Проект Амброзия

– И что это даст? – Цавалас заинтересовался этим предложением, ведь действительно, если снижены хировые выбросы, это дает нестабильность в работе по поглощению углекислоты.

– По моим расчетам, эта добавка стабилизирует обмен между циклами 18 и 25.

Создать жизнь – это сложно, очень сложно, а еще сложнее заставить ее делиться, размножаться. Без деления все бессмысленно и жизнь как таковая погибает.

У них были элементы клеток, и они как конструкторы собирали из них новую клетку. Ту, что смогла бы выжить в этих порой ужасающих условиях. Каждый элемент отвечал за определенные параметры. Объединяя один элемент с другим, они получали одни данные, но стоило добавить новую ячейку, и все резко менялось. Это была сложная кодировка, один неверный шаг – и все насмарку.

Цаваласу нравилось производить расчеты, это как шифр-ребус, к которому надо найти код. И вот теперь они сидели и пробовали новые параметры.

Всего на планету готовилось от трех до пяти видов зерен для посева. После того как они будут утверждены советом биоконструкторов, биоинженеров и биоаналитиков. Запускался процесс созревания. Сперва изготавливалась одна первичная клетка, ее проверяли, все ли правильно работает. Если все хорошо, то начинался второй процесс деления, за ним следовал процесс созревания, что происходил в тех самых чанах.

Готовую продукцию грузили на капсулы, и уже те улетали с драгоценным грузом на планету. Посев происходил не только в атмосфере, но также специальные капсулы опускались как можно глубже на дно океана и там, двигаясь вдоль дна, начинали выпускать споры жизни. Семена разлетались. Большинство гибло сразу же, но один на миллион выживал и продолжал свой путь дальше.

Это его 375-й посевов. Биоресурсы заканчивались, он знал, что им хватит максимум на восемь заходов, а после надо возвращаться на Кассид. Цавалас дал добро на первое испытание.

4

Капсулы разлетелись по адской планете. Их бункеры были заполнены до максимума. Теперь дело за малым, сделать все правильно. Пламя обжигало ядовитую атмосферу. Кажется, в этом аду невозможно выжить, но Цавалас знал, что его зерна жизни без проблем приживутся. Жизнь может присутствовать не только в комфортных условиях, где он сам родился. Его зерна могут выдерживать чудовищное давление, плавать в кипятке, облучаться смертельной радиации и более того, его клетки могут еще делиться, а это и есть жизнь.

Если они приживутся на этой планете, сколько потребуется времени, чтобы из одноклеточного семя зародился разум? Два миллиарда, три или, как на их планете, все четыре миллиарда лет.

Порой ему казалось, что он выполняет бессмысленную работу. Ни он, ни его поколение, никто не увидит плодов своей работы. Ради чего все это надо делать? Он устал. Не физически, а морально, устал жить, хотелось уйти на покой.

Капсулы опустились к поверхности планеты, и каждая полетела к заданной точке. Одна ушла в расщелины, там не так жарко и течет вода. Только вода, красиво сказано, в этом бульоне металл рассыпался, только камни еще держались. Капсула опустилась, полетела над самой поверхностью зеркальной глади, открылись клапаны, включились форсунки, и тонкий спрей из одноклеточных зерен жизни стал разлетаться во все стороны. Выживет не более 0,002%, но и это много.

Цавалас совместно с другими операторами следил за каждым коконом. Вот один ушел глубоко в воды океана. Приливные воды поднимались на сотни метров ввысь, обрушивались на острые камни и с грохотом стекали обратно. Кокон опустился на несколько километров, открылись клапаны и за ними тонкой линией заструилась фиолетовая жидкость. Посев шел по плану.

Третья капсула ушла в горный массив и стала распылять клетки в глубоких трещинах. Четвертая ушла в сторону вулканов, там кипела вода, она была ярко-желтой, флюоресцировала. Но капсула и там произвела посев.

Всего на планету первой волной ушло двадцать капсул, завтра еще двадцать, а после – еще двадцать. Всего три захода. Все. На этом работа будет закончена. Остальное – дело случая, выживет ли хоть одна клетка из тех триллионов-триллионов, что они посеют, никто не мог дать гарантии. Но хотелось верить, что их труд не пропадет даром.

– Мы потеряли контроль над 8 объектом, – волнующе сообщил Мукаис, он был оператором.

На предыдущей планете они сразу потеряли шесть станций, произошло извержение. Спутник, что чуть меньше самой планеты, вращался по эллипсу, от этого планету буквально сплющивало. Но на ней было много воды, очень много, и прекрасное магнитное поле. Именно поэтому ее и выбрали для посева.

– Сколько у нас осталось капсул? – спросил Дамати, начальник станции, хотя он и так прекрасно знал, что их всего 48 штук, скоро работать будет не с чем.

Когда они отчалили от верфи на Кассид, их было ровно 300. Они потеряли почти все, и это немудрено, если знать, куда те летят.

– Отлично, – Цавалас был доволен показателями на листе отчетов, были погрешности, но они незначительные, – что там у нас с базой хранения, все готово для транспортировки?

Он имел в виду, можно ли уже транспортировать споры для переброски их на соседнюю планету. Там холодно, и в то же время есть районы с ужасной жарой. Поэтому планировалось использовать одновременно два вида семян – холодоустойчивых и жароустойчивых.

У этой звезды они задержались почти на два месяца, капитан ждал отчетов от биоинженеров, которые командовали процессом. Он хоть и был капитаном корабля, но подчинялся корпусу БИО. Именно они отдавали распоряжение куда лететь и когда. И теперь он ждал. Ему больше ничего не оставалась делать, как ждать.

Длинный как игла корабль плавно разворачивался, уходя от огромного, величиной с гору метеорита. Космос в большей части пуст, но встречаются места, где идут метеоритные потоки. Малые, большие и совсем крошечные в виде песка, метеориты мчатся по кругу, стараясь обогнать друг друга. Сами по себе они безобидны и то, только по одной причине, что все летят с одинаковой скоростью. Но раз в пятнадцать тысяч лет их путь пересекается со спутником небольшой ледяной планеты, что почти на самом краю созвездия. И тогда начинается космический фейерверк. Спутник вспыхивает от миллиона метеоритов, что врезаются в него. Он как магнит притягивает к себе все, что летит из черноты. Сама же планета остается чистой, почти девственной. Ее поверхность ровная, отполированная за миллионы лет, нет ни царапин, ни кратеров.

– Красиво. Какой баланс, какие краски, смотри как сыпет, – восхищался офицер, что управлял кораблем.

На самом корабле все однообразно. Они хоть и живут на нем по долгу, но все приедается, не выйти, не сбежать, и порой кажется, что яркие цвета становятся серыми и уже ничего не радует. А тут такое шоу. У открытого экрана собралась почти вся свободная команда. Затаив дыхание, они смотрели, как вспыхивали бока спутника, оставляя на его поверхности пусть и не большие, но глубокие ямки.

Завершающий этап. Ушли последние капсулы. Завтра они вернутся, начнется процесс дезинфекции, а после консервация, и корабль начнет маневр к разгону, а после сон.

Цавалас не любил спать, но приходилось подчиняться общим правилам, иначе он бы уже давно превратился в старика и его списали в отставку.

Миссия завершена. Они сделали свою работу и теперь их путь лежал к следующей звезде. До нее более пятнадцати световых лет. Все что ближе, их не интересовало, им нужна планета GG25_K3. Именно она была самой спокойной в этом районе. На полет уйдет более трех месяцев, но планета того стоит.

Он сложил в папку последние отчеты.

– Я готов, – сухо и как-то безжизненно сказал он и лег в свою ячейку, – как обычно на три дня раньше поставь таймер, – попросил он дежурного, что уже готов был активировать его сон.

– Да, конечно же, не переживайте. А теперь прошу, опустите голову, руки, ну вот и хорошо, – девушка положила ладонь ему на лоб, тот сразу прикрыл глаза и уже через несколько секунд погрузился в глубокий сон.