Страница 31 из 80
— Ну, словом, это было мучительно. Всю мою жизнь мама наседала на меня, изо всех сил пытаясь сделать меня лучшей, идеальной. Всегда прекрасно выгляди, не ешь слишком много, учись только на отлично, не сутулься, не хмурься, не говори вслух сама с собой, не жуй слишком громко, не кроши, делай это, не делай то, одевайся так, не надевай это. Все было чертовски изнурительно. Она так сильно опекала меня и мою сестру, что Полли не выдержала и, в конце концов, убежала со своим бойфрендом. Иногда мне было столь тяжело справиться со всем этим, и я начала…
— Что начала? — тихо спросил ЭфПи III, когда девушка внезапно перестала говорить.
— Иногда… я не ведала, что творю, но это было единственным способом, чтобы хоть как-то спустить пар.
— Объясни, прошу.
Бетти наклонилась, и, повернув запястье тыльной стороной, поднесла его к свету. И брюнету удалось разглядеть шрамы: много старых и один новый. Мысленно перекрестившись, он провел пальцем по ее руке, и, притянув к себе, мягко поцеловав.
— Боже, Беттс, мне жаль, что она довела тебя до этого! Я так сильно сожалею…
— После окончания школы она хотела, чтобы я стала журналистом, будучи уверенной в том, что это солидная карьера и с ее помощью можно изменить мир. Я этого не хотела. Мне всегда нравились книги, особенно старые, настоящий раритет и антиквариат. Конечно же, ее это вообще не привлекало, и, под давлением, я поступила в колледж и записалась на все курсы, необходимые для журналистики. Но, в то же время, у меня был и свой план, — усмехнулась девушка. — В то время, пока весь город будоражили громкие события тех лет, я планировала свой путь после 21. Буквально на следующий день после моего дня рождения, я, схватив все свое наследство, сбежала в Нью-Йорк.
— Знаешь, — задумчиво начал Джагхед. — Ты ведь всегда можешь сменить номер.
— У меня никогда не хватало духу полностью разорвать связь с матерью. Но теперь, после того, как она не проявила никакого сочувствия к своей дочери, пережившей такое, я думаю что именно так и поступлю. В ней нет ни капли любви ко мне, только попытка контроля, — грустно произнесла Элизабет. — С завтрашнего дня я просто отключу телефон. У нее нет ни моих номеров, ни адресов. Буду высылать ей карточку каждый год о том, что я жива и все, — Форсайт усмехнулся и мягко поцеловал ее в колено после этих слов, и она вздрогнула от прикосновения его горячих и волнующих губ. — Что я могу сделать для того, чтобы ты чувствовал себя лучше? — спросила она. Джагхед наклонился немного в сторону и улыбнулся, мечтательно закатив глаза.
— Ну, один прекрасный поцелуй способен многое поменять, — его зрачки моментально расширились. — А если я еще и получу доступ к твоей груди… — подняв голову, девушка удивленно взглянула на него, однако увидев то, что он лишь дразнит ее, прыснула со смеху.
— Хорошо, — сказала Бетти, будучи внутренне готовой к любой странности с его стороны. — Я могу помочь тебе в исполнении этой маленькой мечты, но только с первой частью.
— А как же грудь? — голос парня звучал так обиженно, что девушка лишь ухмыльнувшись и закусила нижнюю губу.
— Ну…. Ты можешь к ней слегка прикоснуться, — хихикнула она. — Заодно и узнаем, улучшит ли это тебе настроение?
— Научный эксперимент? — смеялся Джонс, ему казалось, что его собеседница явно мухлюет. Очевидно, ей самой безумно хотелось близости, но боясь себе в этом признаться, она каждый раз обыгрывает все так, будто сам брюнет — яростный обольститель, желающий большего, чем просто дружба.
— Звучит очень даже неплохо, — продолжала подтрунивать над ним Элизабет.
— Но что, если я не воспринимаю это, как эксперимент? Что, если я скажу, что у тебя действительно красивая грудь, и я просто хочу прикоснуться к ней? — парень наблюдал за ее реакцией.
— Так-то это тоже хорошая причина… — произнесла она, затаив дыхание. Джагхед усмехнулся, и его глаза заполонила занавеса сгущающейся тьмы. От увиденного было невозможно не вздохнуть.
— Я уже сама чувствую себя гораздо лучше, — вызывающе прошептала Купер с особым придыханием, которое волновало не только мысли, но и тело брюнета. Ему столь сильно хотелось сорвать неистовый стон с ее пухлых губ, размазывая ее неброскую помаду по подбородку, пытаясь насытиться ее вкусом.
— Ты знаешь, я тоже почувствовал себя по-иному, — не мог не согласиться взбудораженный парень. Бетти же, по-прежнему считая, что они просто играют в одну, лишь им известную игру, наклонилась и лихорадочно примкнула к губам ЭфПи III, и, парень прижавшись к ней, вернул вдвойне ей этот пыл.
Его рука заскользила по ее телу вверх, прямо в волосы, сжимая и слегка наматывая их на свой кулак, дергая вниз, от чего она аж взвизгнула от удовольствия. Никто больше не сдерживался. Его язык, скользя по ее сочным половинкам губ, нуждался в большем просторе, и, во время ее очередного стона, он проник глубоко вовнутрь, дразня и заставляя забыть обо всем и просто погрузиться в пучину наслаждения.
Блондинка буквально изнывала от всего того, что она прятала в себе все эти дни и теперь же, обхватив его плечи руками и вонзив ногти в мужскую спину, она принялась неистово ерзать. Ведь боль промеж ее бедер становилась все сильнее и все желаннее, а каждый сантиметр безупречной кожи, как будто бы ожил и потянулся к Джонсу, точно к солнцу.
— О, Боже, — теперь уже была его очередь утонуть в собственных эмоциях, пытаясь объять ее всю. Искренни удивляясь тому, на что способна такая скромная с виду девушка, которая сейчас неистово двигалась на нем.
О, да… Обхватить ее округлые бедра руками и притягивать к себе, прижимаясь всем телом… Их демоны, которых они прятали на протяжении нескольких дней, сейчас ликовали, и шептали им прекрасные слова. Оторвавшись от столь манящих губ, Джаг впился в ее белоснежную шею, оставляя там отпечатки своих губ лиловой синевы — настолько сильными они были. Целуя вновь и вновь, чувствуя, как ее верхняя часть груди покрывается мурашками и при каждом следующем прикосновении, ее буквально трясет, его глаза застилала пелена эмоций и ощущений. А его язык нашел ее пульсирующую артерию, словно пытаясь ощутить саму ее жизнь. И в этот момент сердце Бетти сделало крутой вираж. Его теплые ладони скользили по девичьей влажной талии вверх-вниз, не обращая внимания на одежду.
Элизабет испустила блаженный стон, и Джагхед на секунду отпрянул от нее, пытаясь своими бездонными глазами, в которых не было ничего, кроме желания, понять, что же произошло. Она не отводила свой взгляд от его ненасытных зрачков, и ее руки сами пошли навстречу, они начали вновь теребить его рубашку, ловко проникая под нее. Цепляясь своими недлинными ногтями за ткань, она чувствовала, как все внутри него сжимается от этих прикосновений.
Помимо этого брюнет сводил с ума еще и своей силой, напором. То, как он бессознательно прижимал ее к себе, заставляло ее рот раскрываться в беззвучном крике, и ей приходилось сжимать зубы, но сдавленные стоны все равно прорывались наружу. Он же, видя это, вернул руки к ней на шею, и, слегка сдавив, сделал ее ощущения еще ярче тем, что она уже не могла кричать, даже если бы и захотела. Перед ее глазами поплыли яркие круги, а звуки стали словно бы тише и даже отдаляться, но не прошло и мгновения, как он ослабил хватку и вместе со всеми этими ощущениями ворвался вновь, впиваясь в ее губы, ласково покусывая их, пока его пальцы ласкали ее идеальную грудь.
Их лбы сомкнулись, и Элизабет не могла сдержать ни эмоций, ни слез от всего происходящего. Он ласкал ее снова и снова, двигаясь уже в обратном направлении, и, когда его большой палец коснулся ее соска, Бетти вздрогнула. Он сделал это вновь и почувствовал ее стон прямо сквозь свои собственные губы, ощутив, что при втором прикосновении ее сосок увеличился и отвердел.
Блондинка уже не могла просто дышать, она могла лишь взвизгнуть, простонать, едва вдохнуть воздух, хныкать, рыдать, словом, могла все, кроме того, что было для нее прежде нормально. Ее дыхание сбивалось, и из глотки доносилось приглушенное хныканье, когда его пальцы, продолжавшие играть с ее грудью, провели обратный финт, напоследок ласково сжав. И он сделал это снова. И снова. Наслаждаясь тем, как после каждого раза, ее ореолы наливаются упругостью, а ее тело становится все более разгоряченным и нетерпеливым…