Страница 10 из 17
– Я тебе нравлюсь, – не то сказала, не то спросила она.
– Да.
– Ты меня желаешь, – с той же неясной интонацией вновь сказала Желана.
– Да.
– Это правда и твое решение? – теперь её вопрос, звучал весьма конкретно.
– Да Желана, ты для меня желанна.
– В тебе, как и здесь, слишком много холода. Давай мы попробуем растопить лёд в твоём теле. Сердце у тебя горячее, это я точно знаю.
Крайне низкая температура наступившей ночи, не затронула нас, когда мы разделись и предались согревающим процедурам. Нас остановил только догорающий костёр и закончившиеся готовые дрова. Выступившая на небо убывающая луна, подсветила нам путь назад. Мелькая между деревьями и нашими следами восхождения, мы быстро съезжали на снегоходах вниз. Звёзды горели тускло. Их перебивал мощный лунный свет, высвечивающий каждый тёмный уголок, напрямую, либо косвенно. Весь спуск не занял много времени и примерно, через полчаса мы стояли в прихожей.
Глубокой ночью, в полусырой одежде, с густо налипшими кусочками льда и снега на одежду, мы расстались в гостиной. С обильной капелью, я как весенняя туча, пошёл в свою комнату, всюду оставляя за собой свежесть и сырость. Неся в внутри себя неведомые частички горы и тепла Желаны.
Глава 3 Выздоровление
После завтрака, меня поймала Мира. Велела мне бросить затею, выловить ускользающих от взгляда слуг и идти за ней. Мы дошли до зимнего сада. По её мнению, сад лучше всего подходил мне . Сидеть в зимнем саду и созерцать его растения мой удел ближайших нескольких дней. Поэтому я могу оставить любые свои занятия и целиком посвятить себя этому. Тихое сидение в саду, было испытанием моих эмоций, чем их меньше, тем я в большей мере – могу там находиться. В первый день, мне дико хотелось вскочить от всего обилия виденной красоты и многообразия ароматов исходящих от цветущих растений. Пару раз я вскакивал и кричал как сумасшедший. Следующие несколько дней, мне удавалось сохранять относительный покой и не кричать. Молчание было великим достижением. Ведь меня норовили отвлечь, бродячие за окнами иногда слуги, со своими диалогами, на не звучном, косном, незнакомом языке. Не знаю как, но они мне очень мешали сидеть тихо, словно это входило в список их обязанностей.
Хотелось, встать, выйти и решить их проблему, либо прогнать. Просто крикнуть и пожурить. Это вам не базар. Здесь человек покоя пришёл искать, а вы тут ходите и отвлекаете его. Будто нарочно пришли за этим. Одно, я скажу точно, сад приучил меня сдерживать свои эмоции. Делать их недоступными для проявления большинства вещей, творящихся вокруг. Будто в нем я познал такое, о чём никогда не пишут в книгах. Ну а если пишут, то обязательно на санскрите и в весьма стихотворной, завуалированной форме. В общем, получилось так, что аппетит у меня совсем пропал, я не являлся завтракать, обедать и ужинать. А если и приходил, то просто сидел, молчал и слушал, о чём они говорят. Семейство всегда, обсуждало, в основном хозяйственные дела. Иногда они заводили интересные темы про уклад жизни разных людей. Делились соображениями на этот счет. В остальном ни чем особым не отличаясь в беседах за приёмом пиши, от обычных семей.
Иногда Мира проходила мимо. За стеклом. Улыбалась приятно мне, но не решалась отвлекать меня от важности совершаемого мной недеяния. Так случилось, что вместо положенных трёх дней, я провёл в саду добрую тройку недель. Он тянул меня своей невообразимой, в его и вне его пределов красотой и естественностью жизни растений, собранных в одной комнате. В нём я мог обходиться вообще без всего. Иногда я забывал про сон. Иногда находил себя дремлющим сидя, прямо на скамье, поставленной там для меня. Только я успевал привыкнуть к виду и запаху одних цветов, как распускались новые. Странное обстоятельство, цветы оставались всегда ухоженными, почва влажной, а садовника я ещё не видел ни разу. Он, как и слуги не попадался на глаза. Может его роль исполняли те же слуги. Их шёпот или болтовня хоть и были тарабарщиной, играли с моим воображением, мне чудилось, что они обсуждают сад. Что посадить нового, что убрать. Что полить и как развесить, расставить горшки.
Воду я пил, но очень мало, стакан в день, от силы. Иногда забывал и про него. Как-то ночью, я захотел пить и проснулся. Обнаружив хрустальный графин, с бокалом у кровати пустым я решил спать дальше. Жажда была не сильной. Иногда входная дверь в мою комнату издавала звуки скрипа, я воспринимал их как сквозняк. От того, что дверь ко мне продолжала поскрипывать время от времени, я не мог крепко заснуть. Позже мне стало ясно, что за ней стоит неизвестный и специально её иногда приоткрывает. Я открывал сонные глаза, приглашал несколько раз, вслух, войти.
Гость, казалось, не хотел заходить. Топтался на проходе и не решался открыть дверь полностью. В то же время, ему не хватало духа или решимости сказать мне уже хоть одно слово. Ответить хотя бы мычанием. Абсолютно явственно я понимал, что глубоко заснуть у меня не выйдет. Тем не менее, я совершенно не хотел открывать дверь самостоятельно, поэтому валялся дальше, в полусознательном состоянии. До полноценной бессонницы мне была далеко, я тешил себя надеждой уснуть позже, когда мне это надоест. Наконец, я лениво открыл глаза и заметил, чью то руку держащую край приоткрытой двери. Мне это, взаправду надоело. Будучи только в одной пижаме, я встал и молча пошёл к двери, узнать, в чём собственно дело. За дверью послышались удаляющиеся шаги. Я перешёл на бег, чтобы застигнуть пришельца. Мелькнувшая за поворотом пола халата, навела меня на мысль, что это один из слуг следит ночью за мной. Он убегал. Я решил проучить беспардонного ночного лазутчика и полный решительности смекнул, как его догнать наверняка.
Довольный, своей находчивостью, побежал ему наперерез. Я представлял, что он уже у меня в руках. Я планировал поймать его, схватить и безобидно допрашивать. Раз уж он попался мне. Однако, вместо наглого лазца из шпионящих слуг, я влетел в Миру. Ударился с ней лоб в лоб. Сбил с ног. Она выронила всё, что держала в руках. Серебряные поднос, подсвечник и блюдо рухнули на пол. Даже белый, кружевной кепчик слетел с её головы. Грохот разошёлся эхом по всей крепости. Свечи потухли и забрызгали её и пол горячим воском. Я был уверен, что разбудил абсолютно всех и сейчас все сбегутся, выяснять, в чём дело.
– Ох, – сидела на полу и держалась за лоб Мира, я поднял с пола подсвечник и приложил его основанием к её лбу. – Холод и серебро не поможет, здесь нужна медь.
– Я вовсе не намекал этим действием, что ты оборотень какой, ты не подумай, – приложил к её голове медный браслет.
– Пока ты здесь гонялся, не пойми за кем, как кот за мухой, я тебе несла воды.
– Ночью? Зачем? Неужели утра нельзя было подождать? Не знаю, как такое могло произойти, ты очень внезапно выскочила.
– Да уже не важно. Всё нормально, прикладывай к своему лбу тоже медь, посидим так немного и всё должно пройти, – было неудобно.
Мы пошли к ней в комнату. Она открыла старый большой комод из потемневшего резного дерева. Выудила из него две большие древние монеты, не похожие на местную монету в ходу, под названием «медяки», кстати, тоже из меди. Вручила одну мне. Села на диван, приложила её ко лбу и рукой пригласила садиться рядом, в такое же кресло. Мы сидели в тишине. Ждали, когда медь проявит своё чудодейственное свойство и излечит наши, намечающиеся шишки или синяки. Мира загадочно на меня взглянула. Из-под ярких, рыжих волос, спавших на лицо, в её жёлтых глазах, мелькнул огонёк бушующей страсти. Теперь я достаточно хорошо его видел и ощущал. Она не пыталась его скрыть. Такая открытая искренность желаний располагала к себе.
Сестрички явно питались чувствами и эмоциями, но вампиризм по-прежнему здесь был неуместен. В моем случае точно, или я только так успокаивал себя. В какой-то мере, они мне это внушили и я, взял это на веру.
– Ты хочешь меня о чём то попросить и спросить, я читаю это в твоих ясных лазурных глазах, – сказала Мира и от её голоса все волоски на моем теле наелектрилизовались, будто меня пару минут терли огромной щёткой в намерении вызвать статическое электричество. – Они наполняют меня своей свежестью и капризом, как голубые озёра среди нехоженых гор и лесов.