Дети ангелов

Каждые сто лет в канцелярии сегментория, Виктор получал под роспись пятьсот своих подопечных. И непрестанно трудился на благо Неба, Земли и новой партии «лютиков». Деятельность Виктора была направлена на сохранение устойчивых жизненных процессов подопечных во время всего срока их бытия.

Основное время занимало бдительное наблюдение за изменениями судеб. Время от времени он вносил надобные поправления, охраняя их жизнь от катастрофических последствий человеческого разума. Работа доставляла Виктору массу упоения и приятностей. Каким-то дивным образом почти все его «лютики» становились добронравными людьми, не доставляя ему особенных тревог. Он с легкостью исполнял дело, поднимая свой рейтинг до недосягаемых высот.

Рейтинг стражей на Седьмом Небе увеличивался или уменьшался каждые семь лет. Это было Время тьмы, когда подопечные массово подвергались семи главным напастям: алчности, гордыни, гневу, зависти, похоти, чревоугодию и унынию.

На Землю спускались гвардейцы Мрака и терзали их души всеми способами и ухищрениями, которым обучались веками.

Совершенствования в действиях гвардейцев каждые сто лет были ошеломляющими.

Виктор внимательно следил за их мутацией и самостоятельно вносил поправки в свое дело. Его самочинство негативно сказывалось на взаимоотношениях с Назаретом, которые с каждым столетием становились все хуже и хуже.

Однажды во время одной из таких атак Виктору привелось спуститься на Землю, дабы защитить одного из своих «лютиков», над судьбой которого трудился целый отряд гвардейцев. Назарет в ответ вынес вопрос об его исключении из сегментория и возврате в начальную школу.

Никто бы не заметил отсутствия Виктора, если бы личный секретарь Назарета, старик Пигмалион, случайно не увидел, как он облачается в убранство «солнечного ребенка» и не доложил Ветхой Пещере. Виктора уже не было в сегментории, когда Назарет, переливаясь всеми оттенками красного, примчался в его келью. Такой бесцеремонности он простить ему уже не смог.

Убранство «солнечный ребенок» было удумано несколько веков назад искусной группой Херувимов под руководством Солнцерона. Со временем оно стало единственной возможностью беспрепятственно переходить в земную жизнь и покойно вести исследовательскую деятельность. В честь Солнцерона одеяние и назвали солнечным. Позднее изменили наименование на «солнечный ребенок». Так в просторечии его называли между собой все небесные стражи.

Гвардейцам «солнечный ребенок» был не виден, а люди старались «таких» обходить стороной.

Много сотворений и добрых дел помогло сделать это несуразное на вид облачение. Например, стало возможно ввести в человеческое общество такое понятие как «покровительство», что побудило людей к созданию кругов, направленных на помощь страждущим. В одеяния облачались за месяц до перехода, чтобы вжиться в образ и привыкнуть к человеческим повадкам. Посещение Земли входило в уставную работу стражей, поэтому среди небожителей всегда выделялись странные пигмеи. Они резко отличались от исполинских стражей своей внешностью и ростом.

– Ты без дозволения отправился на Землю! – взревел Назарет, закатывая глаза, не в силах лицезреть Виктора. – Какую мечту ты преследовал?! Ты нарушил все мыслимые пределы позволенного! – Назарет произносил слова протяжно и выразительно. Было видно, с каким трудом он пытался сохранить бесстрастность.

– У меня не было возможности медлить. Нужно было решать молниеносно. Я избавлял своего подопечного от смертельной опасности.

– Избавил?

– Да.

– Я тебя поздравляю, – всецело умиротворившись, сказал Назарет. – Теперь, посмотрим, кто сохранит тебя. Разговор завершен.

Тогда Великое собрание спасло его судьбу. Виктора взял под защиту Учитель его начальной школы, Алексий, мудрый и добрый херувим. Он питал большую любовь к своим ученикам. Дорожил и восторгался их победами. Его вердикты никто и никогда не подвергал сомнению. Учитель заведовал школой со дня ее основания, и в любой спорной истории всегда оказывался прав. Точнее него никто не знал учеников и выпускников школы. Ему доверяли многое и высоко ставили за Труды.

– Виктор, я уберег тебя потому, что ты исключительный. И буду делать это всегда, как только потребуется. Но мои возможности предельны. Постарайся, пожалуйста, ближайшие сто лет не нарушать Правил сегментория, в котором ты пребываешь. Обещай мне это! – с заботой в глазах, твердым голосом в тот раз произнес он.

– Обещаю, Учитель! – Виктор чувствовал себя крайне неловко. Оказавшись первый раз в ситуации, где от него ничего не зависело, он был одновременно смущен и благодарен.

С тех пор, отношения с Назаретом совсем испортились. И Виктор пытался как можно реже попадаться ему на глаза.

Раз в семь лет, во Время Тьмы, сегменторий на месяц пустел и становился похож на белую вымершую пустыню. Только голубые Александрийские кельи, расположенные в строгом порядке, напоминали о присутствии жизни в нем. Все занимали свои тайные края и концентрировали всю мощь небесных сил, ожидая вторжения гвардейцев на Землю. У каждого стража было назначение, расположить экранирующий купол над каждым из своих подопечных. Это были трудные дни, как для Неба, так и для Земли. Весь месяц на Землю опускались невидимые потоки небесной Силы. Весь месяц стражи отвращали атаки гвардейцев, но, как и в любом сражении, несли потери среди своих подопечных.

Виктор всегда досконально готовился к этому месяцу. У него была своя методика. Он домыслил ее еще в школе. Оттачивая свое мастерство в классе Постижений, он заметил, что деление его на части не ослабляет силу защиты, а в некоторых случаях даже приумножает ее. Он начал напряженно тренироваться. Распадаясь на пятьсот частей, наращивал каждую свою частицу верой и твердой решительностью в победу над искушениями. И добился-таки того, что каждая его часть излучала столь же великую силу, что и он сам в целом.

Каждый раз после светозарных отражений гвардейцев, возрождаясь воедино, он становился только сильнее и неуязвимее.

Виктор был доволен собой. И абсолютно убежден в своей непобедимости.

Эта уверенность была одновременно и его слабостью, что никак не помогало в продвижении по службе. Он был просто неуправляем в ней. Его дерзкие поступки могли не только обрушить его рейтинг до нуля, но и вернуть его в первоначальное состояние воспитанника начальной школы.

И все равно, даже познав эту печальную будущность, он все творил по-своему.

Назарет боялся его художеств. Он считал Виктора своей капитальной ошибкой. И не мог себе простить, что так невнимательно принял его личное дело, положившись на отличные показатели успеваемости.

– Виктор, прибудь ко мне, – взволнованным басом пропел Назарет, следуя мимо группы стражей, где Виктор увлеченно рассказывал очередную историю по избавлению и сохранению одного из своих «лютиков».

– Когда вам будет угодно, Архангел?

– Через час жду у себя.

– Доброй струи тебе в Ветхой Пещере! – смеясь, попрощались с ним собратья.

– Спасибо, други! – Качая осуждающе головой, Виктор направился в свою келью, дабы устроить чрезвычайное исповедание о текущих делах.

«Лучше перебдеть, чем…» – думал он, живописуя исповедание.

Через час Виктор предстал перед Назаретом, готовясь принять очередное внушение. Взволнованный тон Назарета он воспринял как предвестника очередной кляузы Георгия, с которым у них не прекращалось противостояние с первого класса начальной школы. Каждый из них считал себя лучшим стражем. У каждого были свои исключительные победы и подвиги, что служило поводом многих толкований среди их собратьев. Весь сегменторий поделился на два течения. Одни поддерживали Георгия и безусловно восхищались исключительными и безупречными талантами. Другие же обожали Виктора. Он для них являлся героем, образцом великой силы, бесконечной храбрости и чрезвычайной доброты.