, раздели со мной ужин.
Девушка все еще стояла у самого края поляны, спиной чувствуя ледяную зимнюю стужу. А впереди уютно потрескивал радушный костер, и в листве беззаботно распевала ласточка.
– Откуда же ты здесь? – глядя на птицу, изумленно воскликнула путница.
Она и правда очень устала и не могла больше скитаться по темному лесу, охваченному свирепой вьюгой.
– Я присяду, – спокойно молвила Марна, – но есть не буду.
– Неужели яства не по вкусу? – пряча улыбку, спросил юноша.
– Не в этом дело, а просто я не голодна.
– Ну, как знаешь… – Хмель взял с тарели заморскую снедь и наполнил росой из кувшина свой кубок.
Во все глаза смотрела Марна на хозяина шатра, не в силах оторвать от него взгляд. На шелковую его рубашку был накинут диковинный заморский кафтан до колен, отороченный цветною тесьмой. Высокие сапоги с отворотами да загнутыми кверху носками совсем не истоптаны. А на пальце левой руки мшисто-зеленым светом переливался перстень с драгоценным камнем.
Волосы у Хмеля были длинные и такие светлые, словно их выливали из золота. Курчавые локоны ниже плеч свободно распущены. Ни в одной из знакомых Марне деревень мужчины не носили подобных одежд и, тем более, причесок. Да и одет молодец не по-зимнему, и в здешнем лесу замерз бы в мгновение ока.
Но самое странное, что приметила девушка, – глаза незнакомца. Были они янтаревые, как огонь, как душистая смола деревьев, как каменья, что носила она вместо бус в детстве, только еще ярче. Глаза эти сияли пламенем, которое разгоралось сильнее от каждого движения. И была в них скрыта такая сила, что ни зверь, ни птица не смогли бы выдержать этот взгляд.
Насмотревшись вдоволь, Марна, наконец, стала замечать еду. Рядом с ней на блюде горкой высились чужеземные плоды. Они пахли так сладко и заманчиво, что девушке пришлось отодвинуть тарель.
– Съешь хоть что-нибудь, – ласково предложил Хмель.
– Не стану, – упрямо ответила она. – Неужто не знаешь, что бывает, если отведать яств на волшебной лесной лужайке?
– Не знаю… – пожал плечами юноша. – Расскажи мне.
– Больше никогда не сможешь вернуться домой.
– А ты, значит, очень хочешь возвратиться? – вкрадчиво спросил молодец.
Марна задумалась, и на лицо ее снова вернулась печаль.
– Ну, хорошо, – хлопнул в ладоши Хмель, и перед девушкой появился тонкий хрустальный кубок, до краев наполненный густой огненной жидкостью. – Тогда выпей со мной меду. Хотя бы согреешься.
Гостья взяла в руки чашу, напиток в ней искрился и на вид казался невероятно вкусным. Мысленно махнув рукой на все поверья, слышанные в детстве, девушка пригубила душистый мед из кубка, а затем залпом допила его. Терять ей было нечего, а отчаянье, как известно, плохой советчик.
– Выпей еще, – предложил Хмель, разделывая ножом запеченную на огне птицу с яблоками.
Сосуд в руке Марны снова оказался полным.
– Ты колдун? – спросила уже без удивления девушка, опрокидывая второй кубок.
– Не совсем, – уклончиво ответил Хмель. – Но кое-что умею.
– Ты убьешь меня? – все тем же ровным голосом задала вопрос гостья.
Хмель заливисто расхохотался.
– Делать мне больше нечего! Говорю тебе, что пережду на поляне бурю и отправлюсь восвояси, только меня и видали. А ты пойдешь своей дорогой.
– Лучше бы я замерзла в лесу… – горько вздохнула девица, допивая третью чашу меда.
Щеки ее раскраснелись от тепла и крепкого напитка, а темные волосы в беспорядке рассыпались по плечам.